Сила твоих чар

– Нет, – быстро ответила Алисия, заметив, что Бертран внимательно прислушивается к словам немца. Выпитая днем содовая подступила к ее горлу.

Тут на пороге пансиона появился мужчина, и от ее лица отхлынула кровь. Алисия инстинктивно вцепилась в плечо Бертрана. Мальчик что-то проворчал, но она его не услышала. Этого не может быть, подумала она. Но зрение ее не обманывало. В дверях стоял Люсьен де Грасси. В его холодных темных глазах читались удовлетворение и презрение.

О Боже, как он узнал? Их здешнего адреса не знает никто, кроме ее отца. Конечно, кое-кому известно, что она отдыхает во Франции. Например, ее боссу. Алисия была вынуждена сказать это, когда собиралась в отпуск. Но Уэллер никому не стал бы говорить об этом. Тем более де Грасси.

У нее пересохло во рту. Люсьен ничуть не изменился. Был таким же гордым, дерзким и властным. И таким же притягательным, хотя ее влекло к нему по-прежнему. Он знает об этом и наверняка не ждет сопротивления.

– Что с вами? – спросил герр Риккерт, заметив, что она побледнела.

Алисия начала молиться, чтобы Люсьен их не узнал. Точнее, не узнал ее. Он не только никогда не видел Бертрана, но и не подозревает о его существовании.

Нужно уйти. Искушение броситься наутек было велико, и она сжала плечо Бертрана, не думая о том, как мальчик отнесется к резкому изменению их планов.

– У меня разболелась голова, – быстро сказала она герру Риккерту. – Наверное, я перегрелась на солнце. Бертран, пойдем. Мне нужен аспирин. Мы забежим в аптеку и…

– Мама! – заупрямился Бертран. Ничего другого она и не ждала. – Зачем? Мы же идем с пляжа. Я хочу принять душ.

– Бертран!

– Я могу вам помочь, – вмешался герр Риккерт, видимо желая отплатить ей услугой за услугу. – С удовольствием схожу в аптеку вместо вас. – Охнет. Я…

Но было слишком поздно. Не успела Алисия придумать предлог для отказа, как на нее упала тень высокой фигуры, а в ушах прозвучал голос, который она тщетно пыталась забыть:

– Алисия? – Ей был до боли знаком даже его тон. – Алисия, верно? Я не ошибся?

Как будто Люсьен де Грасси может признать, что способен ошибиться… Алисия закинула голову и посмотрела на него снизу вверх. Люсьен прекрасно знал, кто она такая. Не успела она прикрыть собой сына, как темные глаза смерили бесстрастным взглядом стоявшего рядом мальчика.

– А это, должно быть… Бертран, – с усилием промолвил Люсьен.

Бертран! Алисия захлопала глазами. Откуда он знает имя ее сына? Но ошеломленное лицо Люсьена, увидевшего свою копию, доставило ей злорадное удовлетворение. Что ж, смотри на дело своих рук и думай о том, чего ты лишился! – едва не крикнула она.

Конечно, ничего подобного Алисия не сделала. Во-первых, де Грасси – люди воспитанные. Во-вторых, рядом стоял герр Риккерт и смотрел на них обоих во все глаза, явно ломая себе голову над тем, что общего у такого изысканного господина с растрепанной английской простушкой. Костюм-тройка и серая шелковая рубашка Люсьена были явно от модного дизайнера, в то время как наряд Алисии не бы ни модным, ни новым.

– Вы друг миссис де Грасси? – спросил немец.

– Вы знаете моего дедушку? – одновременно с ним спросил Бертран. Не успела потрясенная Алисия понять, что сыну кое-что известно, как к Люсьену вернулся дар речи.

– Я… да, – сквозь стиснутые зубы ответил он, бросив на Алисию взгляд, о значении которого можно было только догадываться. – Я… Я твой… – Тут у Люсьена сорвался голос. – Твой дядя, – выдавил он. – Люсьен. – Он с трудом перевел дух. – Я счастлив… наконец познакомиться с тобой.

– Так вы Люсьен де Грасси? Тот самый Люсьен де Грасси?

Герр Риккерт был настойчив, и хотя Алисия не могла осуждать его за любопытство, но ей хотелось, чтобы он был потактичнее.

Впрочем, Люсьен быстро пришел в себя, расправил плечи и бросил на немца мрачный взгляд. Он стойко выдержал нанесенный ею удар и теперь оценивал ущерб. Никто не должен был догадаться о его чувствах. На тонких губах Люсьена появилась холодная улыбка.

