Страница 7 из 15
Виктор. Ты что… всерьез?
Валя. Иди, Виктор.
Виктор. Запомним. (Медленно уходит.)
Валя подходит к Сергею, долго на него смотрит.
Лариса. Оставь его, слышишь, Валентина.
Валя (медленно). Почему – оставь?
Лариса. Не любишь ведь его.
Валя. А ты почему решила? (Насмешливо.) Вот поженимся – и узнаю на досуге. Парень он денежный – с ним не соскучишься.
Лариса. Не буду я с тобой жить – к Тамарке перееду… Страшно мне с тобой, Валька… (Быстро уходит.)
Валя (помолчав). А ты что скажешь?
Сергей. Дочку твою из детдома возьмем… вместе жить будем, втроем.
Валя. Нет у меня никакой дочки. Все я выдумала. Все, понял? А сейчас одну меня оставь…
Сергей (тихо). Мне без тебя нельзя. Нельзя, и все.
Валя. Уйди… Пожалуйста.
Сергей медленно выходит из комнаты. Валя опускается на кровать, плачет.
Постепенно комната Валентины уходит в темноту, на площадке Сердюк наедине с хором.
Сердюк. Фамилия у меня украинская – Сердюк, но я сибиряк душой и кровью.
Хор. Что же ты за человек, Степан Сердюк?
Сердюк (подумав). В общем я счастливый человек.
Хор. А счастье твое в чем?
Сердюк (не сразу, но резко). Место свое нашел и им доволен.
Хор (словно укоряя). А человек ты одинокий.
Сердюк. Меня женщины не привечают.
Хор. А ты любил, друг?
Сердюк. Было.
Хор. Кого?
Женщина. Меня… Встретились мы на Магнитке, в первую пятилетку. Строительство только начиналось, трудно нам было – не рассказать… Мы полюбили друг дружку, но прошло два года, и я другого встретила – Андрюшу. Он был всех лучше, и мы поженились, и я родила ему троих детей. Я знаю, ты очень горевал, Степанушка, но ведь сердцу не прикажешь. Сейчас я уж немолодая – внуки у меня, но по вечерам нет-нет, а и вспомнится первая моя любовь…
Сердюк (размышляя). Не было во мне ласковости, что ли…
Хор. А вторая… помнишь ее?
Сердюк. Не забыл.
Девушка. А это я была. Меня Ксаной звали. Когда началась война, я в санитарки ушла; совсем была девочка. Мы в сорок третьем встретились, он был ласковый, бесстрашный. Нас война свела, и мы десять дней в одном блиндаже прожили… Десять дней! Прощались, я ему писать обещала – он даже заплакал. Но я ему ни строчки не написала, ведь через два часа после прощания меня убили, понимаете? Он думает, я ему изменила, забыла его – а я просто убитая… Рядом снаряд разорвался – и все.
Сердюк. Нет, не любили меня бабы, понимаешь, браток? Только я не одинокий – у меня на шагающем все как сыновья.
Возникает мужской барак. Ночь. У стола сидят Родик и Денис. В окне, с улицы, появляется фигура Лапченко.
Хор. Гляди, Степан, ночь уж, а они не спят…
– Может, беда случилась?
– А где Сергей? Где Виктор?
Сердюк. Не знаю, я ведь на Слюдянку к отцу уехал. Вот вернусь скоро… Неужели беда?
Хор и Сердюк постепенно исчезают.
Лапченко. Ребята… Что слыхать, ребята?
Денис. Ничего не слыхать.
Лапченко. Виктор не вернулся?
Денис. Нет.
Лапченко. И Сергея нету?
Денис. Нету.
Лапченко. Горим, ребята.
Родик. Горим. Ярким светом.
Лапченко. И батя не прибыл?
Денис. На Слюдянке он… Вернется – такое нам пропишет.
Лапченко. Могу представить. (Оглянулся.) Виктор идет!
Вошел Виктор и, ни на кого не глядя, как был в костюме, повалился на кровать. Он явно не трезв.
Денис. Где был?
Виктор (глухо). Не твое дело.
Денис. В армии бы за это… знаешь?
Виктор. Помолчи.
Денис. Мой бы майор с тобой поговорил… будь уверен!
Лапченко. Батя!
