Мобильные связи (сборник)

Но я бы простила и ковбойскую шляпу, если бы однажды по телефону Веня не сообщил мне, что пишет пьесу вместе с малоизвестным театральным режиссером. Пьесой, в его понимании, естественно, был пошловатый капустник на тему конкурса красоты «Мисс открытие Америки». Но как известно, отвращение писателя к графоману необратимо, как отвращение врача к знахарю или психолога к экстрасенсу. Первый изумленно говорит: «Но ведь этому надо долго учиться!» Второй обиженно отвечает: «Это тебе надо учиться, а я с этим родился!»

Видимо, со слов «я пишу пьесу» и начался мой внутренний облом про Веню. То есть, чувствуя всю его несостоятельность в области заявленной борьбы с наркомафией, успешного бизнеса, мужественного прошлого, красивого настоящего и перспективного будущего, я не могла привести для себя более мощных аргументов его личностного ничтожества, чем графомания. Конечно, можно было прицепиться к тому, что у него долго и мучительно умирала мать, а он по-свински разговаривал с ней по телефону. Но, как психолог, я не могла этого сделать. Судя по Вениным рассказам, да и по самому Вене, такие отношения мать выстроила сама.

Конечно, можно было прицепиться к свинскому отношению к дочери, о которой он заботился на публику, но быть отцом не умел и не силился, успокоившись, после того как подложил этот юный цветок под одного из своих климактерических приятелей: более ответственного мужика и более успешного бизнесмена. Но, как психолог, я видела, что родители не дали ему понять, что такое семья и отношения взрослых с детьми. Вене не приходило в голову, что роль двадцатилетней содержанки сорокалетнего дяденьки обычно выполняют девочки из бедных семей. Его устраивало, что деньги, силы и эмоции, сэкономленные на красавице дочери, он мог потратить на какую-нибудь из своих двадцатилетних содержанок, поскольку не верил, что кому-то может быть интересен бесплатно.

Конечно, можно было прицепиться к тому, что у Вени нет друзей, потому что он не умеет быть другом, точно так же, как не умеет быть сыном и отцом, а клубящиеся вокруг него приятели относятся к нему с легким презрением, что не мешает вместе проводить организованный Веней досуг. Но… я прицепилась к диагнозу: «Веня пишет пьесу».

Итак, сразу после знакомства я попросила Веню выступить в моем клубе. А еще попросила взять с собой на задание: пообещала загримироваться и надеть парик, спрятаться, наблюдать и описать это в бессмертном тексте. Вене сначала льстила эта идея, он пыхтел, раздувался… объяснял, что это просто трудная и грязная работа, что я буду разочарована, потому что они, простые российские герои, в момент облав не стесняются в средствах и выражениях… дальше шли многочасовые рассказы про то, как брали одного, второго, третьего… как бесподобен был в этих мизансценах сам Веня, сколько раз ему отбивали печень, почки, яйца, откусывали ухо, засовывали нож под ребро, пробивали голову, ломали пальцы и выбивали зубы… Одним словом, когда приглашение «на дело» состоялось – правда, не к нему, а к знакомому менту, – Веня уже был так скучен и прозрачен для всей компании в качестве «борца со злом», что я опекающе улыбнулась и придумала отказ, который Веню вполне удовлетворил.

Что же держало меня в этих отношениях, если я ощущала Веню несостоявшимся по всем статьям? Он был обаятельным. Он грамотно вписался в нишу опекающего мужчины, к которой я была приучена двумя браками. Он непонятно чем напоминал моего трудного брата. Да бог знает почему… Подходил к образу жизни, и все тут.

