Предсказанная

Как оказалось — напрасно.

Мужчина развернул ее к себе лицом, потом встряхнул за плечи. Легко, словно тряпичную куклу. Анна даже не решилась сопротивляться, хотя был соблазн пнуть его ногой в колено или повыше. Впрочем, она не сомневалась, что ничего не выйдет. Разве только хватка станет покрепче.

— Один раз я дал тебе убедиться, что опасности ты не чувствуешь. Мне казалось, что урок был наглядным. Второй раз тебя спас Серебряный.

Анна удивилась — откуда же Флейтист знал об инциденте на реке? Потом вспомнила, что он, кажется, не спал, а притворялся: уж больно легко и быстро проснулся тогда. Наверное, молча лежал и слушал, что происходит. И в любой момент был готов вмешаться. Пережитый страх уже почти стерся из памяти. Ну, подумаешь, окунулась с головой — а оказалось слишком глубоко. Ничего особенного не произошло, зачем так волноваться. С огненными змейками, конечно, было пострашнее — но тоже ведь все кончилось хорошо…

— Сколько еще уроков тебе нужно, чтобы понять, что нельзя совершать действия, последствия которых ты не в состоянии себе представить? — на этот раз Флейтист встряхнул ее так, что Анна клацнула зубами и едва не прикусила язык.

— Да это же просто старый сундук!..

— Ты в этом уверена? — Усмешка Флейтиста подсказывала, что уверенность эта — ложная, но гордость мешала девушке признаться, что она вообще ни о чем не думала. Только очень хотела заглянуть в сундук.

— Да.

— Хорошо, открывай, — отпустил ее плечи Флейтист.

Вот теперь-то прикасаться к защелке уже совсем не хотелось. Анна с опаской поводила руками над оскаленными челюстями льва. Замок открывался так, что верхняя и нижняя челюсти должны были разойтись. Казалось, что они, как в каком-то детском фильме, в любой момент могут зашевелиться и вцепиться в руку. Девушка вспомнила, как назывался фильм, вспомнила и способ, который применил главный герой к кровожадно книге с кусачей защелкой. Правда, лишнего тяжелого ботинка у нее не было, а разуваться не хотелось.

— Открывай, открывай, — приказал Флейтист, стоявший сбоку.

Анна осторожно взялась двумя пальцами за верхнюю челюсть, потянула. В следующее мгновение она уже летела на груду железа справа от себя, а между ней и Флейтистом просвистело что-то размером с капустный кочан, только багрово-красное и пышущее жаром. Штуковина пролетела через всю постройку и с грохотом врезалась в стену. Шума было — словно от пушечного ядра. Температура воздуха ощутимо повысилась — градусов на пять, не меньше.

— Ой, мамочки… Настоящий файрболл! — радостно пискнула девушка, выбираясь из-под кольчуг и кованых нагрудников. — Они и в самом деле бывают!

Флейтист оптимизма Анны не разделял — видимо, никогда не играл в компьютерные игры. Так что понять все счастье человека, долго читавшего в книгах про магов, смотревшего про них фильмы и гонявшего смешных персонажиков по оцифрованным пейзажам не мог. Ему явно недоступно было чувство, которое испытываешь, видя материальное проявление того, что казалось только вымыслом авторов с богатой фантазией. Какая же фэнтези без мага, прекрасной принцессы и файрболла? Магов уже было две штуки, в принцессы можно было записать себя, а вот и файрболл. Полный комплект для настоящего эскаписта. Анна рассмеялась — посмотреть на приключения под таким углом ей еще в голову не приходило.

— Что смешного? — скрестив руки на груди, поинтересовался Флейтист.

— Ой, — ухохатывалась Анна. — Погоди… ой, не могу, вот надо же, какая фигня, настоящий…

Флейтист схватил ее за руку и подволок к противоположной стене. Анна не упиралась, просто не могла идти от смеха. Ее буквально складывало пополам. Уже болели мышцы пресса, не хватало воздуха. Но смеяться она перестать была не в силах.

Командир положил ей руку на шею и заставил пригнуться к одному из нагрудников, точнее, тому, что от него осталось. Темное пятно окалины, оплавленный край, на котором застыли капли металла. Анна послюнила палец и коснулась одной из капель — зашипело. Она отдернула руку, вытирая слезы, выступившие от смеха.

— Ты хотела бы ощутить это на своем лице? — Флейтист уже буквально тыкал ее носом в остатки нагрудника, и сейчас она кожей чувствовала исходящий от него жар.

