Дорога надежды

— здесь, в Тадуссаке. Читайте!

С тех пор, как Фронтенак, забравшись несколькими годами раньше по реке Святого Лаврентия гораздо выше Монреаля с флотилией из четырехсот баркасов, основал на берегу озера, которому было присвоено имя самого Фронтенака, поселение, нареченное Катаракуи note 19, с фортом (его же имени), башня которого взметнулась ввысь на 350 туазов, он каждый год наведывался туда в начале лета, приводя с собой небольшой, но хорошо вооруженный отряд. Созывая каждый год на совет представителей Пяти Племен ирокезов, он обсуждал с ними спорные вопросы хрупкого французско-ирокезского мира.

Не проходило года, чтобы мир этот не нарушался: ирокезы либо предпринимали вероломное нападение на братское племя, либо убивали одного-другого французскогопоселенца, либоподвергалипыткам очередного миссионера-иезуита.

В то же время переговоры пришлись ирокезам не менее по сердцу, чем война.

Фронтенак также пристрастился ездить на Великие Озера, чтобы читать им внушения, курить горький табак с их полей, передавая из рук в руки трубку из красного или белого камня, и пировать в этом изысканном обществе.

Встречи неизменно приносили добрые плоды, поскольку представители ирокезского союза охотно посещали их, предвкушая, как будут по просьбе Фронтенака, поднатужившись, издавать свои воинственные кличи. Они заранее знали, что их ждут подарки и богатый пир. На приглашение посетить Катаракуи они откликались благосклонно и заявлялись туда целыми толпами, проявляя тем самым уважение к великому Ононтио, «Высокой Горе» — так они прозвали первого губернатора Новой Франции, Монмани, действительно отличавшегося гигантским ростом; имя это переходило по наследству к его преемникам на славном посту.

Однако на сей раз перед самым отплытием из Монреаля с кавалькадой лодок, нагруженных подарками, солдатами, переводчиками и толстыми кошельками и осененных хоругвями с изображением королевской лилии, а также с эскортом алгонкинов и гуронов, Фронтенак был уведомлен о том, что часть ирокезов, из самых злобных и коварных, — то ли анниеронны, то ли аньеры, то ли мохауки, — решили воспользоваться отъездом на совет в Катаракуи губернатора и его основных сил, чтобы безнаказанно наброситься на мистассинов, живущих севернее.

Это, собственно, тоже было традицией ирокезов и повторялось из года в год вот уже двадцать лет, еще тогда Гобер де ла Мелуаз отправил Кольберу доклад, в котором говорилось: «Ирокезы, не посчитавшись с соседями, вошли в Сагеней и, поднявшись по течению, принялись убивать всех дикарей без разбору, не щадя ни женщин, ни детей».

Зловещий отряд, видимо, вознамерился повторить тот же фокус, который он выкинул два года назад, когда, появившись из устья Сагенея, он устремился к Квебеку. В тот раз Фронтенак оставил Квебек воистину беспомощным. Даже горстка ирокезов, высадившись в городе, смогла бы не только учинить там бойню, но и сжечь город дотла.

На сей раз, зная, что Пейрак идет вверх по реке с намерением доплыть до Монреаля вместе со всей семьей и что он наверняка отправился в это путешествие с внушительной флотилией и хорошо вооруженными людьми, губернатор просил его прервать путешествие и посторожить место слияния Сагенея и Святого Лаврентия до тех пор, пока он, Фронтенак, не вернется в Монреаль, а оттуда не доберется до Квебека. Никола Перро окажет ему посильную помощь, оценивая ситуацию и обоснованность распространившихся слухов. Если на озере Сен-Жан появится вражеский отряд, то об этом мигом станет известно, поскольку местные алгонкины страшно боятся ирокезов, ибо те нападают на их караваны, направляющиеся к торговым фортам, и вырезают их целыми племенами.

Судя по карте, приписать успех этих нападений оставалось исключительно сверхъестественным способностям ирокезских шаманов.

— Можно подумать, что здесь перемещаются по воздуху, взлетев над лесами, бросила Анжелика, которая никак не могла поверить в появление ирокезов в устье Сагенея — ведь их селения находились на Пяти Озерах, в сотнях лье к юго-западу. Уже не впервые, слушая беседы путешественников и военных, она ловила себя на догадке, что люди, рискующие забираться в эти несусветные дали, не иначе, как наделены даром находиться в нескольких местах одновременно.

