Страница 3 из 18
— Здравствуй, — неуверенно произнес Тий.
— Здравствуй. Присаживайся.
Тий сел чуть поодаль и, вытащив из кармана прозрачные четки, принялся медленно их перебирать.
— Ты тоже… еще мальчик, — осторожно сказал я.
— Это потому, что Время само по себе не стареет, — объяснил Тий.
— Верно, — согласился я. — Время — это Вечность…
— Нет, — возразил Тий. — Только в пустоте нет ни Прошлого ни Будущего…
— Понимаю, — кивнул я. — Пустота — это Вечность…
— И такое утверждение неточно, — заметил Тий.
— Почему?
— Представь, что мы имеем кусочек Пустоты… Разве утверждать, что в ней ничего не происходило или ничего в будущем не произойдет?
— Нельзя, может луч света проскочить… — сказал Той.
— Правильно, — кивнул Тий. — Или когда-то проскакивал.
— Я уже запутался, — признался я.
— Почему?! — удивился Той. — Это же очень просто: ты ведь сказал, что Пустота — это Вечность. Раз нет недоступной ни для кого и ни для чего Пустоты, значит, нет и Вечности.
— Но Время-то есть?
— Конечно. Но тоже не само по себе… Время — это главная энергия всей Природы.
— Как так?
— В окружающем нас пространстве всегда что-то есть… Верно? И все движется. Так вот, Время как бы толкает все вперед — от причины к следствию, а не наоборот; это его главная обязанность!
— Разъясни, пожалуйста!
— Что бы ни произошло в Природе — это всегда следствие чего-то. Понятно? Ни с того ни с сего ничего не бывает…
— Пожалуй.
— А то, что вызвало какое-то явление, называется его причиной. Нормальная жизнь потому и возможна, что именно Время есть та сила, которая создает необходимую последовательность любых событий, то есть их направление: от причины к следствию! Сперва надо простудиться, а потом уже чихать.
— Ну, а если Время находится в совсем-совсем пустом пространстве? Что оно делает?
— Я уже говорил. Там его просто нет.
— Ни секундочки?
— Даже крохотной дольки… Время — это свойство чего-то материального, того, что уже есть в Природе, как цвет вещества, его плотность, форма или размеры… Понял?
— Начинаю понимать, Тий. Времени «просто так» — не существует.
— Покажи ему, Той? — повернулся к приятелю Тий.
— Ладно, — кивнул Той и щелкнул пальцами. Мгновение… и все мы (то есть и я тоже) очутились в удобных прозрачных скафандрах.
Той опять сложил пальцы колечком и скомандовал мне:
— Прыгай!
Я разбежался и… прыгнул. Меня охватила небывалая легкость, я почувствовал, что лечу, а комната резко увеличивалась в размерах. Колечко из пальцев Тоя стало большим, как Кольцо-гора близ Кисловодска; я свободно пронесся сквозь него, и передо мной открылось бесконечное черное пространство космоса. Дух захватило от его громадности и красоты.
Далеко впереди в небольшом рое звезд я увидел наше Солнце с движущимися вокруг него планетами.
Мои новые юные друзья плавали в невесомости рядом со мной.
— Нравится? — спросил Той.
— Очень, — признался я. — Прекрасное зрелище!
— Давайте отдалимся еще, — предложил Той, и вскоре звезд вокруг стало видимо-невидимо.
Я знал, что многие из них в тысячи раз больше нашего Солнца. Только они так далеко, что кажутся нам светящимися точками, более или менее яркими. Многие звезды тоже имеют свои планеты, и среди них непременно должны быть такие, где есть жизнь, а воз, и люди, похожие на нас…
Все эти звезды носятся в пространстве не просто сами по себе, как им вздумается, а притягиваются друг к другу какой-то невидимой силой и образуют «мохнатую» звездную спираль, состоящую из миллионов звезд. Называется она галактикой — это я знал еще раньше, в школе, — и она тоже вращается вокруг своего центра. Например, наша Галактика — тоже спираль, а сбоку похожа на метательный диск.
Той опять сложил пальцы колечком, и мы уже не прыгнули, а спокойно проплыли сквозь него. Перед нашими взорами открылись миллионы галактик, заполнивших гигантское пространство Мироздания.
