Анжелика и дьяволица

– Так значит, вы признаете, что впутали всех нас в эту историю, чтобы угодить вашему любимчику? – закричал Бертран Дефур.

– Я не вызывал Фипса, – прорычал Виль д'Авре, выведенный из себя.

– А все-таки невероятное свершение остается, – примирительно сказал брат Марк. – Заметьте, от них бывают не только убытки. Именно воспоминание о прошлогоднем плавании вверх по реке и вот об этом, недавнем, привело Скудуна в такой восторг, что он задумался – а не придти ли ему на помощь французам, доказав тем самым, что он надежный союзник.

Лицо маркиза засияло, и он улыбнулся той юношеской улыбкой, которая молодила его лет на двадцать.

– Говорил я вам! – воскликнул он. – Александр не напрасно рисковал своей жизнью… и моей. Это необыкновенный молодой человек. Видите ли, граф, если бы не мой Александр, мы бы погибли.

– Осторожно, мы еще не спасены, – поправил его Пейрак, улыбаясь. – Я как раз не хотел бы, чтобы Скудун оставался слишком верен французам. В данном случае я предпочел бы, чтобы его высокомерный нрав одержал верх. Теперь моя очередь найти что-то такое, что могло бы произвести на него должное впечатление.

Он огляделся и пошел к группе англичан – большая их часть сидела на песке, неподалеку от кромки водорослей, за скромной трапезой, попивая пиво.

– Мистер Кемптон, разносчик, есть среди вас? Он был тут и деятельно снимал мерки со всех имеющихся ног, обещая всем поставить назавтра же, самое позднее – на следующей неделе пару башмаков, по-лондонски элегантных и невообразимо прочных. А есть ли у него кожа для такого количества заказов? Конечно, есть, да к тому же отменного качества. В крайнем случае, он раздобудет ее дня через два. Он знает остров, где…

Услышав слова Пейрака, маленький разносчик из Коннектикута – вокруг шеи у него было намотано несколько локтей лент, что делало его похожим на заклинателя змей, – засвидетельствовал свое почтение важной персоне, высоко задрав свой острый нос.

– Мистер Кемптон, – сказал ему граф, – мне был бы нужен ваш медведь.

– Мой медведь! Что вы от него хотите? – воспротивился недоверчивый Илай Кемптон.

– Сделать из него союзника. Или, вернее, доверить ему миссию чрезвычайной важности. Столь умный медведь не может не ощущать в себе потребности поступить на дипломатическую службу на благо Англии. Я хочу взять его с собой в Метудик; он должен покорить Скудуна, вождя малеситов, от которого я жду важных услуг, среди прочего – не выступать в войне на стороне французов.

Илай Кемптон отрицательно покачал головой.

– Это невозможно, мистер Уилаби не может ввязываться в столь рискованные затеи. И в любом случае, я не могу расстаться со своим медведем.

– Но вы можете поехать вместе с ним.

– A! Yes. Да. Есть ли там европейские женщины? – подозрительно спросил разносчик.

– Конечно! Они совершенно заброшены и с радостью; встретят вас.

– A! I see. Понятно. Это все меняет, – Илай Кемптон пришел к восторг, глаза его заблестели.

– Эти англичане такие похотливые, – с отвращением заметил Виль д'Авре. – Он достаточно знал английский, чтобы следить за диалогом, продолжая смаковать пирог с черникой и откусывая от него маленькие кусочки.

– Да нет, это совсем не то, что вы думаете, – со смехом уточнила Анжелика. – Этот славный человек – разносчик из Новой Англии, и он ищет покупателей. Его котомка поистине бездонна. У него всегда есть что-нибудь на продажу. Именно ему мы обязаны этим чудом – появлению на наших берегах бесчисленных кружевных манжеток и атласного шнура. И, конечно, все женщины бывают рады его приезду.

Кемптон принял решение.

– Хорошо. Я уведомлю мистера Уилаби и передам его ответ завтра, – заключил он. Торопясь вернуться к своим делам, он ушел, выкрикивая: «Прекрасные туфельки! Прекрасные новые туфельки!»

– Какая необычная личность, – восхитилась герцогиня де Модрибур, – до чего же все они живые и уморительные…

Я никогда так не забавлялась, – воскликнула она, глядя на Анжелику с восторгом девочки, выехавшей на свой первый бал.

