Годы странствий

Галина. Ну, если так, положение Миши безнадежно, он сам всякого спасет. (Помолчав.) Бедный Миша. Но он все еще надеется, что вы полюбите его. Вот почему второй год откладывает свадьбу. (Пауза.) Фу-ты, наболтала я вам с три короба всякой дичи! Вы не очень верьте тому, что я говорила о Шуре. Мне ведь трудно быть объективной. Вероятно, он лучше, чем я думаю о нем. Вероятно.

На веранде появляются Павлик и Люся.

Павлик. Оленька, можно к вам? Галина Сергеевна, примите привет.

Ольга. Конечно, входите, Павлик. Здравствуйте, Люся.

Люся. Добрый вечер. А что, Александр Николаевич не у вас? Прямо не знаю, что думать, он ведь и ночевать не приходил после вчерашего.

Ольга. После вчерашнего?

Люся. Ну как же! Ведь сейчас первенство Москвы по боксу разыгрывается, и у Шуры вчера был бой с самим Штейном! Ах, если бы вы видели, как Шура в первом раунде работал! Он шел вперед, непрерывно атакуя, и чисто выиграл раунд. Скажешь, не правда, Павлик? А во втором Штейн подловил его под левую руку, и тут началось. Он три раза сбивал Шурика в нокдаун, но Шурик все-таки подымался, и все кричали: «Ведерников, давай!» А кричать было не надо, на Шурика это так действует. Он перестал закрываться и в конце раунда Штейн его нокаутировал прямым слева. Его унесли с ринга. Мы с Павликом ждали его, но он вышел другим ходом, он ведь такой стеснительный, когда проиграет.

Ольга. Где же он ночевал?

Люся. Не знаю. (Улыбнулась.) Ну, ничего, скоро все переменится. Вы слышали, его в Экспериментальный институт переводят.

Павлик (радостно). Вот увидите, Оленька, лет через десять все нас будут спрашивать: «Как? Неужели вы сокурсник знаменитого Ведерникова?» Увидите!

Люся. Ну, знаменитого! Вы скажете, Павлик! А по мне даже лучше, если он не знаменитый.

Галина. Почему же это?

Люся (очень искренне). Все-таки! И любить меня больше будет, и к другой не уйдет. (Улыбнулась.) Я иногда даже иду по улице и думаю: вот если бы он под трамвай попал, я бы так о нем заботилась.

Ольга. Ну что за чудовищные вещи вы говорите, Люся.

Люся. А что. Я правду сказала. Я верно так думаю.

Галина. Да. (Помолчав). Вероятно, самое страшное, это летающая рыба, а? Щука, у которой крылья. Представляете?

Люся. При чем тут рыба, я не понимаю.

На веранде появляются тетя Тася и Нина, худенькая восемнадцатилетняя девушка.

Тетя Тася. А если бы пошел дождь? Ты должна беречь голос. Он – все для актрисы.

Нина. Тетя, я это знаю. (Входит в комнату.) Здравствуйте. Чаю у вас нет?

Тетя Тася. Чайник греется, но с керосинкой произошла катастрофа. Один из фитилей совершенно в безнадежном состоянии. Он провалился куда-то вниз. (Уходит.)

Павлик. Здравствуйте, будущая Комиссаржевская. А я вас на днях на сцене видел. Вы в «Бесприданнице» цыганку изображали. Как это вы быстро, однако, на первом курсе, а уже в спектаклях участвуете.

Нина. Ну и как, я не очень выделялась?

Павлик. Я бы не сказал.

Нина. Это хорошо, а то нас ругают, если очень выделяешься. (Ольге.) Миша дома?

Ольга. Занимается. Просил не мешать ему.

Нина. Ну, мне-то можно! (Выходит в соседнюю комнату к Лаврухину.) Мишенька!

Ольга. Видали? Минуты без него прожить не может. Чуть домой явится и сразу же: «Мишенька!»

Люся. Ну, что, Павлик, может, нам уйти? Все равно Шуры нет!

Павлик. Пожалуй. Сяду-ка я на восьмой номер и поеду к себе на Божедомку. А потом придет мама с дежурства и будет огорчаться, почему я не Мечников, а обыкновенный врач районной поликлиники.