— Как видишь, — сказал Тий, — пустого пространства нет во Вселенной: все оно пронизано светом. А радиоволны, всемирное тяготение…
— Я знаю это, Тий, но никогда не надеялся увидеть Вселенную со стороны…
— А сейчас отвернемся от нее, — гордо произнес Той, — я тут приготовил для нашего опыта небольшое, абсолютно пустое волшебное пространство. Действуй, Тий!
Мы повернулись спиной к Вселенной, и в пустой черноте вдруг появился циферблат не то часов, не то секундомера. Стрелка неподвижно стояла на нуле.
— Что это? — спросил я.
— Время, — повторил Тий тоном учителя, — это та сила, которая придает всем событиям в Природе четкую последовательность; от причины к следствию. Но причина не может мгновенно превратиться в следствие — это происходит за какой-то очень маленький, но все же промежуток времени. Он и определяет общий темп хода Времени. Сейчас же здесь ничего нет, пусто, и ничто не может послужить причиной чего-то, потому и стрелка стоит.
— Сейчас я сотворю небольшой металлический шар, — вмешался Той, и я тотчас увидел его, а рядом с ним — второй циферблат, но стрелка на нем уже сдвинулась и бежала по кругу.
Я взглянул на первый циферблат — и там стрелка двигалась.
— Убедился? — спросил Тий. — Пространство уже не пустое, и прибор показывает время этого шара, потому что своего, собственного, времени у пространства нет.
— Вот еще одно доказательство, — сказал Той и взмахнул руками: металлический шар стал удаляться от нас все быстрее и быстрее; мы догнали его и помчались рядом с ним, и я заметил, что стрелка его циферблата почему-то уже не бежит, а идет — ход времени движущегося шара замедлился.
— Отчего так? — спросил я.
— Трудно сказать, — ответил Тий. — Может быть, потому, что часть времени уходит на поддержание движения, и превращение причины в следствие внутри шара и на его поверхности происходит медленнее…
— Похоже на правду, — сказал я. — Но в Природе все движется с разными скоростями.
— Ну да! — воскликнул Тий. — Значит, общее время Вселенной есть как бы смесь собственных времен всех космических тел, находящихся в ней. Потому-то мне так трудно определить среднее время Вселенной…
— Жаль, что я не могу увидеть движения галактик, — вздохнул я, — Все они издали такие маленькие — эти спирали, что кажутся еле живыми, почти неподвижными…
— Пожалуйста! — обрадовался Тий. — Вот, возьми волшебный Бинокль Времени… Это я его придумал…
Он подал мне бинокль — с виду обыкновенный. Я приставил его к своему прозрачному шлему, придвинулся лицом, и… все галактики вполне зримо закружились, во-первых, каждая вокруг своей оси, а во-вторых, все вместе вокруг центра Вселенной, скрытого где-то в ее глубине.
Воистину волшебное зрелище! Одни галактики вращались медленно, другие — быстро, а когда я подкрутил регулировочное колесико бинокля, то совсем отчетливо увидел, как от небольшой быстрой галактики оторвалась звезда — даже с четырьмя планетами! — и вскоре притянулась соседней галактикой, более медлительной.
Тем же путем, то есть через колечко Тоя, мы благополучно возвратились в «Урах», в место нашего знакомства.
— Скажи, пожалуйста, Тий, почему вы оба боитесь фантастов?! — спросил я, снимая скафандр. — Ведь то, что ты сейчас придумал, — настоящая фантастика… Тий чуть побледнел, но не ответил.
— Расскажи лучше о себе, — попросил Той. — На вашей планете много волшебников?
Я стал рассказывать о Земле, о нашей науке и технике, о литературе и искусстве, о волшебниках и сказочниках… Нет для меня темы более увлекательной! Оттого я говорил не только долго, но, наверное, и интересно, ибо слушатели мои порозовели от волнения, то и дело воодушевляя меня одобрительными возгласами.
Когда я закончил, Той весело крикнул:
— Осирис! Иди сюда…
В комнате стало чуть меньше света, и появился мой уже старый знакомый.
— Послушай, Осирис, — обратился к нему Той, — этот дядька пишет сказки, и я ему верю. Давай сделаем его нашим гостем — авось поможет общему горю!..