По правилам Акулы

– Нарушение правил! – завопил какой-то умник из публики. – Костиган только что уложил своего секунданта. Я свидетель!

– Тоже мне свидетель! – рявкнул я, перегнувшись через канаты и на волосок не достав его мощным зубодробительным. – С чего ты взял, что взгреть собственного секунданта – нарушение?

В эту минуту прозвучал гонг, и у меня не осталось времени ни на кого, кроме Муркена.

Эта горилла бросилась в атаку! Муркен понимал, что скисает, и сочетание невероятной бойцовской ярости с поразительной энергией увлекло его в бой, чтобы убить или погибнуть. Переставляя непослушные ноги, он пересек грунтовый ринг с удивительной быстротой. Он размахивал руками неуклюже, как дубинами, но силы в них еще хватало, чтобы нокаутировать быка.

Следующие несколько секунд я провел будто посреди смерча. Акула осыпал меня градом ударов, но быстро выдохся. Сквозь красный туман я увидел окровавленную, покрытую синяками физиономию с широко открытой в мечтах о глотке воздуха пастью и одним незаплывшим глазом, и этот глаз прожигал меня яростью.

Я глубоко вздохнул, и в голове сразу прояснилось. Большинству настоящих “молотил”, к которым я принадлежу, сила удара не изменяет даже в рауше, а если меня оглушить, я становлюсь опасным как никогда. Двигаясь подобно роботу, Муркен ударил в пустоту левой и правой, а я ответил левой под сердце и правой в челюсть. Ноги Акулы подломились, а когда я добавил правой по челюсти, он “поплыл” и медленно опустился на колени. Судья начал отсчет, но Акуле удалось кое-как подняться. Свесив на грудь голову, он стоял на широко расставленных дрожащих ногах. Мне ужасно не хотелось продолжать, но бой следовало закончить без пощады. Я выдал прямой в подбородок, и Муркен снова рухнул – на этот раз надолго.

Я потащился в свой угол, размышляя о том, как подфартило древнеримским гладиаторам – ведь им не пришлось драться с Акулой Муркеном. Если и есть на свете парень, довольный исходом нашего поединка, то этого парня зовут Стив Костиган!

Один мой глаз был плотно закрыт, другой глядел через узенькую щелку; ребра болели, будто по ним прошлась кувалда, голову украшали огромные шишки, а скулы были рассечены. В общем, я истекал кровью, точно забитый боров, и чувствовал себя примерно так же. Пальцы, когда я пытался ими шевельнуть, показались мне деревяшками. Рефери – вроде бы приличный парень – подошел ко мне и помог одеться.

– Проводи меня на пристань и скажи гориллам Муркена, что я выиграл бой, – попросил я. – Они, наверное, слыхали, что Акула дерется со мной за девушку, но никогда не поверят, если я скажу, что победил. Акула уже оклемался?

– Его все еще отливают водой, – ответил рефери-кочегар. – Может, нам лучше уйти, пока он не очнулся? Он еще способен на неприятности.

Я в душе согласился с ним. Мы протиснулись через молчаливую толпу, все еще переживающую падение своего кумира, и поспешили к пристани.

Когда мы покинули тенистую поляну, у меня закружилась голова от жары, хотя день клонился к вечеру, а солнце – к закату. Я спросил у кочегара, найдется ли для меня местечко на британском пароходе, уходящем на Таити, и он сказал, что наверняка удастся что-нибудь придумать.

Тут мы как раз вышли к причалу и первое, что я увидел, – терпеливо ожидавшую меня на скамье Диану. Возле нее топтались зловещие на вид субчики, в которых я мигом узнал присных Акулы. Когда я приблизился, девушка вскочила на ноги и испуганно вскрикнула при виде моей физиономии.

– О-о, Стив! – едва не заплакала она. – Тебя побили!

– Ничуть не бывало, – возразил я, галантным и покровительственным движением привлекая девушку к себе. – Эй, лимончик, расскажи-ка ей о поединке!

– Костиган здорово отделал Муркена, мисс, – подтвердил кочегар. – И сгореть мне на этом месте, если я видал на своем веку поединок не хуже этого.

– Слыхали, портовые бабуины? – прорычал я взявшим нас в кольцо головорезам. – Все вы знаете, что Муркен собирался отдать Диану любому, кто его отдубасит.

– Ага, – согласились они. – Муркен велел не чинить тебе помех, если случится так, что ты его осилишь.

– Ей-богу, я в нем ошибся: у этого типа характер настоящего мужчины. Диана, видишь вон тот корабль? Через час он поднимет якорь и уйдет в Америку. И мы на нем.

