Страница 70 из 82
Ломоносову приходилось расплачиваться и за меценатство Шувалова. Характерна в этом смысле история с полемикой вокруг появившейся в начале 50-х годов сатиры И. П. Елагина «На петиметра и кокеток». Из переписки Шувалова с Ломоносовым видно, что Шувалов, приняв на свой счет сатиру о щеголе, предложил Ломоносову публично ответить на выпад Елагина. Ломоносов вначале пытался уклониться от открытой защиты «петиметрства», но потом все же был вынужден написать стихотворный ответ Елагину, представив «петиметрство» как невинную шалость молодежи. Обнародование этого стихотворения, автор которого выступал с явно невыигрышных позиций защиты осуждаемого общественного порока, привело к грубым выпадам против Ломоносова его литературных противников и даже учеников60.
Не всегда считался Шувалов с самолюбием Ломоносова, его жизненными принципами. Он был и не прочь ради потехи сыграть на слабостях Ломоносова, его вспыльчивом нраве. Именно так следует трактовать попытки Шувалова публично примирить Двух литературных противников и заклятых врагов в жизни — Ломоносова и Сумарокова. После их ссоры 2 января 1761 г. в доме Шувалова, показавшейся хозяину и присутствующим гостям «смешной сценой», Ломоносов написал своему покровителю письмо, полное гнева и оскорбленного достоинства, которое закончил так: «Не токмо у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу, но ниже у самого господа бога, который мне дал смысл, пока разве отнимет»61.
Возвращаясь к истории образования университета, отметим, что анализ сохранившихся документов показывает: инициатором образования первого в России подлинного университета являлся Ломоносов62. Но эти же документы, как и знание общей обстановки в России того времени, убеждают, что без поддержки Шувалова организация университета в Москве была бы неосуществима. Огромна роль Шувалова как первого куратора, способствовавшего становлению университета. Подбор профессуры и студентов, условия учебы и жизни, программы образования, гимназия, типография, бюджет, правовой статус университета — вот только краткий перечень дел по университету, которыми занимался Шувалов. В основе современной библиотеки Московского государственного университета и Академии художеств в Ленинграде лежат книги Шувалова, подаренные и купленные им.
И все же важнее другое. Шувалов хорошо усвоил взгляды Ломоносова на сущность университетской системы и последовательно проводил их на практике, добившись для университета статуса автономного от местных властей учреждения, защищенного рядом привилегии63.
После образования Московского университета Шувалов взялся за новое дело — создание Академии художеств. Эта проблема занимала Шувалова давно, ибо отсутствие национальной художественной интеллигенции вело, по его мнению, к общей отсталости страны. В постановлении Сената 23 октября 1757 г. об основании Академии художеств отмечалось: «…необходимо должно установить Академию Художеств, которой плоды когда приведутся в состояние, не только будут славою здешней империи, но и великою пользою казенным и партикулярным работам, за которые иностранные посредственного знания, получая великие деньги, обогатясь, возвращаются, не оставя по сие время ни одного русского ни в каком художестве, который бы умел что делать»64.
Русские и советские историки искусства весьма высоко оценивают шуваловский период Академии художеств (1757–1763 гг.). Действительно, Шувалов не только по праву назывался основателем Академии художеств, но и сумел в кратчайшие сроки наладить обучение, которое было поручено приглашенным из-за рубежа высококлассным мастерам. Особое внимание он уделил созданию регламента Академии, за основу которого были взяты идентичные документы некоторых европейских Академий художеств, но подход Шувалова к их использованию был достаточно гибким и этим напоминал петровский: на первое место Шувалов ставил критерий целесообразности, соответствия Академии условиям России. В распоряжении — «ордере» 1762 г. своим заместителям он писал, что в результате обобщения работы Академии за несколько лет «довольный будет приступ к сочинению регламента, который большей частию самым опытом совершенной быть может»65.
Шувалов подарил Академии художеств не только прекрасную библиотеку, ко и коллекцию из 104 картин кисти Рембрандта, Рубенса, Ван-Дейка, Тикторетто, Перуджино, Веронезе, Остенде, Пуссена и других мастеров.
У Шувалова было несомненное чутье на талантливых людей. Ни возраст, ни социальное происхождение кандидатов при зачислении в Академию роли не играли. В апреле 1755 г. Шувалов писал Аргамакову о принципе отбора из гимназистов учеников для художественных классов: «…из разночинской гимназии… выбрать из бедных, но способных людей». Так же Шувалов поступал и позже. Примечательна памятная записка Шувалова в Дворцовую канцелярию (1761 г.), давшая в конечном счете России одного из ее выдающихся скульпторов: «…находится при дворе е. и. в. истопник Федот Иванов сын Шубной, который своей работой в резбе на кости и перламутре дает надежду, что со временем может быть искусным в своем художестве мастером». Поэтому Шувалов просит об определении Шубина в Академию, с тем чтобы он «в содержание причислен был… где надежно, что он время не напрасно и с лутшим успехом в своем искусстве проводить может»66. Кроме Василия Баженова и Федота Шубина выпускниками Академии шуваловского периода стали архитектор Иван Старов, гравер Евграф Чемезов, скульптор Федор Гордеев, художник Антон Лосенко — целая плеяда блестящих мастеров, без которых ныне невозможно представить себе русское искусство XVIII в.
Учреждение Московского университета и Академии художеств было лишь началом. Шувалов предполагал подвести под систему высших учебных заведений мощный фундамент — провинциальные гимназии и школы. Однако смерть Елизаветы воспрепятствовала осуществлению этих планов.
Необходимо отметить, что планы Шувалова по развитию системы образования в России входили составной частью в общую программу необходимых, по его мнению, перемен. Эта программа была разработана Шуваловым примерно во второй половине 50-х — самом начале 60-х годов и отражена в сохранившихся проектах указов Сенату и памятной записке на имя Елизаветы. Эти представляющие несомненный интерес документы рассматривались во второй главе.
Со смертью Елизаветы ушла в прошлое вся власть Ивана Ивановича Шувалова. Он прожил еще 35 лет, оставаясь на вторых и третьих ролях, проводя жизнь за границей и в том уединении, о котором мечтал.