Страница 5 из 8
— Какие еще варианты? — Качанов выругался.
— Мы можем подать протест на решение суда и вернуть учителя истории в качестве кандидата. Можем организовать ваш отъезд за рубеж в командировку, а потом провести выборы. Вы ведь можете уехать на два месяца в командировку?…
— Ты мне зубы не заговаривай! — закричал бизнесмен, потеряв всякое терпение. Или ты ничего не понимаешь, твою мать? Мне не нужна твоя Дума, мне нужен депутатский иммунитет. Я должен был победить в это воскресенье. Куда я убегу? Возьму все склады, все мое барахло? Мне понадобится грузовой состав, чтобы это вывезти. Да куда бы я ни убежал, меня сразу выдадут. У меня две судимости, а на носу еще новое расследование. Ах ты сволочь, значит, ты меня обманул?!
— Успокойтесь, — строго посоветовал Петровский, — не нужно так нервничать. И еще я не люблю, когда вспоминают мою маму. Не дергайтесь. Мы что-нибудь придумаем…
— Думай, — согласился Качанов, — но учти: если в воскресенье я не стану депутатом, то в понедельник можешь заказать себе гроб. Мне мои деньги не нужны. Мне нужна депутатская книжка. Вот и весь мой сказ. — Он отключился.
Петровский тоже положил трубку и опять посмотрел на своего заместителя.
— Ты все понял?
— Он угрожает? — усмехнулся Юлай Абуталипович.
— Еще как! Говорит, что могу заказывать себе гроб. В общем, орет и ругается.
— Правильно ругается, — философски заметил заместитель. — За два миллиона мы должны были Нечипоренко на руках носить. И сами молоко ему привозить. И корову подарить.
— Скажи еще что-нибудь обидное, — отмахнулся Петровский, — нашел время шутить.
— Я тебя знаю, — улыбнулся Юлай, — ты у нас светлая голова. Все равно что-нибудь придумаешь. Чем могу помочь?
— Приготовь деньги. Наличными. Тысяч триста или четыреста. Если нужно, купим всю больницу, но чтобы никто не узнал о смерти Нечипоренко. В общем, придумаю что-нибудь. Когда можешь привезти деньги?
— Через час. — Заместитель снова поднялся.
— Давай быстрее, я тебя жду.
Юлай Абуталипович вышел из кабинета. Петровский устало откинулся на спинку кресла, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Затем нажал кнопку переговорного устройства.
— Как дела, Инна?
— Я заказала самолет, — сообщила секретарь, — отменила вашу встречу с итальянским послом и вице-премьером. Сказала, что у вас умерла любимая тетя и вы срочно вылетаете.
— Сообщила куда? — оживился Петровский.
— Да. В Санкт-Петербург. Объяснила, что это ваша любимая тетя.
— Молодец, — усмехнулся Петровский. Упоминание Санкт-Петербурга магически действует на чиновников любого ранга, после того как президентом стал выходец из этого города. Теперь любой родственник в Северной столице может оказаться очень полезным.
— Вас ждет Илона, — напомнила секретарь.
— Пусть войдет, — распорядился Петровский. — Может, она лучше предыдущей дуры? Только называй ее Надей, а не Илоной.
«Предыдущая дура» сбежала с каким-то музыкантом, а через месяц приехала и умоляла взять ее обратно. Петровский ее прогнал и приказал никогда не пускать в офис. Если человек не видит собственной выгоды, он ничего не в состоянии понять в этом мире, был убежден он.
Молодая женщина вошла в кабинет и замерла у двери.
— Ближе, — приказал Святослав Олегович.
Она сделала несколько шагов к его столу.
— Еще ближе, — тоном, не терпящим возражения, повторил он.
Девушка подошла к нему.
— У тебя свои волосы или парик? — спросил он, глядя на ее светлые кудряшки.
— Парик, — призналась она.
— Сними.
Она стащила парик. Настоящие волосы оказались каштанового цвета. Короткая стрижка ей шла гораздо больше. Лицо стало более вытянутым и одухотворенным. Хотя, возможно, это лишь видимость.
— Виктория говорила, что ты не прошла по конкурсу, — вспомнил Петровский.
— Я поступала…
— Неважно, — перебил он ее, — все приезжающие мечтают стать актрисами. Это сразу видно по тебе.
Она стояла, переминаясь с ноги на ногу.
— Раздевайся, — махнул Петровский рукой — хочу посмотреть, на что ты годишься.