– Эй, а мне казалось, что ты хотел сесть на наш пароход, чтобы перехватить “Морячку”.

– “Морячка” может катиться к чертям, – сказал я, – потому что с этой минуты я намерен жить на суше. Прощай, море! Капитан поженит нас с Дианой, и я остепенюсь.

– Как хочешь, – вздохнул кочегар. – Печальный финал для парня, отделавшего Бэта Слэйда и Акулу Муркена.

– Диана, поцелуй меня перед тем, как мы отправимся в путь, – попросил я.

– Я поцелую вас один раз, месье, – промолвила она робко. – Поцелую, потому что вы такой сильный и храбрый. – И она коснулась нежными губами моих губ, с избытком возместив доставшиеся на мою долю тумаки.

– Послушай, малютка, – заговорил я, когда голова перестала кружиться. – Ты ведешь себя как-то странно...

– Костиган! – Я узнал бы этот бычий рев где угодно. Ко мне шагал по пристани Акула Муркен в сопровождении своих прихлебателей. Акула выглядел не лучше меня, но вышагивал так, будто ничего не случилось. Ну и выдержка у этого парня!

– Муркен, не приближайся ко мне, – предупредил я. – Ты здесь уже ни при чем. Я победил честно, поэтому забираю Диану с собой. Если надеешься остановить меня, мозги вышибу!

– У меня нет пушки, – невозмутимо проговорил он, – и я не собираюсь с тобою спорить. Но посуди сам, Костиган: мне понравилась эта крошка, и я тоже понравлюсь ей со временем. По-моему, она уже не против, но не признается из упрямства. Я ее не обижу, просто женюсь. Уступи ее, а? Я заплачу, сколько попросишь...

– Ах ты такой-сякой! – прорычал я. – Все-таки я в тебе ошибся, ты не джентльмен, а грязный мошенник! Да я готов за пару центов еще раз тебя проучить...

– Диана, – произнес вдруг Муркен жалким, умоляющим тоном. – Неужели ты меня ни капельки не любишь?

– Тебя! – презрительно фыркнула девушка, вздернув свой премилый носик. – Разве не ты держал меня на этом острове и шагу не давал ступить? Полюбить этот человекоподобный окорок?! Еще чего!

– Вот что, Костиган, – вмешался в нашу беседу кочегар. – Неподалеку отсюда живет священник. Почему бы ему не поженить вас с Дианой до того, как подниметесь на борт? Тогда вы начнете свое путешествие молодоженами. Я слыхал, девушки не любят, когда роль священника играет капитан.

– Хорошая мысль! – согласился я. – Диана, ты слышишь? Идем сейчас же к священнику и...

Она опустила голову и залилась румянцем, и тут откуда-то появился стройный юноша, которого я прежде не видел. Подошел к Диане и положил ей руку на плечи. Я уже было собрался бросить его в залив, но она вдруг прижалась к нему и умоляюще посмотрела на меня.

– М-месье, – заикаясь пробормотала она. – Пожалуйста, не сердитесь на меня! Это... это мой муж Арман.

– Что?! – Я едва не рухнул с пристани.

– Вы должны нас простить! – робко настаивала она. – Я давно люблю Армана, с тех пор, как здесь очутилась, а он любит меня. Мой Арман храбр, как лев, он подрался бы ради меня с Акулой, но я ему не позволяла – он не противник этому верзиле! Акула всегда следил за мной и, поймав возле меня Армана, прогонял его пинками! Ну а я...

– Эх, знал бы я, что ты втрескалась в этого моллюска, – ошеломленно пробормотал Акула, – я бы его...

– Я поняла, что мне нужен сильный и храбрый человек, способный побить этого дикаря, – продолжала Диана как ни в чем не бывало. – Я узнала вашу репутацию, месье Костигане, и подумала, что вы заступитесь за несчастную девушку...

– Так, значит, ты притворялась и ухаживала за мной только ради того, чтобы я за тебя дрался? – с горечью пробормотал я. – И пообещала выйти за меня...

– Месье, – мягко произнесла она. – Я боялась, что иначе вы откажетесь драться и я не достанусь Арману! Я была просто в отчаянии, месье. Вы же джентльмен, вы понимаете, что слабой девушке простительны любые уловки. Я сожалею, что обидела вас, но что же мне оставалось? Пока вы выколачивали пыль из этой огромной скотины, мы с Арма-ном ускользнули к священнику и поженились. А потом Арман ждал вон за теми ящиками, победите ли вы, и отпустит ли нас Акула.