Опрометчивый поступок

– Лидди… – начал он.

Чего ради ему вздумалось называть ее этим дурацким уменьшительным именем? Кто дал ему право на подобные вольности? Хотя, если разобраться, звучит не так, уж плохо. Сэм протянул руку и в – нерешительности задержал ее на полпути к Лидии. Помедлив в этой позе, он все-таки прикоснулся к ней.

Протягивать руку – это было лишнее, но раз уж так случилось, отдергивать ее было бы нелепо, поэтому Сэм поправил своенравную прядь, каштановой спиралью лежавшую на узком плече. Девушка выдержала его прикосновение, застыв в неподвижности.

– Лидци…

– Перестань! – вспылила она. – Ты все окончательно испортишь!

– Я не хотел…

– Как будто я сделала что-то скверное! Как будто я безнравственная! Меня теперь тошнит от самой себя! Мне жарко, у меня слабость в ногах и… это ужасно, ужасно!

– Ничего ужасного в этом нет.

– Не смей надо мной насмехаться!

– Я насмехаюсь не над тобой, а над стечением обстоятельств. Если тебе жарко, а в ногах слабость, тут уж ничего не поделаешь. – Он усмехнулся. – Ты хочешь меня, вот в чем дело, и стыдишься этого. Зря. Это нормально. Женщины и мужчины так устроены, что желают друг друга. Я тоже хочу тебя, милая. – Сэм вздохнул, сожалея о том, что все выложил без утайки, и попытался оправдать себя оказанным на него давлением. Он напустил на себя строгость. – Но мы не станем ничего предпринимать – знаешь почему? Потому, что ты не более испорчена, чем большеглазый котенок, несмотря на все попытки казаться девицей искушенной. Помнишь, что я сказал вчера вечером? Тебе не стоит больше ездить дилижансом, такие поездки слишком горячат кровь. – Он помедлил и добавил: – Я, пожалуй, тоже от них воздержусь. Эта авантюра может закончиться неудачно, Лидди, и может статься, мы позволим себе то, в чем ты потом жестоко раскаешься. Я не хочу иметь на совести еще и это. Невинной девушке не пристало отдаваться первому встречному.

«Первому встречному ничтожеству», – уточнил он мысленно. Не то чтобы он и впрямь был о себе столь низкого мнения, но ему случалось так думать в тех случаях, когда он не оправдывал чьих-то надежд.

Лидия молчала. Только женщина могла выглядеть такой безутешной. Против воли у Сэма вырвался горький смешок.

– Ну и что мне теперь делать, чтобы заслужить прощение? Все-таки подступиться к тебе с поцелуями? Никак иначе? Перестань, Лидди! Если хорошенько подумать, я тебе совсем не нужен и не интересен.

Девушка опустила глаза и оставалась все в той же позе беспросветного отчаяния. Сэм внезапно понял, что ее легкий тон был напускным, что она была более чем серьезна, когда обратилась к нему со своей наивной просьбой. Хорош же он был, прочтя ей мораль! Но что оставалось делать?

– Послушай, Лидди! Если я тебя поцелую, легче не станет, ты уж мне поверь. Будет только хуже: тебе захочется еще поцелуев, а со мной случится то же, что и этой ночью, – чего ты не могла не почувствовать! Пойми, не так-то просто желать женщину и вести себя при этом как джентльмен. Не ставь меня снова в такое положение, прошу тебя.

Большие лучистые глаза печально уставились на него.

– Я только хотела знать, каково это… – сказала Лидди голосом тихим и до того проникновенным, что Сэм схватился за голову.

– О Боже! Нет, я не стану давать тебе уроков! Не стану – и все тут! Можешь считать, что я играю в благородство, не. мне нравится эта роль, и я твердо намерен ее придерживаться Переспать при случае со свеженькой, нетронутой девушкой – не в моем репертуаре, как бы ее ни мучило любопытство. Не забывай, что мы вместе ненадолго, а потом разойдемся каждый в свою сторону.

– О том, чтобы переспать, речи не шло! – резко заметила Лидия.

Сэм засмеялся, поражаясь тому, до чего диким получился этот звук. Он терпеть не мог доказывать, что многое повидал на своем веку, но знал, о чем говорит. Эта ее податливость прошлой ночью…

– Милая, – начал он терпеливо, – судьба любит так шутить, ей нравится, когда мужчину и женщину влечет друг к другу. Она как будто хочет посмотреть, что из этого выйдет. Чаще всего ничего хорошего. Недооценивать мужчину опасно. – Он бросил испытующий взгляд и понял, что намек не достиг цели. – Дьявольщина! Один поцелуй – и через полминуты ты окажешься на спине!

