Тайна девственницы

– Мой брат посчитал, что я сделаю это лучше нашей прислуги. Налево, пожалуйста.

Габриэла не оборачивалась и быстро шла по ступеням впереди, как по собственному дому.

– Вы пропустили меня вперед, чтобы не упустить из виду?

Натаниэль кивнул:

– Именно.

Габриэла снова улыбнулась такой странной и многозначной улыбкой, к которой Натаниэль уже начал привыкать. Он видел, что эта девушка настроена решительно и, как и он, намерена выйти из игры победителем.

Он провел ее на второй этаж. Мать попросила Эндрюса приготовить комнату в том же крыле дома, где жила она, Реджина и Стерлинг. Натаниэль и Куинтон решили, что лучше будет поселить ее в незанятую комнату рядом с Клинтоном и напротив комнаты Ната – прямо через небольшой холл. Это была превосходная идея. По многим причинам.

Натаниэль остановился у ее комнаты и приоткрыл дверь.

– Надеюсь, она вас удовлетворит.

Габриэла заглянула вовнутрь.

– Ничего. Спасибо.

– Лакей будет здесь утром для того, чтобы проводить вас к завтраку.

– Вы хотите сказать, что он будет стоять у двери всю ночь, охраняя меня? Вдруг я решу сбежать или снова зайти в библиотеку?

Натаниэль перестал улыбаться.

– Если это необходимо…

– Я пошутила, – едко произнесла Габриэла. – Если только вы не хотите заключить меня таким образом в камеру и содержать как заключенного.

– Совсем нет, мисс Монтини. Вы наша гостья. – Натаниэль вежливо поклонился ей. – И я надеюсь предположить, что вы будете вести себя надлежащим образом.

– Не волнуйтесь, я знаю, как вести себя в обществе, мистер Харрингтон.

– А в последние дни, когда вы взламывали дома и пробирались на званые вечера, куда вас никто не звал, это было просто отклонение от нормы? Помрачение рассудка?

– Мне кажется, я вам уже все объяснила. – Она стиснула зубы. – Мои действия были вызваны необходимостью.

– Честно говоря, они были бесполезны и безнравственны. Так не ведут себя в светском обществе. Вы должны были прийти и поговорить с моей матерью или со Стерлингом. Вы должны были наконец прийти ко мне. И мы бы серьезно поговорили.

– Вы же не слушали в Египте. Вы наврали…

– Возможно, я слушал и кое-что запомнил. А возможно, я тоже не прав. В следующий раз, когда я увижу вашего брата, я перед ним извинюсь. Я уверен, мы скоро услышим про него.

– Ну да! Ждите!

– Мисс Монтини, если мы будем работать с вами вместе, нам придется хоть немного доверять друг другу. Это необходимо. Я уверен, что утром вы расскажете мне все, что знали о брате и о его находке. Все, что связано с печатью, местом его поисков, о его письмах, о его сомнениях. Пусть даже насчет нас с Куинтоном. Пусть эти письма наполнены злостью и обидой. Но в них должно быть что-то еще, то, что вы могли нечаянно пропустить.

– Вы очень чувствительный человек.

– Не ерничайте!

– Я не хотела. Я должна признаться, я об этом уже подумала. Я попросила прислать письма брата вместе с моими вещами.

Натаниэль взвесил в руке запечатанные сообщения.

– Кстати, я должен немедленно отправить эти два.

– Спасибо вам за помощь.

Габриэла собиралась войти в комнату, но потом снова обернулась к нему, прикрыла дверь и прижалась к ней спиной, будто не хотела, чтобы он увидел расстеленную кровать и не вздумал воспользоваться ею. Стоит только дать шанс, и он попытается это сделать. Натаниэль посмотрел на ее лицо, прочитал мысли и улыбнулся. Ему и впрямь пришла в голову эта идея. Придется выбросить ее из головы.

– Мистер Харрингтон?

– Да?

– Могу я задать вам вопрос?

– Конечно.

– Почему вы это делаете?

Натаниэль пожал плечами:

– Потому что это большой и темный дом. А кроме библиотеки и гостиной вы здесь ничего толком не знаете. Не хотел бы, чтобы вы заблудились и ушли в другое крыло, напугав Стерлинга.

– Я не о том. Я имела в виду не ваше сопровождение меня до комнаты… – В голосе послышалась нотка раздражения. – Я могу понять, почему ваша мать решила помочь мне. Она надеется не допустить скандала, и я думаю, что ее теплые отношения с моей матерью играют здесь немаловажную роль. Но об этом я поговорю с ней завтра. Но вы? Почему вы собрались помочь мне и всячески спасали меня от своего старшего брата и ареста?