Казалось, она была заворожена и даже позабыла о своей ответственности «благодетельницы», так что те из новых поселенцев, кто считали себя «нареченными» королевских невест, воспользовались этим, чтобы попытать удачи. Они увлекли девушек к столам, дабы, поднося им блюда и напитки, постараться побеседовать наедине с избранницей своего сердца. Барсампюи стремился обезоружить своей обходительностью скромность Кроткой Марии; Ванно принялся рассказывать Дельфине Барбье дю Розуа о своих военных кампаниях во всех концах света. Аристид Бомаршан конечно же, из кожи вон лез, чтобы понравиться Жюльене, а та временами не могла сдержать оглушительный взрыв смеха, который она тут же подавляла, прикрыв рот ладонью и встревоженно поглядывая на герцогиню и Петронилыб Дамур. Но даже тучная компаньонка ослабила бдительность. Прибытие Кромли совершенно перевернуло воззрения этой честной женщины на сильный пол. Сей представитель мужского племени, носящий юбку и рыжие, растрепанные, словно веник, бакенбарды, явно поразил ее воображение. Видя такой интерес к своей особе, шотландец начал с привычной самоуверенностью рассказывать ей всякие жуткие истории о привидениях, являющихся в Заливе, о кораблях-призраках и морских чудищах.

Анжелика заметила, что только мавританка, хотя и весьма любезная и миловидная, осталась словно позабытая всеми. Матросы Колена Патюреля, настроившись на благопристойный лад, вовсе не хотели, ухаживая за метиской, напоминать о былом пристрастии, – во время своих странствий – к островитянкам.

Анжелика вознамерилась было подойти к ней, чтобы развлечь ее и поручить заботам молодых девиц Голдсборо, но Жан ле Куеннек опередил графиню и, заметив одиночество мавританки, заговорил с ней.

– Умеете ли вы говорить по-французски, сударыня?

– Конечно же! – воскликнула та. – Я была воспитана в монастыре урсулинок в Нейи неподалеку от Парижа, я умею читать и вести беседу в обществе.

– Вы наполнили мое сердце радостью, – заверил ее славный парень. – Желаете ли вы выпить пива, лимонада или же немного испанского вина для увеселения души?

– Испанского вина, – сказала девушка, вновь обретая свою улыбку.

Герцогиня, стоявшая рядом с Анжеликой, наблюдала за этой уловкой.

– Молодой человек очень добр, обратив внимание на это дитя, – вздохнув, заметила она. – Моя бедная мавританка! Мне не хотелось брать на себя заботу о ее судьбе, но моя подруга, маркиза де Роканкур, всячески настаивала, чтобы я» занялась ею. Не знаю, найдутся ли на нее желающие в Квебеке; мне ее жаль, ибо я привязалась к ней. На худой конец, она всегда сможет уйти в монастырь и стать там монашкой, которая занята на грубой работе. Она выше всяких похвал.

Как вспышка молнии, пронзила Анжелику мысль о незаконных детях знатных дам, погрязших в разврате. Прижитых ими от мавров-лакеев младенцев упрятывали за монастырские стены или же слуги продавали их в корзинах во Дворе чудес.

– О чем вы задумались? – спросила герцогиня, положив руку ей на запястье.

– Ни о чем определенном, – ответила Анжелика, встряхнув головой, чтобы отогнать эти воспоминания.

Париж и его порочные нравы были далеко. Амбруазина внимательно вглядывалась в нее своими огромными янтарными глазами.

– На вашем лице иногда появляется что-то такое, что озаряет его поразительной красотой… Это говорит, должно быть, о напряженной духовной жизни?

– Не знаю, – проговорила Анжелика. – У меня совсем нет времени размышлять.

Она спрашивала себя, уместно ли будет прямо сейчас рассказать герцогине о планах, касающихся поселения королевских невест в Голдсборо, – казалось, момент был удачным.

Но к ним вновь подошел Жоффрей де Пейрак.

– Не сообщали ли вы мне, что сегодня утром в Голдсборо появился Пиксарет?

– Да, он действительно приходил и потребовал, как он выразился, выкуп за меня; он, хотел видеть вас немедля. Но здесь его не видно.

– Что это за история с выкупом? – заинтересовалась герцогиня, Широко открывая глаза от удивления. – Бы о ней уже упоминали сегодня утром.