Выступать в клуб перед женщинами, «вмешивающимися в политику», Веня явился как полный мудак. Узбекского халата не было, но были огромные пляжные темные очки и светлый костюм глубокой зимой. Он начал с невероятной засекреченности, представился Иваном Ивановичем Ивановым, а я – бойко подыграла. Дико волнуясь, Веня монотонно начал рассказ, оставшийся у меня в отредактированном виде:

– Все, что я могу сказать, – это частные размышления частного лица, которые никак не соответствуют официальной позиции. Они не отражают официального мнения того департамента, которому я служу. Для того чтобы разговаривать о наркотиках, надо понять, какими они бывают. Одни из самых массовых наркотиков, которые процветали в советское время, а сейчас несколько теряют актуальность, это наркотики, добываемые путем несложной переработки дикой индийской конопли, именуемой в простонародье анашой. Конопля обладает некими наркотическими действиями, растет повсюду, в южных краях выращивается специально ради пеньки, веревок, но в ней слишком мал содержание наркотических веществ, и она на языке противоположной стороны называется «беспонтовая».

Дамы взволнованно перевели дыхание.

– Наиболее сильная дикая индийская конопля растет в Казахстане в долине реки Чу. Это около полутора миллионов гектаров, она растет там, как у нас подорожник. А самая понтовая растет в Кашкарском районе Чуйского района Джамбульской области. Из нее изготавливается ряд наркотиков. Когда она в июне начинает цвести, туда бросается, у меня такое впечатление, вся страна, невзирая на возраст и пол. Там жарко, они раздеваются, бегают, собирают пыльцу, которую потом вместе с птом соскребают с себя, получается так называемый план или пластилин.

– То есть это стандартный способ добычи? – поморщился кто-то из дам.

– Да, стандартный, – важно кивнул Веня, – я сейчас отошел именно от этого продукта, но когда колбаса стоила два двадцать, коробочек плана стоил пять тысяч рублей. Далее у растения есть соцветия, которые собирают, высушивают на солнце, протирают, просеивают, это получается марихуана. Из верхних листиков делают таким образом гашиш. А есть когда просто под корень рубят, просеивают и получается так называемая трава, или анаша, или дурь. В застойные годы это был основной продукт, который поступал на наш рынок. Далее существует гораздо более серьезная вещь – это опийные наркотики, их собственно два – опий и героин. Если первое просто растет и его надо только собирать, то второе надо выращивать, это технологически сложно.

– А еще? – выдохнули дамы.

– И наконец, третий наркотик, который мало представлен на нашем рынке, потому что дорогой, растет он только в Латинской Америке, это кокаин, – взмахнул Веня ладонями. – Он приготавливается из растения коки, которое требует очень тонкого ухода, регулярного полива, большого количества воды, но степень действия наркотика очень велика и действие специфично, поэтому он раз в десять дороже героина. Сейчас грамм героина в Москве стоит порядка пятидесяти долларов, грамм – это три-четыре дозы. Есть еще так называемый героин для бедных, это первинтин, или «винт». Он делается из большого количества составляющих, получается что-то, что загоняют себе в вену. Все остальное – это экзотика, оно не имеет промышленных масштабов. Что касается объемов, то в 90-м году мы работали в Киргизии, Казахстане, тогда удалось уничтожить полностью весь опий в нашей стране. Это было сделано усилиями 25 человек межрегионального отдела по борьбе с наркобизнесом. То, что я слышал сейчас, не знаю, насколько эти цифры правильные, суточный оборот героина через Москву составляет двадцать тонн. Чтобы представить себе, что это такое, если бы все это оставалось в Москве, то означало бы, что 6 миллионов человек в Москве плотно сидят и два-три раза в день колются. Учитывая, что многое идет транзитом, я думаю, что миллиона три в Москве колются.

– В Москве три миллиона на героине? – недоверчиво воскликнули дамы.

– Я повторяю, я не могу дать официальных цифр, у меня их просто нет, это мои домыслы, – отмежевался от цифры Веня. – Теперь, что касается того, почему люди на это садятся. Повторяю, что все, что я буду рассказывать, я знаю понаслышке, потому что сам ни разу не пробовал. Что такое наркотическая зависимость? От анаши, марихуаны, говорят, возникает легкое, очень приятное состояние, яркие образы, мозги становятся ясными, обостряются сексуальные ощущения, если есть какие-то проблемы, они отходят на задний план, жизнь кажется замечательной. После этого человек чувствует себя плохо, наступает некое похмелье, голова болит, но достаточно опохмелиться, и сразу становится хорошо. Без этого человек может прожить неделю, месяц, поэтому возникает скорее психологическая зависимость.