— Нет, — сквозь смех выдавила Анна. — Отстань, у меня истерика… сделай что-нибудь…

Рывок за шкирку — ноги оторвались от земли. Две хлесткие пощечины. Не больно, но так неожиданно, что Анна дернулась и замолчала. После этого ее осторожно поставили обратно.

— Ага, спасибо, помогло, — прижимая руки к пылающим щекам, сказала она.

— Продолжаем нашу увлекательную беседу, — как ни в чем не бывало, заговорил Флейтист. — Три — хорошее число. Как ты считаешь, Анна, тебе достаточно трех неприятностей за двое суток, чтобы начать думать перед действиями?

— Пожалуй, да, — кивнула девушка. — Я больше не буду лезть, куда ни попадя.

— Хотелось бы верить, что ты говоришь всерьез, — вздохнул Флейтист.

Он опять скрестил руки на груди, смотрел на Анну сверху вниз. Ей трудно было догадываться, о чем думают полуночники — что Флейтист, что Серебряный. У обоих были слишком непроницаемые глаза. Потом что-то толкнуло ее вперед, она сделала шаг и положила ладони на его плечи, чуть повыше локтей. Мужчина спокойно наблюдал, стоя неподвижно.

Сначала не было ничего, потом Анна прикрыла глаза и вдруг ощутила на плечах неимоверную тяжесть. Казалось, что за спиной — рюкзак, а в нем помещается вся компания, включая ее саму. И удобной ношей была лишь Софья, остальные толкались, пытались вырваться наружу, мешали друг другу и несущему. Самая непоседливая — сама Анна. Ответственность ощущалась как вбитый в позвоночник жесткий стержень, как оковы на руках, не позволяющие сбросить неудобный груз. Боль в груди, в плечах — страх за тех, кто так стремился найти на свою голову неприятностей. И затихающий уже колокол в висках: только что пережитая тревога, боязнь не успеть вовремя.

Анна убрала руки, потерла глаза, пытаясь стряхнуть чужие ощущения. Пережитое поразило ее куда больше, чем перспектива получить в лицо пресловутый файрболл. До этой минуты ей даже в голову не приходило, насколько для Флейтиста все серьезно. Надежный командир, опытный старший товарищ — все это она видела, и потому доверяла ему. Теперь она знала, как он устроен. Как говорили англичане — прошлась в его ботинках. Стыдно было до крайности. Она не хотела быть такой, какой увидела себя: прыткой безмозглой девочкой, самым тяжелым элементом груза. Анна робко подняла глаза, поймала взгляд собеседника. Теперь уже его лицо не казалось непроницаемым, а ход мысли непостижимым.

Нужно было извиняться, просить прощения, объяснять, что она вовсе не дура и не издевается нарочно, только слова теснились в горле тугим комом, путались, мешая друг другу. Стыд заткнул рот получше кляпа. Девушка хлопала глазами, надеясь, что по ее лицу понятно хоть что-то.

— Ты увидела, — спокойно кивнул Флейтист. — Теперь ты знаешь. Больше не будем говорить об этом.

— Да, — так же твердо и спокойно ответила Анна, вдруг набравшись сил и уверенности. — Больше не будет надо… Слушай, а где остальные? Они нас не слышат, что ли?

— Я делаю так, чтобы не слышали. Думаю, мы прекрасно поняли друг друга и без собрания с вынесением строгого порицания, — Флейтист улыбнулся, Анна оценила немного угловатую шутку, и тоже улыбнулась.

— А ты мог бы рассказать, почему ты такой?

— Какой именно? — с интересом склонил голову к плечу Флейтист. — Почему я так выгляжу? Что-то еще?

— Нет… почему ты такой ответственный за других? Вот — ну, тебе детей хотелось спасти, теперь нас вот себе на шею повесил… — бурно жестикулируя, принялась объяснять Анна. — Зачем тебе это все? Ну, оторвало бы мне голову — возни меньше…

— Некоторые считают, что мы рождаемся из ваших желаний и грез. Быть может, кому-то я нужен был именно таким… Мы еще менее властны над своей природой, чем подданные Полудня. Нам труднее меняться и мы не в силах изменить свою суть. Вот это — в моей сути. Я просто не могу быть иным. То, что ты зовешь ответственностью — не достоинство, как не достоинство твой цвет волос, хоть он и встречается редко.