Поглядим, какая ты актриса.
Девушка заколебалась. Ему понравилось ее смущение. Значит, еще не совсем испорченная девка. Это очень хорошо.
— Раздеться? — не поверила она услышанному. — Как это — раздеться?
— Снять с себя все, — пояснил Петровский. — Как же ты собиралась быть актрисой, если не можешь раздеться в присутствии постороннего человека? Считай, что я режиссер.
— А вы действительно режиссер?
— Либо ты сейчас начнешь раздеваться, либо уйдешь отсюда навсегда, — повысил го-
лос Святослав Олегович. — У меня нет времени на разговоры. Считаю до трех. Раз…
Девушка оглянулась по сторонам и молча начала расстегивать юбку. Затем сняла кофту.
Ему не понравились ее колготки, но он оценил, что они были без видимых повреждений. Она вопросительно посмотрела на него.
— Никто не собирается тебя насиловать, — нахмурился он, — раз тебе сказали, значит, нужно раздеваться.
Ее нижнее белье не понравилось ему еще больше. Он чуть поморщился. Разве можно экономить на таких вещах? Через полторы минуты молодая женщина стояла перед ним абсолютно обнаженной, пытаясь прикрыть груди. Он не ошибся. У нее была очень хорошая фигура. Если ее отмыть и научить манерам, можно будет использовать для любой работы.
Петровский встал и подошел к ней. Отвел ее руки, посмотрел на груди. Девушка закрыла глаза. Кажется она была готова к тому, что он сейчас набросится на нее и начнет насиловать прямо в кабинете.
«Начиталась, как все, дешевых детективов», — с огорчением подумал Святослав Олегович, возвращаясь на свое место.
Надя удивленно открыла глаза, не понимая, что происходит.
— Да, — сказал он в ответ на так и не прозвучавший вопрос, — я никогда не встречаюсь с незнакомыми женщинами. Тем более на работе, в своем кабинете. У тебя такое изумленное лицо, будто ты ждала, что я начну тебя убивать прямо здесь. Старайся держать свои эмоции под контролем. И вообще будь готова к любой ситуации.
Она попятилась от него, обиженно заморгав. Он кивнул.
— Одевайся, все в порядке. Отправляйся в магазин и купи себе приличное нижнее белье. Я скажу, чтобы тебе дали деньги.
— Я его в магазине покупала у Киевского вокзала, — обиделась Надя, — говорили, что французское. Триста рублей заплатила.
— Настоящее французское белье стоит от трехсот долларов до тысячи, — поучительно проговорил Петровский, — а тебе продали китайский или турецкий ширпотреб. Купи хорошую одежду, лучше всего джинсы или брюки. И никогда не носи парики, не мажь лицо разной гадостью, иначе у тебя будет аллергия. Сегодня я улетаю в Курск, а завтра вернусь, и мы поговорим. И еще одно важное условие. Не смей встречаться ни с кем без моего разрешения. Квартиру мы тебе найдем. Будешь получать для начала долларов… пятьсот. Надеюсь, тебе хватит. Квартиру оплачивать будем мы. И еще тебе нужно учиться. Выглядишь, как дешевка. Родители живы?
— Мама жива.
— Откуда ты приехала? Только не ври, я все равно проверю.
— Из Липецка. — Девушка быстро одевалась.
— Давно?
— Полгода назад.
— Заразу никакую не успела подцепить?
— Какую заразу? — Она не поняла, и это тоже было хорошим сигналом.
— Грипп какой-нибудь, — пошутил он, — или ангину. Учти, ты поступаешь на работу в солидную организацию. Один раз увижу, как ты кому-то строишь глазки или решила таким образом поправить свое материальное положение, сразу вылетишь с работы. Без разговоров. И вообще из Москвы уберешься.
— Не понимаю, что я должна делать…
— Это я тебе потом объясню. А сейчас иди в тридцать четвертый кабинет, там тебе дадут деньги и скажут, куда ехать. Она кивнула и вышла.
— Инна, — позвонил Святослав Олегович секретарю, — скажи, чтобы эту девочку одели и привели в порядок. Косметика, парикмахерская, макияж. Пусть найдут ей приличное белье, хорошие колготки. Ты меня поняла? — И, положив трубку, тяжело вздохнул. Странно, что он никак не отреагировал на красивую молодую женщину, стояившую перед ним обнаженной. А у нее тякая отличная фигура! И небольшие грудь, как раз помещающиеся в ладонях.