Мой бедный Марат

Лика. Нет!… (Отчаянно.) Почему ты молчишь. Марат?… Скажи ему…

Марат. Не скажу!

Леонидик. Поезд уходит в ноль пятьдесят. Некая привлекательная, привлекательная командировка. (Помолчав.) Просто я эгоист и понял – надо остаться одному. (Лике.) Уйти от твоих забот, от твоей опеки… (Марату.) А тебе они не страшны. Ты их сильнее. (Чуть улыбнулся.) Все равно, вам не жить друг без друга, – я-то знаю. (Марату.) Говори и не лги, я прав?

Марат не ответил.

Не трусь, ну?

Марат. Да.

Леонидик (нежно). А ты что молчишь… Лика?

Лика. Прощай.

Леонидик. Вы молодцы. Все поняли. Я знал это. (Марату.) Помнишь, как ты сказал: «Даже за день до смерти не поздно начать жизнь с начала». Конечно, это перебор… Но почему-то он произвел на меня впечатление.

Бьют часы.

Марат. Двенадцать…

Леонидик (улыбнулся). Двенадцать. Новый год…

Они молча подошли к столу, и Лика налила им вина.

(Поднял рюмку и тихо сказал.) Никогда не изменять нашей зиме сорок второго… да?

Марат (поднял рюмку и сказал, сжав зубы). И не спускаться на землю… Никогда. (Лике.) Обещаешь?

Лика (подняла рюмку и сказала очень быстро, почти шепотом). Обещаю… вам обоим. И то, что не удалось маме… все исполнить.

Некоторое время они молчали.

Леонидик. Ну вот… Пора в дорогу. Чемодан он уложил днем, человек предусмотрительный. Вернется, позовет на новоселье… Ведь мы будем встречаться, верно?

Марат. Хочешь сказать, что ты не такой трус, как я?

Леонидик. Отчасти. (Лике.) Может быть, потому что люблю тебя меньше, чем Марат. (Поцеловал ее руку.) Кто знает. (Пошел к двери, остановился у стола.) Только не забудьте – частичка меня сегодня еще будет здесь, в этой комнате. Нет, не торопитесь… дайте мне уйти от вас подалее. (Взял вилку, попробовал салат.) Ничего себе. (Налил вина, выпил.) Это рюмка, кажется, была последней в его жизни. (Улыбнулся Лике.) От тебя я отказался – откажусь и от нее… Подумаешь! (Поглядел на них.) До встречи! (Ушел.)

Лика оглядела сервированный стол, как-то странно улыбнулась. Марат дрожащими руками зажег спичку, закурил сигарету, опустился на стул.

Марат (неровным голосом). Первого мая в сорок пятом мы пробрались во двор игрушечной фабрики… Это было в Бреславле. И тут нас накрыли минометы. Знаешь… нас было семеро, а живой я остался один.

Лика (тихо). Господи… Зачем ты рассказываешь мне это?

Марат. Смешно подумать, ведь я мог умереть… (Сжал ее руки.) И эта минута – вот эта – ее так бы и не было.

Лика. Марат…

Марат. Что?

Лика (тихо). Он один сейчас… там, на улице.

Марат. Нет, только не жалеть его… Слышишь? (Страстно.) Ты снова должна верить в него, Лика. (Не сразу.) А разве нам с тобой будет просто жить?

Он замолчал, ему стало немного страшно, и Лика поняла это.

Лика. Нет-нет, все будет хорошо… (Негромко.) Ты только не бойся, не бойся быть счастливым… Не бойся, мой бедный Марат!…

Конец