Страница 31 из 44
Тем временем, на море разворачивались события хотя и менее трагические, однако их последствия должны были унести куда как больше жизней. Проще говоря, два флота выстраивались в боевые порядки.
Желтые Повязки и имладонцы исповедовали различную тактику ведения морских боев. Если жители Виньдао всем видам морского боя предпочитали быстрое сближение и абордаж, то подданые султана исповедовали тактику обстрела и тарана. Парусное вооружение имладонских галер было сравнительно слабо -- малое количество мачт, да и у тех не более одного рея, -- что они компенсировали веслами (порой и в два ряда) и баллистами с катапультами, которыми пытались занять каждый свободный участок на палубе.
У пиратов же, в силу часто расположенных мачт, баллисты стояли только на носу и корме хунг-ту, но их у Великого Кормчего под Бар-Заленом оказалось всего шесть. Эти левиафаны исполняли роль плавучих штабов фубо цзянцзюней и самого Ань Гао, хотя и в пиратские рейды ходили часто, поскольку мало чем уступали в скорости джонкам. Конечно, их острые штевни могли разрубить пополам небольшой кораблик или проделать пробоину в борту корабля крупного, но только если хунг-ту имел при этом хорошую скорость. И капитан вражеского корабля подставил свой борт под прямой удар.
Мидар-паше не удалось стать с наветренной стороны, хотя он и вынудил пиратов, выстроившихся в три линии, идти в бейдевинд. Мачты Желтых Повязок, вооруженные тысячеградскими люггерами, давали пиратам достаточно хода при сближении с кильватерным строем имладонцев.
-- Повелевает ли мой принц вступить в бой? -- обратился к Байаситу Крокодил Султана.
-- Повелевает. -- кивнул принц.
-- Сигнальщик! Отдать приказ по эскадре "Два румба лево на борт все вдруг"! -- скомандовал паша.
"Понеслась душа к Звездным Вратам", тоскливо подумал сэр Валентайн.
Глава VI
-- Хайнрих Бойль, значит? -- эр-Узуд прохаживался по пыточной, заложив руки за спину, и бросая многообещающие взгляды на подвешенного за руки сэра Максимилиана. На заднем плане жизнерадостно скалился кат. -- Купец, значит?
-- Истинно так, добрый человек. -- с подобающим случаю подобострастием и дрожью в голосе произнес благородный Годриг. -- Купец из Аазура. Из города Броддок.
-- Да ну? -- неискренне изумился дознаватель. -- Из знаменитого торгового города, славного своими бронзовых дел мастерами и борделями?
-- Сердце мое разрывается от радости. -- прохрипел получивший на окончании фразы кулаком под дых аазурец. -- Ведь и в столь дальних пределах славится имя моей родины среди достойных и неподкупных.
-- Ты погляди, как поет! -- восхитился Самир. -- Прямо соловей! Что ж ты так упорхнуть-то от нас пытался, птаха небесная, когда за тобой пришли эти самые неподкупные и достойные?
Упорхнуть сэр Максимилиан и впрямь пытался. Даже почти упорхнул.
Брать его пришли рано утром, когда все порядочные лавочники еще спят. Впрочем, сэр Максимилиан был лавочником глубоко непорядочным, потому встал затемно, успел встретиться с парой агентов, написать пару шифровок и сделать кучу иных, не менее увлекательных дел, когда с улицы раздалась мерная поступь тяжеловооруженных солдат из отряда "Синих львов".
Годриг ни на миг не забывал о возможности провала -- в конце-концов, исчезновение сэра Анхеля явственно намекало на такую возможность, -- а потому был готов. Как оказалось -- недостаточно готов, ибо если от пехлеван уйти оказалось не проблемой, то с людьми Аламас-хана номер с подземным ходом и переодеванием не прошел. На выходе его уже ожидали.
-- Разумением слаб. -- горестно произнес отдышавшийся после удара Годриг.
-- Это точно. -- согласился эр-Узуд. -- Был бы не слаб, уходил бы по крышам.
"Ага, и там бы вы меня взяли еще успешнее, или из лука продырявили", подумал сэр Максимилиан, но вслух, ноюще-подобострастным тоном, ответил:
-- Что ты такое говоришь, господин мой? Как же я бы мог туда забраться? Я, простой купец...
-- Хватит Ахметку валять, благородный Годриг. -- раздался от входа усталый голос, и в камеру вошел даруге, в сопровождение Амира ар Слана. -- Вас давно уже опознали. Резидент -- вы?
