Опрометчивый поступок

– А вы, мэм? – спросил он.

– Я? – удивилась девушка.

– Как вы оказались в этом дилижансе? – Ему было не особенно интересно, но хотелось оказать ответную услугу, выслушав чужую историю, пусть даже банальную. – Согласитесь, это самый жалкий экипаж, какой только можно себе вообразить. В нем можно разве что спасаться бегством. Мне лучше какое-то время не попадаться на глаза знакомым, иначе они докончат то, что начали парни с Плимут-стрит. Вот почему я здесь. А что натворили вы?

– Ничего! – быстро ответила девушка и даже слегка отпрянула.

У Сэма и в мыслях не было совать нос в ее жизнь. По правде сказать, он просто дурачился. Однако щеки мисс Английской Чопорности покрыл румянец смущения. Это было заметно, хотя она и сидела в самом сумрачном углу дилижанса.

– Нет, в самом деле, как вы здесь оказались?

– Мне так захотелось, люблю дилижансы.

– Вот как? – Сэм не удержался от смеха. – А что вам больше нравится в этой развалюхе? Пыль, которая садится сверху, или пружины, которые колют снизу? А может, рывки и скачки, от которых, того и гляди, слетишь на пол? Ведь не может же быть, что вам по нраву мое общество!

На лице девушки отразилась масса переживаний: удивление, смущение, негодование. Как ни странно, все это завершилось сконфуженной улыбкой, которую она пыталась подавить, но не сумела. Она поспешно опустила голову, скрывая выражение лица, но вся ее поза говорила о том, что мисс Английская Чопорность совершает нечто предосудительное. Скромница гувернантка была способна на опрометчивые поступки.

Наступило премилое молчание. Сэм так и подумал: премилое.

– Сэмюел Коди, – сказал он, протянув – руку. – Приятно познакомиться.

Девушка уставилась на его руку. Облизнула губы раз и другой. Сэм не сразу сообразил, что она лихорадочно изобретает себе другое имя, а когда понял это, едва не расхохотался ей в лицо. Очевидно, имя было найдено, потому что девушка наконец встретила его взгляд и улыбнулась. У нее был большой выразительный рот, и улыбка это подчеркивала.,

– Лидия Браун, – объявила она и наклонилась через проход между сиденьями.

Лицо ее при этом попало в полосу солнечного света, и в глазах появился новый, медовый, оттенок. О таких глазах говорят – лучистые. Казалось, они тихо сияли в обрамлении густых ресниц. Сэм решил, что о девушке с такими глазами не скажешь – хорошенькая, непременно – красивая.

Поначалу он намеревался крепко пожать протянутую руку, как было принято у него на родине, но вместо этого сжал тонкие пальцы и замер, словно завладел ею. В этой позе он оставался гораздо дольше, чем предписывали приличия. Судя по руке, эта девушка никогда не знала грубой работы.

Заметив, что она едва удерживается на краю сиденья, Сэм выпустил ее руку.

– Чем вы занимаетесь, мэм?

– Что значит, чем занимаюсь? – Она отодвинулась в самый угол своего сиденья.

– Вы образованны, как женщина из приличной семьи, но при этом путешествуете в одиночку… – Он спохватился: – Простите, если я преступил границы дозволенного!

– Я горничная, – быстро ответила она.

– Неужели?

Сэм был вне себя от восторга. Не то чтобы эта девушка была никуда не годной лгуньей – наоборот, лгала она довольно убедительно. Многие сочли бы ее лаконичные ответы правдивыми. Многие – но не тот, кто полтора часа гнал выпрошенного у грума коня до самой заброшенной станции, чтобы попасть на самый поздний и самый захудалый дилижанс – единственную связующую нить между населенными пунктами на равнине унылой, как дорожный указатель.

– Это так, – подтвердила девушка и отвернулась к окошку.

Дилижанс затрясло сильнее. Сэм сказал бы, что тот набирает скорость, если бы верил, что это в принципе возможно. Лошади выразили свое недовольство громким ржанием. Бедных животных можно было понять: кучер не вязал лыка и все же нахлестывал их, словно на пожар. Настало время вмешаться. Лошади лишены дара речи, они не могут попросить кучера ехать помедленнее – значит, эту задачу должен взять на себя кто-то из пассажиров.

