Послание к коринфянам

Ну отчего бы нам не порадовать пожилого человека, которому только смотреть и осталось. Пятки убрали, так верхнюю пуговицу расстегнем, тем более, что кондиционер опять не справляется.

- Джастина... - еще раз говорит дядюшка. - У нас к тебе серьезное предложение.

- Ей уже сделали самое серьезное предложение в ее жизни, и, увы, не мы... - Алваро тут сказал бы "клоуны", и был бы прав. Они самые. Им даже номера репетировать не надо, спелись за много лет.

- Чего изволите, господа? - не "кушать подано" же им говорить, учитывая расстегнутую верхнюю пуговицу.

- У нас к тебе серьезное предложение. Мы просим тебя остаться. Хочешь - в прежней должности, хочешь - личным представителем.

- Двадцать пятый раз за ту же рыбу деньги? Я замужем! Замужем я! За владельцем этой корпорации! Я - законопослушная дама в отставке. А вы оккупационное законодательство нарушаете. И просто законодательство. И внутренние инструкции МСУ.

- Госпожа Сфорца, всему этому осталось жить не больше года, - вежливо объясняет Матьё. - Новое законодательство вряд ли будет страдать старыми болячками. А посылать сейчас во Флоресту свежего человека невыгодно со всех сторон. Зачем вам этот свежий человек?

- Затем, что, пока закон есть, я не хочу его нарушать без причины. И, кроме того, я полагаю, что это правильный закон.

- Совет мог бы подготовить отдельное распоряжение. Диспенсацию, если угодно. А закон, несомненно, правильный, но вы с супругом ведь ни разу не нарушили его дух - и многократно букву...

- Безусловно, потому что как только я стала нарушать его дух, я подала в отставку.

- А мы не сочли нарушение значительным, - говорит дядюшка. - И я настаиваю на том, что мне виднее. Я считаю, что ты была предельно лояльна, - дядюшка Гордон сам себе противен, - по отношению к Совету.

Ха. И он прав. Если бы я была к нему нелояльна, он бы со мной не разговаривал. Я имею в виду дядюшку. И Совет, пожалуй, тоже.

- Госпожа Сфорца, - Матьё вздыхает, - вы, кажется, уверены, что можете лоббировать, да-да, я именно в этом смысле, кого угодно. Это бывает после больших успехов. И я даже не настаиваю на том, чтобы вы проснулись сегодня, а не через месяц. Вам сейчас положено думать не о работе, конечно. Но месяц пройдет. И останется Флореста. В которой вы просто замечательно работали, с очень большими результатами. И финансовыми, и социальными. Нас вы можете и имеете право послать в преисподнюю. Но страну-то за что?

- А кто вам сказал, что я собираюсь посылать куда-то страну? Мы, вот, строительную программу будем разворачивать, представьте, коллеги из "Живой Стали" уже отозвались и очень заинтересованы... особенно, если мы поделимся патентами и наработками и позволим все это потом использовать в Индии.

- Ну да, а что через три месяца без твоего посредничества и кулака Совета за спиной Франческо передерется со всем здешним, так сказать, правительством - это мелочи...

- А разве новый представитель не будет способствовать... укреплению отношений? Или таковое не входит более в интересы Совета?

- Новый представитель пока во всем разберется, наделает всего того, что ты в первый год. Прогноз можешь составить сама, не маленькая. Вам выгодны сейчас камни в наши окна?

Ах, вот как. Ну за кого они меня принимают? Они могут прислать кого-то с нужным опытом - и уж конечно я сделаю все возможное, чтобы этот человек не повторил моих ошибок. Но вот политический капитал им на том не получить.

- Кстати, можете поздравить своего вундеркинда... пусть поинтересуется судьбой мистера Личфилда, - отводит взгляд дядюшка. Вот же стервец. Все-таки просверлил дырочку в броне.

- Я полагаю, он уже в курсе, - а уж что он об этом думает, и представлять не хочется. Но этим двоим о том знать не нужно. И о том, что думаю я, тоже. Вот уж на что не закладывались, так это на то, что Грозный просто возьмет и умрет. От ярости. - В некотором роде, весьма уместная кончина - как у злой мачехи из адаптированного варианта аллеманских сказок.

