Страница 57 из 57
— Завтра к вечеру должны быть дома, — похлопал он Эйно по спине и довольно присел на мокрые жесткие доски. Юноша увидел, как он достал из своего мешка запасливо приобретенный в деревне бочонок с пивом.
Этим утром баронесса встала с непонятным предчувствием. Сердце от чего-то ныло, и она подумала, не предвещает ли это ее скорую смерть. Она тщательно оделась и спустилась вниз, во двор.
Весь день прошел как в тумане. Баронесса ходила в деревню, чтобы узнать, как идет жатва, следила, чтобы служанки не пересолили рыбу, несколько раз поднималась на смотровую башню, чтобы разглядеть погоду на завтра. Вечер застал ее вместе с невесткой и внуком в трапезной. Повар принес им их нехитрый ужин, но едва они успели взять в руки ложки, как к ним ворвался один из дружинников барона.
— Баронесса! — крикнул он. — У берега корабль.
Гости теперь были редким событием в жизни острова Урхо. Баронесса поднялась.
— Пойду посмотрю, — вздохнула она. — Все равно аппетита особого нет.
Она вышла во двор и хотела подняться на башню, но кораблик уже ткнулся носом в берег ее острова, и баронесса решила подождать гостя у ворот. Она слегка ежилась от холодного морского ветра и поэтому не сразу осознала, что стражники на воротах отреагировали на прибывших необычайно молчаливо. Потом извне, с внешней стороны замковой стены, раздался чей-то громовой голос, и ворота медленно поползли вверх. Баронесса схватилась за плечо стоявшего рядом с ней Молке. В ворота, не дожидаясь, пока они доползут до самого верха, вошел ее погибший полгода назад сын, а за его спиной она сквозь сразу навернувшиеся на глаза слезы увидела какого-то худенького паренька.
Тонен, чье сердце от волнения было готово выпрыгнуть из груди, увидел, как его мать сквозь слезы быстро-быстро начала рассказывать ему про все то, что случилось на острове в его отсутствие. Они все-таки засеяли поля и привезли с материка скот, но кузнец куда-то пропал, и нового пока они не нашли, а у молодого барона Урхо уже прорезались первые зубы, он из-за этого постоянно плачет по ночам, и многое-многое другое. Потом из трапезной выбежала его жена, прижимая к груди его ребенка, и застыла перед ним, счастливая, озадаченная, непонимающая. Мать продолжала без остановки рассказывать, его дружинники потрясенно смотрели на своего воскресшего господина, но Тонен ничего этого уже не видел и не слышал. На всем белом свете для него осталось только одно — черные, большие, удивленные глаза его сына. Он протянул к нему руки, ребенок от страха заплакал, и только тогда Тонен понял, что его долгое путешествие закончилось. Он был дома.