Сразу же за этим известием в дверях с шумом возникает фигура Сердюка.
Сердюк (свирепо оглядев присутствующих, опускается на табурет). Ну, орлы, отличились?
Все молчат, подавленные.
Образцовая смена!… Ни одного нарушения за год!… (Обрушивает кулак на стол.) Сколько стоял экскаватор?
Родик. Два часа.
Сердюк. Два часа!… (Прошелся в ярости по бараку.) Четырнадцать тысяч народа простояли цельных сто двадцать минут из-за ваших фокусов-шуточек! По какой причине остановилась машина? Ну? Что друг на друга глядите?
Родик. Купроксный выпрямитель выбило.
Сердюк. Ясно. Выходит, электрика вина?
Виктор (не поднимая лица). Моя, батя.
Сердюк. На кроватке полеживаешь, первый помощник? Господь бог всего электричества на свете!… А ну, погляди на меня, пижон!
Виктор, поднимаясь, поворачивает лицо к Сердюку.
Как допустил аварию?
Виктор. Нетрезв был.
Сердюк. Что врешь? За тобой не водилось… По какому случаю допустил себя до подобного состояния?
Виктор. Кончай вопросы, батя. Отвечать не буду.
Сердюк. Сергей где?
Лапченко (жмется у двери). Он с Валькой-кассиршей возле Ангары ходит.
Виктор (в ярости). Помолчи, ты!…
Сердюк. А ну – все тихо. Говори ты, Родион. Спокойно, вразумительно, по-интеллигентному. Какая кошка меж ними пробежала?
Родик. Что ж рассказывать… Сергей и Виктор поссорились из-за девушки. Это Валя-кассирша, особа всем довольно известная… Ладно, не буду входить в ее оценку. Виктор был несдержан, и вчера с Сергеем у них что-то произошло. Сегодня на работу он вышел… не в лучшем виде, и вот в результате злой небрежности – авария. (Виктору.) Так?
Виктор. Так.
Родик. Я вот что хочу сказать… У нас была на редкость дружная смена. И что же? Все рухнуло из-за первой юбки. Я очень люблю своих сестер и маму люблю тоже, но женщин как таковых я предпочитаю сторониться. И я был глубоко удовлетворен, что тут, в Сибири, женщина как-то меньше чувствуется, чем в центре.
Денис. А ну, сократись, Родион. Я не позволю так об женщине говорить.
На пороге появляется Сергей.
Лапченко. Сережка!…
Сердюк. А ну – тихо. Начальство явилось.
Сергей (смотрит на всех невидящими глазами). Да… Да… (Идет к своей постели, садится, улыбаясь, смотрит куда-то вдаль.) Да… да… да…
Сердюк. Это еще чего такое?
Сергей (улыбаясь). Да, да.
Сердюк. Видали? Лунатик-фанатик. (Трясет Сергея.) Ты кто – старший машинист или, может, лунный житель?
Сергей. Батя? Вернулся из Слюдянки?…
Сердюк. Да ты что улыбаешься, чудик?
Сергей. Прости нас – меня и Виктора, – слово даю, не будет больше такого.
Виктор. Обо мне помолчи.
Сердюк. Больно просто отделаться хочешь, начальник.
Сергей. Нет, это все очень непросто… Конечно, может, сейчас она меня и не любит, но я сделаю так, что буду ей нужен… Сделаю. Она согласилась, наконец… В воскресенье, пятнадцатого июля – свадьба. Через десять дней… Приходите все, ребята, приходите…
Родик. Что?
Виктор (подходит к Сергею). Уезжай, Сережка… Оставь Валентину… По-хорошему прошу – уезжай.
Сергей. Нет, теперь не уеду. А перед тобой я чист, Виктор, ты сам отказался от нее. Разве не так? Молчишь… Вот, батя, видишь – молчит он. (Подходит к Виктору.) Забудем про все, Витя… Вот ради нас всех – будем дружить по-старому.
Виктор молчит.
В воскресенье, пятнадцатого… Я прошу вас, придите все, сделайте этот день для нее счастливым… Только один – ну что вам стоит!… (Неожиданно зло оглядел всех.) Но если кто из вас скажет про нее хоть одно дурное слово… Пусть бережется. Этого я ему навеки не прощу… Пусть бережется!