Страница 2 из 4
Подходят к месту, на котором Дурачок сидит, глядь — а он сопли из носа пускает, аж пузыри набухают да лопаются, только брызги летят.
Тот брат, что поспокойнее, говорит:
— Опять, что ли, сталактит охраняешь? Отдавай добром, а мы тебя не тронем.
А тот брат, что погорячее, полез уже в транс за скальным молотком, чтобы Дурачка им убить. А коль отдаст им Дурачок сталактит добром — так надо же тот сталактит чем-то от потолка отколоть, правда?
А только не открывается у горячего брата транс — завязочки все соплями Дурачковыми покрылись да слиплись.
Хотел, было, горячий брат своими руками Дурачка удушить, да не тут-то было: и сам к полу прилип, не подойти. Стоит на месте, стоит рядом брат его спокойный, с места сдвинуться не могут.
Хотел, было, спокойный брат что-то Дурачку сказать, да не вышло — и губы уже слиплись. А затем и ноздри у обоих слипаться стали — дышат тяжело, не ровён час, задохнутся тут, никакие спасатели не помогут. Чуют — смерть им приходит.
Как вдруг за спиной у братьев шумит-гремит железом, тени по стенам грота заплясали. Встаёт за ними в полный рост таможенник, что баллоны с газом выпускать из страны не хотел. Встаёт — да как рявкнет:
— Что это у меня тут за безобразие творится? Таможня на экспорт соплей из носа добро не давала! Ну-ка подобрать и сдать под опись обратно в нос, не то конфискую, а самого под арест!
Испугался Дурачок, сопли подобрал, сидит, не шевелится.
Достаёт таможенник из транса своего канистру и говорит братьям:
— Это средство для очистки. Конфискат. Зажмурьтесь покрепче.
Зажмурились братья, веки слепили. Таможенник их из канистры окатил, и стали братья чистыми-чистыми.
Подходит таможенник к Дурачку, достаёт из транса пузырёк махонький, суёт ему в нос да на крышку давит. Чихнул Дурачок раз, чихнул другой — а соплей-то как не бывало!
— Это — таможенник братьям говорит, — средство от насморка. Тайная разработка. Хотели шпионы образец вместе с рецептом за границу увезти, да задержали мы их.
Говорит он так — а сам берёт канистру и остатки из неё прямо на Дурачка выливает. И стал Дурачок чистым-чистым.
Молвит таможенник:
— Ну вот, противник ваш, как я погляжу, ни слюнями, ни соплями теперь не исходит, чистый-чистый стал. Прежде он был мерзкий, поэтому служил злу, а теперь, глядишь, будет глупость на вашей стороне, коли справитесь. А всё потому, что зло должно быть противным, а добро привлекательным. А то ещё в народе говорят: добро должно быть с дураками. Завтра сталактит заберёте, только сталагмит берегите, а сейчас — отбой, всем спать, таможня закрывается и никого никуда не пускает.
Сказал, мелок из кармана достал, провёл меж братьями и Дурачком черту на полу, прямо по глине — и был таков.
Легли братья спать, и спали они сном крепким, беспробудным, а как пришла пора пробуждаться, так и пробудились. Словом, всё чином да рядом. Пробудились, позавтракали и пошли с Дурачком ладить.
А Дурачок как увидел их — и ну бросаться да ногтями царапать. Братья давай бежать от него, а далеко ли по гроту убежишь? Ну, тут пришлось им тут на пару ладить.
Спокойный брат поотстал, Дурачок на него набросился, ногтями царапает. А горячий брат тем временем достал из транса скальный молоток — да и убил Дурачка.
Откололи братья сталактит от потолка, грохнулся он о сталагмит, сталагмит и раскололся. Ну, да чего жалеть о том, что сделано? Сунули сталактит в транс, как могли, и поползли обратно. День ползут, два ползут, неделю ползут. Поесть-поспать остановятся — и дальше ползут. Долго ползут, в общем. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Прошло по часам две недели — и выползают братья наружу. Поднялись по верёвке, вещи подняли, оглядываются назад, на гору Эребус — а из горы дым валит, камни чёрные летят.
Тот брат, что погорячее, говорит:
— Не пойму, как такое быть может. Эребус гора не простая, вулкан, по всему видать, да и в книгах пишут. Должна быть лава, гранит, базальт. А тут пещера, а где пещера, там белый камень известняк либо гипс. Так не бывает, чтобы пещера под вулканом была.