- Тебе не стыдно?! - вскипает дядюшка.

- Мистер Гордон, - у дедушки Матьё иногда бывает очень мерзкий голос, - вам предлагают очень уместное решение. Сказочное уместное, я бы сказал.

Вот так, значит. У двоюродного дядюшки хватило ума сдать любимого подчиненного и вовремя отвернуться - но не хватило ума обойтись без козла отпущения.

- Ну хорошо, хорошо. Но вообще-то, между прочим, вся эта история - чистая уголовщина. Лет этак на десять-пятнадцать, если дело дойдет до суда.

Еще бы не уголовщина. Сумасшедший Максим наверняка метод выбирал по юридическому справочнику. Такой, чтобы, в случае чего, его не защищало корпоративное право. Чтобы у Франческо не было и тени шанса вступиться. И сто против одного, что выбирал он не в одиночку.

- Дядюшка, а давайте раз в жизни поговорим начистоту. Вы чего хотите-то? Обмена? Да? Тогда что вы можете мне предложить?

- Во-первых, вашего уголовника, целиком. Он же полезет на амбразуру, а лорд его не пустит, так что я тебе могу предложить отсутствие неприятного скандала. В котором лорд будет ограничен в маневре. Это у нас по разряду кнута, - деловито говорит Гордон. - А по разряду пряника - толстый и красивый пакет инвестиций в эту территорию. Все, о чем ты просила и многое другое. А тебе, за неуважительное поведение, только спасибо.

Уголовника. Как легко и просто они забыли все, что у нас творилось. Как легко и просто они забыли Габриэлу. Убили, закопали, удобрили землю, вырастили на этом участке полезный овощ - и думают, что так и надо. Ошибка. Если мы не стали из-за этого воевать, это не значит, что мы не помним. Это значит, что похоронить ваши методы нам важнее, чем похоронить вас самих.

- Во-первых, шум нужно было устраивать раньше. Вы промолчали тогда - теперь мы можем ответить на ваш неприятный скандал еще более неприятным. Во-вторых, затевая скандал, имеет смысл поинтересоваться, кто еще в нем замешан. Реально, действительно, физически замешан. Зная дотошность этого человека, я могу предположить, что он и записи вел. Молчать он не станет. И хороши вы будете, подводя под десятилетний срок собственного свеженазначенного председателя комитета - а если вы возьметесь за Максима, дело кончится именно так. У вас нет кнута. Инвестиции эти нужны вам не меньше, чем нам - и они окупятся, сами знаете. А я... нет, я не хочу быть Господом Богом, Ромским Папой или морской царицей. Но вот чрезвычайный и полномочный посол Мирового Совета Управления - это звучит ново и хорошо.

- Вот и договорились, - ласково говорит дедушка.

- Вы же знали, - морщится Джастина, - что я на это соглашусь. И зачем было так громыхать?

- А чтоб ты в отпуске навык не утратила, - подмигивает дядюшка.

Довольны оба - дальше некуда. Провернули очередную мелкую пакость.

- Навыки у меня наследственные. У меня только наследственной мстительности нет, к сожалению. Меня можно только разозлить.

- Постараемся не злить. У нас пока лишних в рядах не наблюдается. Как обнаружатся - позовем, разозлим...

- И на входе написал "Осторожно, злая Джастина".

- Нет, ну что вы, госпожа Сфорца. Мы на входе напишем "К прекраснейшей". Это правда - и заодно успокаивает противника.

- "К милостивой", господин Матьё, "К милостивой". Считайте, что у вас в окрестностях завелась Эвменида... которая помнит прежнюю профессию.

- Просто великолепно, именно то, что нужно. Я буду направлять к вам стажеров.

- Нет, стажеров, пожалуйста, к Медузе.

Дядюшка, не выдержав приятной беседы, отключается. Господин Матьё радостно улыбается.

- Какой у вас все-таки нервный родственник. Никакой выдержки. И никакого умения беседовать с прекрасными дамами. Одно слово - островной варвар.

- Вы же знаете, это старый островной обычай - сначала выращивать прекрасных дам, потом всю оставшуюся жизнь иметь дело с последствиями.

- Я не позволю ему вас отравить. Даже невзирая на то, что вы вышли замуж за самую большую головную боль Совета.