Эта картина возникла у него в сознании во всей яркости красок, пора было срочно менять тему.

– Давай лучше вернемся к твоему многострадальному саквояжу. Что в нем? Из-за чего весь сыр-бор?

Он обнажил зубы в улыбке, которая, он надеялся, сойдет за дружескую. Ведь он вел себя дружелюбно от начала до конца и дал много дружеских, в высшей степени благородных советов. Лидия не удостоила его ответом. Она просто уселась в излюбленной позе, подтянув колени к подбородку и кутаясь в шаль. Даже когда Сэм запустил руки в саквояж, она не издала ни звука и не шевельнулась, хотя лицо ее при этом выражало не больше радости, чем лицо приговоренного к повешению.

Саквояж и в самом деле содержал немало предметов туалета, которые Сэм из деликатности отодвинул в сторону, не разглядывая. На самом дне находился длинный и плоский кожаный футляр – дорогая вещь, судя по выработке. Защелки и петли были медные, натертые до блеска, из чего становилось ясно, что за футляром хорошо присматривают.

Когда он появился на свет Божий, Лидия нахмурилась, пошевелила губами, но снова промолчала. Сэм подумал, что эта штука, что бы она ни содержала, в длину едва ли не превышает рост своей владелицы.

– Может, скажешь, что это?

– Это… – Она умолкла и стиснула губы в тонкую неодобрительную линию. Потом начала снова: – Это…

– Ну?

– Это лук! – выпалила Лидия, покраснела и прикусила губу. – Оружие! А если ты будешь рыться в моих вещах и дальше, то найдешь колчан со стрелами!

У Сэма отвисла челюсть. С минуту он сидел, хлопая глазами, потом наконец обрел дар речи:

– Шутишь!

– И не думала!

– Ну и ну! – Он продолжал таращить глаза. – Что же ты не сказала об этом раньше, когда я, как болван, ставил в темноте силки и рыл ловушки? Или когда я, как идиот, метал камни?

– Это не боевой лук, – мрачно объяснила Лидия. – Стрелы не имеют наконечников, просто немного заточены, чтобы могли застрять между соломинками на учебном щите. Такой стрелой можно ранить кролика, но уж точно не смертельно. У него хватило бы сил спастись бегством.

– Мы могли бы пойти по следам крови…

– В кромешной темноте?

– Что ж, резонно, – неохотно согласился Сэм. Признание как будто нисколько не облегчило Лидии

душу, наоборот, она повесила голову, словно была поймана за чем-то неприличным. На лице ее застыла болезненная гримаса.

– Но я не потому умолчала об этом. Я просто не знала, как объяснить…

– Ну вот, теперь ты объяснила, и все в полном порядке, – бодро заверил Сэм. – Ничего страшного не произошло.

– Не хочешь взглянуть?

Он положил футляр на бок, щелкнул причудливыми застежками и откинул крышку. Внутри он был выстлан мягкой байковой тканью, углубление в точности соответствовало по форме тому, что содержало, – шестифутовый тисовый лук, вне всякого сомнения, очень ценный. Сэму приходилось видеть такого рода оружие, и хотя он не был подлинным знатоком, ошибиться было невозможно. Такой лук из превосходного испанского или итальянского тиса стоил в Америке не менее двадцати долларов – целое состояние.

Трудно было удержаться от язвительной реплики, и он сказал:

– Да – а… по эту сторону океана труд горничных оплачивается не в пример лучше, чем по другую. Ты умеешь с ним обращаться?

– Умею.

– Насколько хорошо?

Лидия не ответила, у нее был такой вид, словно ее пытали.

– Я не горничная, – неожиданно призналась она.

– А так похоже! – хмыкнул Сэм, но обида на лице девушки заставила его пожалеть о своих словах. – Ладно, не похоже, конечно. Надеюсь, я хоть теперь узнаю, кто ты на самом деле.

– Мое имя… впрочем, оно тебе ничего не скажет. – Она еще ниже повесила голову и обратилась к земле у своих ног: – Мой отец – виконт! Тебе известно, что это такое?