— Как они могут покрыть такое расстояние за столь короткое время?

Ирокезы, да и все остальные дикари, собравшись в отряд, умели перемещаться с головокружительной скоростью. Сегодня они наносят удар здесь, а через несколько дней, перенесясь за сотни лье с быстротой молнии, появляются в верховьях Гудзона, в Акадии или неподалеку от озера Шамплейн. Все ожидают, что они угомонятся и вернутся в свою центральную долину, а они снова появляются в окрестностях озера Немискан… В этой стране, изборожденной бесчисленными реками и речушками, впадающими в озера, тянущиеся нескончаемыми гроздьями, самым быстрым средством передвижения была пирога, и флотилия пирог превращалась в грозную военную силу несравненной маневренности. Даже поднимаясь вверх по реке, когда порой приходилось преодолевать пороги волоком, такой отряд мог проходить за день до тридцати-сорока лье. Во Франции самые быстроногие скакуны не смогли бы пронести карету с такой стремительностью.

Жоффрей показал ей на карте излюбленный маршрут этих дьяволов-ирокезов, умевших ускользать столь же стремительно, как и появляться из ниоткуда.

Погрузившись в свои пироги, вдвое превосходящие длиной каноэ алгонкинов и сделанные из огромных кусков коры вяза, они пересекали озеро Онтарио, выходили в верховья Оттавы, затем в залив Джеймса, шли по реке Руперт и по озеру Мистассини и оттуда попадали в Сагеней. Кроме этого, у них было в запасе еще множество путей, один невероятнее другого.

Что касается местных индейцев — монтане, мистассиннов, крее, наскапи, разбросанных по огромной территории, где владычествует комар и мошка и где они добывают скудное пропитание охотой и рыбной ловлей, то у них нет ни времени, ни возможности развлекаться враждой. Соседи, отрезанные друг от друга, особенно замой, расстояниями в сотни миль, живут в мире. Традиция вступать в меновую торговлю с белым человеком и встречать корабли, поднимающиеся по реке Святого Лаврентия, заставляет их сбиваться летом и осенью в большие группы — и на озере Пигуагами, названном белыми Сен-Жан, и в других местах, — чтобы спускаться по Сагенею к реке Святого Лаврентия.

Ирокезы пользуются этим, чтобы нападать на них и устраивать форменную мясорубку.

У несчастных индейцев было против этой напасти единственное средство помощь со стороны французов.

Итак, где-то там, в тумане далеких фиордов, среди розовых скал, готовился новый эпизод этой бесконечной войны, только на сей раз угроза нависла не только над индейцами, но и над жителями Тадуссака и самого Квебека.

Граф де Пейрак не мог отказать в столь настоятельной просьбе губернатору Новой Франции, который был ему не только другом, возвратившим ему милость короля Людовика XIV, но и земляком — гасконцем. Новая Франция, располагавшая хилым гарнизоном, полностью ушедшим к тому же на юго-запад, к Великим Озерам, осталась беззащитной. Именно в такие моменты становилось ясно, что она год за годом выживает только благодаря чуду .

Очередным таким чудом и было появление Пейрака с флотом. Так распорядилась История. Именно так подходил к событиям Фронтенак, а вслед за ним и жители Тадуссака, которые с беспокойством подсчитывали имеющиеся на их вооружении мушкеты. Ставки были сделаны, оставалось сдать карты.

Анжелика не могла скрыть разочарования.

— Что же скажет Онорина, узнав, что вы не сможете сопровождать ее до Виль-Мари?

— Я сам с ней поговорю. Для меня это тоже разочарование, но она все поймет.

Если я буду охранять устье Сагенея, беда будет отведена. В противном случае все мы окажемся в опасности.

Эти его слова внесли полную ясность. Присутствие Жоффрея и Никола Перро вселяло уверенность, что непобедимые ирокезы, завидя их, остановятся, и кровопролитие будет предотвращено. Последующая встреча с воинственными индейцами выльется в несколько дней беспрерывного курения «трубок мира» и обмена безделушек на пленных, если они еще будут к этому времени живы.

Note19

Теперь это Кингстон на озере Онтарио. Прим авт.