Ольга. Никуда я вас не пущу, сейчас чай будем пить.

Павлик (оживленно). И верно. А, Люся? Вдруг Шура еще сюда придет?

Галина. Боюсь, наш герой в данный момент занят бильярдом. В свое время это утешало его больше остального.

От Лаврухина выходит Нина.

Нина (шутливо раскланиваясь). В ожидании чая хозяин просит гостей к себе. Желающим будет продемонстрирована «тетя Маша» – морская свинка.

Ольга (Нине). Помешала все-таки. (Остальным.) Ладно, идемте.

Люся. Я морских свинок очень даже люблю, Александр Николаевич говорит, их препарировать гораздо приятнее, чем крыс, например.

Все уходят к Лаврухину. Из кухни возвращается тетя Тася.

Тетя Тася. Ну вот, никого нет. Забавно! То сидят-сидят и говорят о чем-то, а то вдруг встают и уйдут. Забавно. (Садится к пианино и, аккомпанируя ceбe, негромко поет.)

Появляется Ведерников, под левым глазом у него синяк, бровь заклеена черным пластырем. Он останавливается в дверях и с видимым удовольствием слушает пение тети Таси.

Ведерников (бурно аплодируя). Браво! Браво, Настасья Владимировна!

Тетя Тася. Шура? Ну конечно, это вы, Шура. Вот вас я всегда, всегда рада видеть. Правда, слово «видеть» в моих устах звучит несколько комично.

Ведерников. Настасья Владимировна, прошу! (Протягивает коробку шоколада.) Ваши любимые с ликером.

Тетя Тася (она смущена и очарована). Опять? Но это безбожно, Шура! Вы разоритесь.

Ведерников. Разорюсь – пущу себе пулю в лоб, и все будут про вас говорить: «Вот женщина, которая погубила Шурку Ведерникова!»

Тетя Тася (звонко хохочет). Вы невозможный человек! И все-таки я вас ужасно люблю. (Ест конфеты.)

Ведерников. Кстати, давно собираюсь спросить: почему вы не вышли замуж, Настасья Владимировна?

Тетя Тася (шутливо). Говорят, что я была очень красива. А умные мужчины боятся красивых женщин и женятся на дурнушках. Так что на нашу долю остаются только дураки. (Неожиданно вскакивает.) Я тут с вами болтаю, а в кухне, вероятно, разыгрываются необычайные события. Закипел чайник, или снова явилась эта ужасная собака! (Быстро уходит.)

Из комнаты Лаврухина появляются Люся и Павлик.

Люся (увидев Ведерникова). Наконец-то! Я так беспокоилась. Где ты ночевал сегодня?

Ведерников. У приятеля. Здравствуй, человечек! (Целует Люсю.) Идти домой с разбитой физиономией было как-то глупо. (Подозрительно.) Вероятно, у меня был жалкий вид вчера, a?

Павлик. Нет-нет, ты очень достойно держался.

Ведерников. Да, особенно когда упал на четвереньки.

Люся. Ну, а где ты сейчас был?

Ведерников. Был в одном месте.

Люся (горестно всплеснув руками). Ты! Ты играл на бильярде? (Пауза.) Шуренька, ведь конец месяца. В доме совсем денег не осталось. Я сегодня обед сделала на Павлушины деньги. Такой вкусный борщ, а ты не пришел. Ну, ничего, как-нибудь до первого перебьемся, ведь у тебя еще тридцать рублей есть.

Ведерников. Видишь ли… Собственно, их уже нет. (Показывает на конфеты.) Понимаешь… Вот. Я купил Настасье Владимировне.

Люся смотрит на Ведерникова, молча садится в кресло.

Павлик. Нет-нет, так нельзя. (Подходит к Люсе.) Люсенька, милая, не огорчайтесь, я вам еще денег достану.

Люся (качает головой). Павлик, он меня не любит.

Ведерников. Люся, глупая, ты сошла с ума!

Павлик. Эх, Шура, ты знаешь, как я верю в тебя. Если только нужно, я что хочешь, но…

Ведерников (развеселился). Ладно, ладно, ты только и ждешь беды, чтобы меня из нее выручать! Знаю я твой благородный характер. Ничего, Павлик, и наше время придет!