Мат

Кларк щелкнул кнопкой диктофона:

— Интересный разговор у нас с ним вышел. Да вы садитесь, садитесь… Я очень хочу, чтобы вы это послушали.

Эд осторожно опустился на стул.

— Вы их всех записывали?

— Всех до единого, — вздохнул Кларк. — А что делать? Слушайте, слушайте, такое не каждый день услышишь. Я кое-что проматывать буду, разговор был длинный.

И он снова щелкнул кнопкой.

«— И каково быть победителем?

— Неплохо, — сдержанно произнес слабо искаженный голос Майкла. — По крайней мере, чувствуешь, что не зря потратил пять дней.

— Иными словами, не стань вы победителем, это была бы пустая трата времени?

— Учитывая специфику курса — да.

Шорох бумаги.

— Видимо, разговор предстоит интересный.

— Вам виднее. Это ваша территория.

— Действительно, моя. Давайте тогда начнем с простых вопросов.

— Давайте.

— Когда вы поняли, что победа вам гарантирована?

— Когда я получил восемь голосов.

Пауза.

— Вы знаете, что я не об этом спрашивал. Когда вы поняли, что ваши шансы на победу высоки?

— Когда услышал задание. В самом деле, простые вопросы.

— Это шутка?

— Почему? — удивился голос Майкла. — Не мог же я понять это раньше».

Кларк нажал кнопку.

— Он с самого начала был невероятно самоуверен. Но даже без тени нахальства. Я бы так мог беседовать с первоклассником. Так, здесь не очень интересно… А вот здесь… Да, тут. Слушайте.

«— Как вы думаете, почему вы победили?

— Вы сказали, что вопросы будут простые.

— А этот вопрос сложный?

— Нет, он просто наивный. Слишком наивный для вас.

— Почему вы считаете, что для меня он наивный?

— Потому что вы заранее знаете ответ.

— Но я хочу услышать ваше мнение.

— Пожалуйста. Я победил, потому что был сильнее остальных. Разве это не то, чего вы ожидали?

— То.

— Вот видите…»

Кларк вновь остановил запись.

— Последнее слово постоянно оставалось за ним. И, по-моему, получалось у него это автоматически. Он вовсе не старался меня переиграть, подавить. Наоборот, мне показалось, что он просто расслабился после этой недели. Стал самим собой. Понимаете?

Эд озадаченно кивнул.

— Ничего-то вы не понимаете, — добродушно, но с ноткой раздражения сообщил Кларк. — Да я и сам… Вот, дальше.

«— …другое. Чему, по-вашему, учит наш курс?

— Тому, что менеджеры везде и всюду стремятся к власти. Тому, что менеджер и лидер — не одно и то же. Тому что менеджер — это профессия, а лидер — это призвание. Тому, что… — Майкл замолчал, видимо припоминая подробности, — что надо научиться отделять стремление к власти от успешной карьеры… Короче, всему, о чем вы нам говорили в понедельник и сегодня.

— Я не говорил об умении отделять.

— Значит, имели в виду. Там такое точно проскользнуло.

— И чему именно научились вы?

— Ничему, — произнес без эмоций голос Майкла. — Хотя… — на мгновение голос пропал, — нет, ничему. Что вовсе не значит, что курс плох.

— Я знаю, что курс хорош. Иначе два года назад мы бы не отмечали сорокалетний юбилей. Но не кажется ли вам, что есть нечто странное в том, что именно человек, победивший в соревновании, не нашел в нем ничего полезного?

— А что здесь странного? Не считаете же вы, в самом деле, что мы все были одинаково подготовлены.

— Ваши ответы мало помогают.

— Попробуйте другие вопросы».

Кларк выключил диктофон и вздохнул.

— Я попробовал и другие вопросы, и другие подходы. Бесполезно — он меня все время переигрывал. Вы понимаете? Меня! И опять же — как бы это ни звучало, он ни йоту не хамил. Улыбался иногда, проявлял интерес… Но я себя с ним чувствовал, как обычно они со мной. Хотя, учитывая нашу ситуацию, особо удивляться не приходится. Вот полюбуйтесь.

— «— …вам другой вопрос. Вас радует победа?

— Да.

— Почему? Внутреннее удовлетворение, похвала начальства или что-то еще?