– Куда вы едете? – Ему пришлось почти кричать, чтобы быть услышанным.

– В Блейкотт.

– К кому?

Девушка притворилась, что не слышит, и упрямо смотрела в окно. Сэму тоже было не занимать упрямства. Он повторил вопрос. Секунду она размышляла, потом выпалила то, что предположительно могло остановить поток вопросов. – К мужу!

Кольца у нее на руке не было. Сэм положил ногу на ногу, по обыкновению лодыжкой на колено, и выбил пальцами дробь по простеганной коже. Его любопытство было возбуждено. Он решил, что имеет полное право знать историю девушки, потому что рассказал ей свою подноготную. Но он исчерпал допустимые вопросы, оставалось либо прекратить допрос, либо напрямую обвинить ее во лжи.

Дилижанс мчался вперед, словно им управлял сумасшедший. Ветхую пассажирскую кабину бросало так, что сиденья угрожали в любую минуту сорваться с креплений. «Миссис Лидия Браун, горничная» то подскакивала, то раскачивалась, изо всех сил вцепившись в скобу. Сэм уже собирался предложить ей держаться обеими руками, когда мощный рывок сбросил их обоих с сидений: дилижанс не вписался в поворот. Оба правых колеса сорвались с насыпи, и теперь он на полном ходу кренился всей свой массой, угрожая опрокинуться. Пронзительный визг девушки заглушил все остальные звуки. Потом – чудом – пол под ногами выровнялся, колеса снова нашли колею. Сумасшедшая скорость, однако, не уменьшилась.

«Ничего себе поездка,. – подумал Сэм. – Пропади пропадом этот болван кучер! Надо было все-таки отобрать у него бутылку».

Не без труда ему удалось подняться на ноги, опустить окошко и высунуться. Балансируя над стремительно летящей навстречу обочиной, он попробовал привлечь внимание безумца на козлах.

– Эй, дурачина, помедленнее!

Ответа не последовало. Сэм высунулся сильнее, уже не решаясь смотреть вниз и лишь по свисту ветра в ушах сознавая, как быстро они несутся.

– Ты, тупой слизняк! Безмозглый выродок! Замедлишь ты ход или нет?!

Бог знает каким чудом, ему удалось выползти наружу еще немного и не вывалиться совсем. Упряжка неслась на адской скорости, словно никем не управляемая.

– Иисусе, помоги! – выдохнул Сэм, ухватился за верхнюю часть рамы и повернулся, усевшись на нижнюю. – Эй! Эй, кучер!

«Не паникуй, – думал он. – Парень завалился в другой угол, тот, который отсюда не виден, и жмется там, вдребезги пьяный, чтобы не вывалиться на ходу. Или он от природы глух и потому не слышит окриков».

Какова бы ни была причина, дилижанс снова вильнул, так что Сэм чуть не вылетел из окна, как из катапульты. Ему лишь чудом удалось удержаться.

Дьявольщина, дьявольщина! Он заранее ненавидел то, что собирался проделать, но другого способа выяснить правду не оставалось. Сэм задрал ногу насколько мог высоко, крепко уперся в нижний край окна выемкой между каблуком и подошвой и оттолкнулся изо всех сил. Ему удалось нащупать поперечную перекладину ограждения крыши. Там, наверху, обычно путешествовали пассажиры победнее или те, кому не хватило места внутри. Сейчас там должно было быть совсем пусто, тем более что единственный багаж – сундук «миссис Лидии Браун» – был приторочен сзади. Сэм мимолетно задался вопросом, все ли он еще там, с такой-то тряской, но потом ему стало не до размышлений, даже мимолетных. Опасно балансируя между небом и бешено несущейся землей, он пополз вперед по боковой стенке дилижанса. Впрочем, пополз одной верхней частью тела, перебирая руками по ограждению крыши. Поскольку для ног не нашлось столь же надежного упора, ими можно было только упираться в нижний край окна.

Все же ему удалось продвинуться вперед, хотя от толчков и бросков о стенку у него скоро разболелась голова. Стиснув зубы, он сделал финальный рывок, предвкушая, как выскажет идиоту кучеру все, что наболело. Взгляду открылись козлы – что-то вроде короба с сиденьем и подножкой, откуда осуществлялось управление дилижансом. Вернее, должно было осуществляться, потому что на козлах никого не было. Высказывать все, что наболело, было некому.