-- Понятия не имею, о чем вы говорите.
-- Прекратите. -- Аламас-хан поморщился. -- Без вас проблем хватает. Не заставляйте меня терять время попусту, господин третий секретарь посольства.
-- Если я секретарь посольства, то должен напомнить вам о дипломатической неприкосновенности. -- благородный Годриг выразительно поглядел на веревки, обвивающие его руки и поболтал в воздухе ногами.
-- В таком случае я должен вам напомнить, что шпионаж в Имладоне карается посажением на кол. -- невозмутимо парировал тай Калим. -- Вне зависимости от статуса шпиона.
-- И у вас есть основания подозревать меня в шпионаже, хан-даруге?
-- И в убийстве принца Шуля тоже, что карается медленным отрезанием конечностей, уда, носа, ушей и, затем, снятием шкуры, посыпанием солью и положением в муравейник. -- невозмутимо ответил ему тот. -- О чем вы говорили с султаншей Фирузой и принцем Гемалем?
-- Почему бы вам у них не спросить этого? -- язвительно ответил Годриг, который внутренне содрогнулся от описанных Аламас-ханом перспектив.
Вообще-то именно Гемаль и сообщил даруге о подозрительном купце (сразу после того, как выяснилось, что сэр Лестер никакой не курун), однако же суть своей беседы с ним раскрывать не пожелал.
-- А почему вы так уверены, что не спросил, э? -- огладил свою бороду даруге. -- Сэр Максимилиан, для нас обоих будет гораздо лучше, а для вас -- не впример безболезненнее, если мы начнем таки конструктивный диалог. Вы согласны?
-- Насчет безболезненности? -- ехидно поинтересовался благородный Годриг. -- Да, пожалуй.
-- Вот видите, Максимилиан-бей, у нас уже нашлись совпадающие точки зрения. -- улыбнулся Аламас тай Калим, садясь на колченогий табурет напротив подвешенного к потолку аазурца. -- Скажите, резидент Оттона, это вы, или кто-то другой?
-- Кто-то другой. -- в ответ улыбнулся сэр Максимилиан. -- Скажите, вы меня опустите наконец на землю, или мне разговаривать с вами изображая эдакую грушу?
-- Пэ-эрсик ты наш. -- хмыкнул эр-Узуд.
-- О, прошу извинить меня, достопочтеннийший. -- в голосе хана слышалось что угодно, но только не извиняющиеся нотки. -- Конечно же мы вас снимем. Кат, опусти нашего благородного гостя.
Палач скорчил недовольную гримасу, мол любимой работы лишают, бросил на Годрига взгляд "попадешься-ты-ко-мне-в-руки-еще" и вернул аазурца "с небес на грешную землю". Вернее на грязный земляной пол, утоптанный до твердокаменного состояния.
-- Имя резидента не подскажете? -- поинтересовался у растирающего затекшие руки сэра Максимилиана даруге.
-- Уж простите, Аламас-хан, не могу. -- аазурец присел на неизвестно откуда взявшийся, но столь же страхолюдный и непрезентабельный табурет, что и даруге. -- Пытками вы у меня, может быть, имя и вырвете... Впрочем, это еще не факт... А вот просто так, за здорово живешь, раскрыть государственную тайну не могу. Свои не поймут, да и просто себя уважать перестану.
-- Понимаю. -- кивнул головой тай Калим. -- Ну а зачем вы встречались с принцем и султаншей?
-- Сами-то как думаете? -- хмыкнул благородный Годриг. -- Джимшал присмерти, принцы начали грызню за престол... Конечно же, Аазур желает укрепить свои позиции в султанате, а какой найдется для этого более надежный способ, чем поддержать одного из претендентов? Тысячеградцы вон на Шуля ставили...
-- Даже так? -- Аламас-хан с интересом поглядел на сэра Максимилиана. -- Так Ю Сэнпина вы убили, Максимилиан-бей?
-- Во-первых, хан-даруге, не убил, а устранил. Во-вторых, нет, не я. И "Лед и пламя" не я разносил по кирпичикам.
-- А кто?
-- А я откуда знаю? Что я, единственный представитель иностранной державы в Аксаре? Полнолунцы, бангышлакцы, куншапурцы, сеамни, пери, повязки, бара-бара наконец. Келикидийцы, ваделорцы, саагорцы, айкониты... Перечень можно продолжать чуть ли не до бесконечности.