— Внутреннее удовлетворение, — мгновенно отозвался голос Майкла. — Похвалы начальства меня никогда не радуют.

— Вам безразлично, что скажут те, кто вас сюда направил, узнав о вашей победе?

— Нет, почему же… — послышался звук зевоты. — Извините. Нет, не совсем безразлично. Если они меня решат продвинуть, ясно, что меня это как-то задевает. А похвала — это мне все равно. Я не собачка.

— Но вас интересует карьера?

— Нет.

— Позвольте, почему вы в таком случае так быстро выросли за пять лет?

— Это надо спросить у тех, кто меня сюда направил.

— А что вас привлекает в работе?

— Сама работа. И зарплата.

— Зачем же вы подались в менеджеры?

— Не затем, о чем вы подумали. Эти игрушки с властью меня не волнуют».

Кларк в очередной раз нажал кнопку.

— После этих «игрушек» стало ясно, что хитростями из него ничего вытянуть не удастся. Можно было так беседовать до утра, но с тем же успехом. Ни на какой контакт он не шел, хвастаться ему не явно не хотелось, и вообще… Вообще вопросы задавал я, но разговор контролировал он. Вы можете представить себе человека, который контролирует разговор со мной, если я этого не хочу? Вот… Надо было, конечно, не торопиться… Короче, слушайте.

Эд сосредоточенно кивнул.

«— …курса вы хотели бы работать на прежнем месте?

— Пока там неплохо. Это у вас что, психологический тест?

Шелест бумаги.

— Нет, все гораздо проще. Сейчас поймете. Хотите, я вам скажу, чему этот курс должен был вас научить? Чему, мы надеялись, он вас научит.

— Вежливости?

— Мы надеялись, что он поможет вам увидеть всю тщетность, всю бесцельность, всю нелепость удовлетворения жажды власти на работе. И все. Этому мы учим, с большим, надо сказать успехом, все эти годы. И за это нам платят немалые деньги. И каждую неделю отсюда возвращаются люди, навсегда усвоившие, что жажда власти — это болезнь, которая убивает любую корпорацию, если ее запустить. Как вы думаете, насколько мы преуспели в этом на этот раз?

— Это вам виднее. Вы ведь со всеми беседовали.

— Да, — в голосе диктофонного Кларка прозвучала горестная нота. — Мне виднее. Мне действительно виднее. Хотя вы победитель… А вы знаете, сколько до вас было победителей?

— Сорок один умножить на пятьдесят шесть?

— Ноль, — неожиданно тихо произнес голос Кларка».

Эд недоуменно нахмурился.

— А что мне было делать? — вопросил Кларк, обрекая диктофон на вынужденное молчание. — Что? Я, в конце концов, должен был знать, что там произошло. И узнать-то я узнал… Но как! До сих пор не понимаю, как он меня до этого смог довести. Идем дальше.

«— …я первый победил? Приятно.

— Вы не понимаете, — с горечью сказал кларковский баритон. — Вы победили там, где победить невозможно.

— Вы же сами говорили… — начал голос Майкла.

— Невозможно! — грохнул голос Кларка. — Курс так рассчитан. Вы понимаете, что вы сделали?! Здесь никто не должен побеждать! Здесь невозможно победить! Здесь никто никогда не побеждал! Вы понимаете? За сорок два года — никто и никогда! Вы понимаете? Понимаете?! Неделю за неделей, год за годом я вижу одну и ту же картину: люди договариваются о правилах, четыре дня их нарушают, а под конец отказываются выбрать одного из них. Отказываются! Это — кризис, это — фундамент курса. В этом вся соль. Всегда находится кто-то один, кто первым говорит: «Раз не я, то никто!» А потом это говорят все! Сорок лет уже говорят! О чем бы они ни договаривались, как бы ни играли в демократию, в чем бы ни клялись публично, человеческая натура берет верх! И только в вашем случае они все как один вдруг решили голосовать. Как будто…»

Кларк с кислым видом оборвал тираду, льющуюся из динамика, и хмуро констатировал:

— Первый раз за всю мою карьеру. Орать на кого-то ненамеренно? Даже не знаю, что может быть хуже… Вы знаете?

Эд не знал.

— Да не переживайте вы так, — сказал он. — Это должно было когда-нибудь случиться. Я читал работы Дольже. Он ожидал одну победу в десять лет. Наоборот, разве не хорошо, что при вас?