– По многим причинам.

Натаниэль подумал, что главной причиной являются ее синие глаза и изгиб ее плеч в персиковом платье. Но сказал другое:

– Начну с того, что я слишком долго и утомительно работал над восстановлением имиджа своего брата. И сейчас подозреваю его не меньше вашего. Это первая и личная причина моего участия в этом предприятии. Во-вторых, мы говорим об открытии века! Очень интересном и важном открытии. И я хочу сыграть не последнюю роль в этом. – Натаниэль прислонился плечом к двери и глянул на Габриэлу сверху. – Ну и потому, что хочу узнать вас получше. Надеюсь, в вас скрыто многое, что мне понравится и не доставит разочарования.

Габриэла подозрительно посмотрела ему в глаза.

– Вы говорите правду?

– Почему вы никогда не верите правде?

– Но почему?

– Потому что я не могу думать ни о чем, кроме вас, после нашей первой встречи. Вы видите, мисс Монтини, вы сделали большую ошибку тем вечером, когда первый раз пришли к нам в библиотеку.

– Неужели?

– Именно. Вы заставили меня думать, пусть и недолго, что мы с вами однажды обменялись поцелуями. Мысль о том, что я не помню этого поцелуя, свела меня с ума. В любом случае… – Натаниэль приблизился к ней, – даже после того, как вы сбежали с бала, и я осознал, что вы посмеялись надо мной, ничего в моих чувствах к вам не изменилось. И измениться не могло. Это был прекрасный вечер, и библиотека теперь – мое любимое место.

– Чушь… – слабо произнесла Габриэла.

– Да нет, не чушь, раз я не мог столько дней выбросить из головы идею поцеловать вас снова.

Она тяжело дышала.

– И вы собираетесь снова поцеловать меня сейчас?

– Я подумывал о большем.

– Да как вы смеете…

– Мисс Монтини, я уверен, вы понимаете, о чем я. Вы же смотритесь иногда в зеркало. Примеряя платья либо эту мужскую одежду? Вы довольно привлекательная женщина. Ваши глаза полны огня, мисс Монтини, когда вы злитесь, негодуете или ощущаете себя в западне. И ваши губы… – Натаниэль посмотрел на ее губы, затем вернулся к глазам, – молят о поцелуе. Они требуют поцелуев, они созданы для них! Для частых, страстных и прекрасных поцелуев… Мисс Монтини… – Он приблизил свои губы к ее губам. – Вы совершенно… неотразимы.

Его губы легко прикоснулись к ней, и через мгновение она замерла.

Затем рассмеялась:

– О Боже! И неужели это действительно действует на женщин?

Он резко выпрямился.

– Что?

– Все эти «ваши глаза сияют, как звезды, и ваши губы манят, как спелые вишенки»! Ерунда!

– Что-то я не припоминаю, что говорил о звездах… – Натаниэль начинал улыбаться. Он видел, что она смущена.

– Наверное, вы о них подумали, а я прочитала ваши мысли!

– Вероятно.

Габриэла прищурилась.

– Вы никак не можете взять в толк, мистер Харрингтон, что я здесь не для того, чтобы крутить с вами романы. Я не хочу быть вашим другом, и уж тем более не хочу стать вашей… любовницей. – Ее глаза сверкнули в темноте, и она стала еще более притягательной. – Я здесь для того, чтобы выяснить правду. Нам будет очень трудно работать вместе, но ради результата я постараюсь это сделать. Мы с вами будем вместе искать печать. Но не более того.

– Да, конечно. – Натаниэль не отрывал взгляда от ее губ. – Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы одни отношения подталкивали к другим, более интересным и серьезным.

– Не думаю, что это когда-либо случится.

– Вы должны мне поцелуй, вы помните об этом? Вы и сами хотите этого. – Он взял ее руку. – Вам ведь нравятся поцелуи при луне?

– Что-то не вижу здесь луны.

– Вы сохраняете ее свет в своих глазах.

– Ах, мистер Харрингтон! – Габриэла положила руку ему на щеку, и ее голос смягчился. – Вы самый очаровательный негодяй, какого я когда-либо встречала. Видите, я тоже умею говорить правду. Я представляю, как много женских сердец вы разбили. К счастью, – она ласково взглянула ему в глаза, и его дыхание сбилось, – я не одна из них.