– Да, – ответил он собеседнику. – С кем имею честь?

– Моя фамилия Риккерт, – с готовностью ответил тот. – Генрих Риккерт, месье. – Он протянул руку. – Счастлив познакомиться с вами.

Люсьен долго медлил с ответным жестом, заставив немца занервничать.

– Как поживаете? – спросил он и тут же обернулся к Алисии.

– А вы действительно мой дядя? – спросил Бертран.

Наступила долгая пауза, и Риккерт наконец понял, что он здесь лишний.

– Прошу прощения. Нас с Куртом ждет мама, – заявил он, и Алисия заметила, что Люсьен задумчиво выгнул бровь.

Наверное, он решил, что этот мужчина приехал со мной. О Господи, если бы это было так! – с горечью подумала Алисия, забыв о том, что несколько минут назад бестактность герра Риккерта вызвала у нее досаду. Но ей отчаянно хотелось причинить боль Люсьену, который пытался разрушить ее жизнь.

Всю ночь шел дождь, и, когда в шесть часов утра Люсьен вышел на балкон, по его телу побежали мурашки.

Конечно, еще очень рано. Слишком рано для того, чтобы бледное рассветное солнце успело прогреть воздух. Люсьену следовало лежать в своей постели – точнее, в постели Франсуазы, – а не торчать здесь и мрачно думать о том, что ему предстоит.

Его длинные пальцы крепко сжали чугунные перила. Черт побери, здесь намного жарче, чем в Англии. Даже в столь ранний час, угрюмо подумал он, хотя еще вчера радовался как ребенок, прилетев из скучного, пасмурного Лондона.

Ах, если бы не злосчастное письмо…

Люсьен нахмурился, боясь дать волю гневу. Вспоминать о письме не следовало. Он и так думал о нем несколько часов. Проклятье, если бы отец не заболел, конверт доставили бы месье Жозефу де Грасси и оно не пролежало бы на письменном столе Люсьена до вчерашнего дня!

Люсьен еще крепче сжал перила и случайно коснулся белоснежных лепестков карабкавшегося по стене вьюнка. В каплях росы искрилась радуга. Это заставило Люсьена опустить взгляд и посмотреть на водопад жасмина и бугенвиллеи, затопивший двор.

Де Грасси всегда считал свой дом самым прекрасным местом на земле, но в это утро ему было трудно избавиться от мрачных мыслей. Сегодня ему не доставляло удовольствия даже солнце, игравшее на шпиле соседней церкви. Он вернулся в комнату, пытаясь побороть досаду.

Послание лежало на полу рядом с кроватью. В три часа утра Люсьен бросил его, перечитав в сотый раз. Искушение поднять письмо было велико, но Люсьен поборол его, сбросил шелковые спортивные трусы и прошел в смежную ванную.

Сначала он принял горячий душ, чтобы согреться. Затем тщательно намылился и пустил холодную воду. Почувствовав себя готовым к новому дню, он закрыл кран и вылез из ванны.

Люсьен снял с вешалки полотенце, обмотал его вокруг бедер, а вторым начал растирать прямые черные волосы. Тут он заметил свое отражение в зеркале и начал критически его рассматривать.

Ничего хорошего, сердито подумал он, увидев пробившуюся за ночь щетину. Его оливковая кожа приобрела синеватый оттенок, глубоко посаженные темные глаза были обведены кругами. На высоких скулах рдел румянец, тонкие губы сжались в ниточку. Хотя женщины считали Люсьена красивым, но сегодня в его хмуром лице не было ничего привлекательного.

Вот что бывает, когда жжешь свечу с двух концов, подумал Люсьен. Он прилетел из Лондона только вчера утром, днем провел несколько утомительных совещаний. А затем Франсуаза пригласила Люсьена провести с ней вечер. Вечер… Слишком мягко сказано. К ее большому разочарованию, Люсьен отклонил приглашение. Хотя он лег в постель только в третьем часу утра, но так и не смог уснуть. Всему виной было это чертово письмо. Вот оно, лежит и ждет, когда Люсьен начнет принимать меры…

А принимать их придется. Причем очень скоро. Еще до возвращения отца из больницы, до которого осталось всего несколько дней. Вчера вечером Люсьен разговаривал с матерью, и она радостно сообщила, что операция прошла успешно. При хорошем уходе и известной доле везения Жозеф де Грасси полностью поправится и вернется к работе. Если не случится ничего непредвиденного. Но непредвиденное случилось. Проклятое письмо!