Триумф Анжелики

Верни назад, верни назад, Верни назад мою шляпку.

Ветер дует над океаном, Ветер дует над морем…

Кто-то их позвал и прервал песню.

Человек в голубом камзоле подавал им знаки, размахивая пистолетами.

— Кто-то идет! — крикнул он.

Женщина взбиралась по горной дороге, она бежала несмотря на крутизну склона и тяжелую корзину, которую она держала на спине, и маленькие корзиночки у нее в руках. Она была охвачена возбуждением. Пряди волос выбились из-под чепчика и развевались по ветру.

— Это ваша подруга Абигаэль Берн.

Никогда еще Анжелика не видела Абигаэль Берн в таком небрежном виде. Однако она хоть и с трудом, но узнала в этой растрепанной женщине, навьюченной, как осел, спокойную Абигаэль, подругу со скал.

— А! Наконец-то я вас нашла! — вскричала она, завидев их. — И вы здесь, Анжелика! Слава Богу! Мы спасены!

Она поставила на землю свою ношу и, запыхавшаяся и порозовевшая стала пытаться убрать волосы под чепчик.

— Габриэль меня запер, чтобы помешать принять вас и оказать помощь вашим подругам, прибывшим из Новой Англии. Приходилось ли вам когда-нибудь слышать о подобном сумасшедствии, охватившем человека, который… никогда ничего подобного я от него не ожидала! Он разве что не заткнул мне рот кляпом!..

Она с трудом удерживала слезы.

— Во всяком случае он закрыл меня в пристройке и таким образом, что я не могла ответить на ваши призывы, когда вы постучались в наш дом, — добавила она, повернувшись к англичанкам, — я не могла подать сигнал ни вам, ни кому-либо другому.

— Кто вас освободил?

— Лорье… Не правда ли, стыдно, что маленький мальчик стал свидетелем того, как его отец обращается со своей женой… Я всего лишь приемная мать, но малыш, похоже, уважает и любит меня… Это недостойно!..

Она отдышалась. Ее напряжение прошло. Было видно, что после такого взрыва, несвойственного ее характеру, она чувствовала себя обессиленной.

— Но какая муха их всех укусила? — простонала она. — Они как с цепи сорвались!

Готовая заплакать, она уткнулась в плечо Анжелики.

— О, Анжелика! Я так его любила!.. Что теперь со мной будет, если он сошел с ума, мой Габриэль, как и другие?..

— Выпейте чаю, мы только что его приготовили, он еще горячий, — стали ее успокаивать англичанки.

Женщины окружили ее и увели в тень.

Номи налила розоватую жидкость в чашки.

— Как видите, нас не бросили на произвол судьбы, дорогая мисс Берн. У нас есть чай, хлеб для подкрепления сил и… охрана.

Она указала на мужчин, расположившихся поодаль и продолжавших следить за подступами к жилищу.

Абигаэль сказала:

— Я принесла вам продукты и напитки, и мне пришлось захватить несколько платьев на смену, потому что я не знаю, вернусь ли я под кров этого тирана…

— Абигаэль! А ваши дочурки?..

— Северина увезла их по приказу отца… словно я недостойная мать, которую надо избегать… Вы представляете себе подобное заблуждение?..

— Пейте чай, поговорим позже…

Абигаэль послушалась и стала успокаиваться. Она качала головой.

— Правда, что Габриэль очень изменился… Он больше не тот, с тех пор, как произошел случай с Севериной.

— Что случилось с Севериной? — спросила обеспокоенная Анжелика, правда быстро сообразив, что уж если она увезла сестер, то по крайней мере жива, а это — самое главное.

— Ах, да! Вы же ничего не знаете… — вздохнула Абигаэль. — Весной этого года, перед вашей встречей с Онориной, вы проезжали через Голдсборо и были у нас. Но вы уехали так быстро, что у нас не было времени поговорить. Вы должны были поместить Онорину в пансион в Монреале, и это так грустно. Мы больше не увидим ее, — Абигаэль снова расстроилась и залилась слезами.

— Друг мой, моя дорогая! Мне так жаль! — молвила Анжелика, обняв подругу за плечи. — У нас так много обязанностей, они прямо-таки пожирают нас. И чем лучше идут дела, чем дальше отодвигаются опасности, тем меньше остается времени, чтобы видеться с друзьями и наслаждаться покоем, доставшимся такой тяжелой ценой.