Тот, что поспокойнее, отвечает:
— Так мы с тобой где?
— Где-где, в Антарктиде, знамо дело, — горячий брат говорит.
— Да я не про то, дурья ты башка, — отвечает ему спокойный, — Мы же в сказке с тобой! Тут всё может случиться.
Ну всё — не всё, а случается с братьями недоброе, да такое недоброе, что не во всякой сказке приключиться может. Ползёт на них с горы Эребус чёрная туча, а кто в эту тучу попал, тот сгорел и задохнулся. Лёд, опять же, от жары напружился да треснул, и оказались братья-спелеологи меж трещин на островке ледовом, так что на другую сторону не перебраться. Чуют, конец им настал. И тот брат, что поспокойнее, на лёд ложится, глаза закрыл.
— Ну, — говорит, — помирать, так спокойно, и на тот свет идти — так покойником, а не привидением. Ложись, брат, побудь спокойным хоть минутку перед смертью.
А горячий брат ему и отвечает:
— И кто же из нас дурья башка? Да за минутку эту можно не только спасение придумать, но и спастись. Думай, брат, думай. Пришла пора эхо между ушами гонять, а того лучше — глазами глядеть.
Спокойный брат глаза открыл, оглядывается вокруг и говорит:
— Вон, верёвка ещё висит, спускаемся вниз и в пещеру лезем, там безопасно.
Спустились братья по верёвке, залезли в пещеру, сидят, не знают, что дальше будет. Час сидят, два сидят, тут горячий брат и говорит:
— Полезай-ка, брат, наверх, погляди, не прошла ли чёрная туча.
Спокойный брат из пещеры вылез, глядь — туча прошла, верёвку сожгла, лёд чёрный весь, а больше ничего не видно. Спустился в пещеру и говорит горячему:
— Так, мол, и так, брат, туча прошла, верёвку сожгла, лёд чёрный весь, а больше ничего не видно. Доставай кошки да якоря ледовые, будем заниматься ледолазанием, зря, что ли, с собой железо везли?
Достали братья кошки, достали якоря ледовые, вылезли из пещеры да по ледяной стенке полезли. Лезут, лезут — и вылезли наверх. Глядь — опять они на островке, а с горы Эребус на них лава язычком ползёт, змейкой огненной, медленно ползёт, но верно.
Однако где спасение один раз своими глазами нашёл, там второй раз уж и не страшно. Спокойный брат оглянулся вокруг и говорит:
— Спускаемся обратно в трещину да по дну её пойдём, и пока не упрёмся, наверх подниматься не будем.
Вбурили братья в лёд пару ледобуров, повесили другую верёвку и спустились опять в трещину, на самое дно. Идут по дну, кругом черно, чёрный лёд слева да справа чуть не до небес высится, под ногами чёрный камень ортоклаз валяется. Долго ли, коротко ли — это как посмотреть, по часам минут пять, должно быть, а по чутью целая вечность, — упёрлись братья в стену чёрного льда, трещина сужается, ходу нет, слева лёд, справа лёд, сверху лёд. Достали кошки, надели, взяли в руки якоря ледовые да наверх полезли.
Вылезают наверх, на гору Эребус оглядываются — обогнали они змейку огненную. Глядь вперёд — впереди ледовое поле, а прямо перед ними пингвины стоят полукругом. Один, самый большой, выходит вперёд и говорит человечьим голосом:
— Ну, коль выбрались — идите за нами. Вездеход ваш вулканической бомбой накрылся, в трещину провалился, без нас вам отсюда не выбраться. И сбежать не пытайтесь — нас много.
Делать нечего, пошли братья за пингвинами. Приводят их пингвины в ледяное ущелье, а самый большой пингвин и говорит:
— Отдавайте нам свои вещи, а сами тут сидите. Без вещей ваших мы дорогу и сами не найдём, и вам показать не сможем. Да помните, что нас много, будете что плохое делать — вся Антарктида тут соберётся, будет вам беда.
Отдали братья свои трансы, сами на льду сидят, мёрзнут. Встанут, попляшут — согреются, садятся — опять холодно, да ведь век плясать не будешь, ногам отдых нужен.
Долго ли, коротко ли, приносят им пингвины рыбу и говорят:
— Покушайте, гости дорогие, а как покушаете — спать ложитесь, уже самое время.