— За это стоит бороться, но это нужно уметь сохранить, — сказала молодая женщина, улыбаясь сквозь слезы. — Ой, что это такое?!

Все четверо вскрикнули, потому что какой-то мохнатый клубок ловким прыжком вскарабкался на стол.

— Сэр Кот!..

— Я думала, что он уплыл с нами, — пояснила Анжелика, приласкав своего друга и свидетеля тяжелых времен. — И мы заметили его отсутствие только в Тадуссаке.

— Он провел лето в нашей компании.

— Мы особенно не беспокоились о нем, зная, что он всегда поступает так, как ему хочется.

Сэр Кот путешествовал по своему усмотрению, а не по воле кого-либо другого. Никто не знал, что побуждает его покидать одно место или оставаться в другом. Это зависело от его желания. Ему стоило улизнуть только в момент отправления, если он не хотел участвовать в путешествии, или проскользнуть в багажное отделение или на палубу, если ему было по вкусу уехать.

На этот раз по непонятной причине его не привлек путь до Монреаля, и он предпочел ждать возвращения Анжелики на берегу Голдсборо, свидетеле его первых подвигов.

— Он прибежал вместе со мной или появился здесь вместе с вами? — забеспокоилась Абигаэль.

Через открытую дверь они увидели, как матросы вскочили со своих мест, чем-то встревоженные.

На этот раз показалась группа людей, появление которой свидетельствовало о том, что все стало на свои места.

Рядом с Жоффреем де Пейраком и Коленом Патюрелем вышагивал, легко преодолевая подъем, и сияя от радости, знаменитый корсар из Дюнкера — Ванерейк. Он снял шляпу и стал ею размахивать, как только заметил на вершине силуэты четырех женщин.

Очень красивый мужчина лет тридцати в красном камзоле сопровождал их.

— Вот капитан корабля из Лондона, наш защитник, — представила его Рут Саммерс.

Немного сзади, но с благожелательным выражением на лице вышагивал господин Маниго, а рядом с ним тот, кого называли «адвокатом» — господин Каррер. Они представляли Городское Собрание гугенотов Ля Рошели.

Одна из дочерей Мониго Сара или Дебора, так же как и Иеремия, который вернулся на лето из колледжа, шли с ними рядом, держа в руках корзины.

Похоже на то, что жизнь в Голдсборо возвращалась в прежнее русло. Сегодня же вечером будет праздник на большой площади, возле «гостиницы при форте», и всем представится возможность увидеть, как прекрасная Инес Предито-Тенарес танцует фанданго под щелканье кастаньет.

13

Наутро Анжелика навестила Абигаэль. Та вернулась в дом и нашла там своих дочерей. Но она была грустной. — Он не появился. Меня предупредили, что у него дела. Возникли проблемы с бостонскими рыбаками, которые находятся в Мон-Дезерте. Я все думаю, когда он вернется. — Воспользуемся его отсутствием, чтобы спокойно поговорить. Абигаэль, расскажите мне наконец, что произошло с Севериной и повлекло гнев ее отца против нее и, кажется, против меня.

Зная возраст девушки, Анжелика подозревала, что здесь сыграло роль какое-то любовное приключение.

— Габриэль сердится на вас, потому что считает вас виновной в том, что вы взяли ее в путешествие в прошлом году, где она встретила разных людей, вредных для ее воспитания и чистоты. Он не устает повторять, что вы дурно повлияли на нее.

— Ближе к делу! Это все очень непонятно.

Бедная Абигаэль никак не могла решиться. Признание было таким трудным. Она повторялась, путалась и, наконец, начала с другой стороны.

— Зима была очень трудной. Габриэль был все время в плохом расположении духа. Он очень злился на вас, был в ярости. Он упрекал себя в том, что отпустил дочь, еще такую юную, вместе с вами в это путешествие в Новую Англию, где она могла поддаться многим искушениям, чему подтверждение мы, к сожалению, нашли здесь.

— Искушения! Разнузданная жизнь! И это в Новой Англии! У пуритан?! Это не кажется мне разумной мыслью. Даже у баптистов или лютеран ей не мог представиться случай…