Опрометчивый поступок

– Хочу согреться, – объяснила Лидия, роясь среди содержимого.

Она выудила шаль и набросила ее себе на плечи, а Сэма укрыла сменой нижних юбок. Оправившись

от растерянности, он разразился смехом и долго не мог угомониться.

– Ну, спасибо! – выговорил он наконец. – Ты очень любезна. Представляю, как я выгляжу со стороны. Джентльмен после ночного кутежа!

Тем не менее ночной холод сразу стал менее заметен. Лидия не ответила на поддразнивания, просто молча устроилась поближе к костру и взялась за щетку для волос. Щетка была в серебряной оправе. Сэму пришло в голову, что его спутница – самая богатая горничная на свете. Впрочем, вещица могла быть и посеребренной, при свете догорающего костра трудно было уловить различие.

Пока девушка с усилием приводила в порядок свои волосы, он украдкой ее рассматривал. Она притихла – видимо, усталость брала свое. Кое-как управившись с непокорными прядями, она длинно зевнула, сплела пальцы, подняла руки над головой и изогнулась, чтобы расправить спину. Луна услужливо выглянула в разрыв между тучами и пролила неверный свет на то, что в полумраке напоминало львиную гриву на узких, нежных плечах. Странное, колдовское зрелище!

– Смотри! – воскликнула девушка, закинув голову и указывая вверх.

Там, где на тучах лежал широкий круг бледного света, скользило несколько отчетливых черных силуэтов – длинношеих, с широко распростертыми крыльями. Лишь на мгновение появились они на серебристом фоне луны и снова растаяли в темноте.

– Королевские лебеди… – прошептала Лидия с оттенком благоговения.

– Почему королевские?

– Потому что все черные лебеди в Англии – собственность королевы Виктории. Раз в год она лично их пересчитывает, это считается королевской привилегией.

– Королевская привилегия… – повторил Сэм. – Я что-то слышал о черных лебедях, какую-то легенду.

Лидия помолчала, снова кутаясь в шаль. Сейчас, во вновь сгустившемся сумраке, она напоминала персонаж из кукольного балагана – тряпичный, с фарфоровой головой и растрепанной мочальной шевелюрой.

– Я такой легенды не знаю.

В костре запоздало вспыхнула головешка, беспокойный отблеск пламени лег на задумчивое лицо девушки.

– Ты мне о ней напомнила, – сказал Сэм. – Точно не скажу, чем именно, просто… просто есть что-то общее. Черный лебедь. «Темная лошадка».

– Опять не ясно, комплимент это или оскорбление!

– Разумеется, комплимент. Вообрази себе черного лебедя. Чарующее создание… или зачарованное. В любом случае прекрасное.

Он произнес это и прикусил язык. Лидия устремила на него такой взгляд, словно хотела заглянуть прямо в душу, потом резко отвернулась к костру, сжалась в один тугой комок, защищаясь не то от холода, не то от его слов.

– Это все джин, – пробормотала она. – Забирает, вот ты и разговорился.

Сэм смущенно повел плечами и уткнулся взглядом в землю. Его и в самом деле забирало, но что? «Чарующее создание», скажите на милость! Которое при этом нуждается в ласке, если вспомнить его недавнее выступление. Кто виноват, что он распустил язык? Что виновато? Джин? Может, и джин. Кстати, где бутылка?

– Устала?

Лидия ограничилась кивком.

– Хочешь улечься? Новый кивок.

– Какие будут предложения? Устроимся каждый по отдельности или вместе, чтобы… чтобы согревать друг друга? Я могу перейти к тебе.

Это был главный вопрос дня. Вместо ответа девушка принялась раскачиваться, обхватив колени руками и не отводя взгляда от углей, словно надеялась прочесть там ответ. «Ну правильно, – угрюмо подумал Сэм. – Небось вообразила бог знает что!» Он открыл было рот, чтобы заверить Лидию в своих благородных побуждениях, но снова закрыл. Пусть себе думает, что хочет.

– Как желаешь, – тихонько сказала она.

Пожав плечами, он начал расчищать себе место для ночлега там, где сидел, а покончив с этим, улегся, скрестив руки и ноги и надвинув шляпу на лицо, чтобы создать иллюзию тепла. Раз уж вопрос о совместном ложе отпал, оставалось мерзнуть в одиночку.

Он уже был охвачен дремотой, когда сверху опустилось что-то легкое. Женская шаль. Она была тонкой работы и необычайной мягкости, похоже, кашемировая и вся пропитана ароматом Лидди Браун. Это была изысканная смесь имбиря, лимона, водяных лилий и еще каких-то цветов… а может быть, вовсе и не цветов, а волос и кожи, рук и плеч – всего, к чему эта шаль прикасалась и что обладало своим неповторимым ароматом, более упоительным, чем духи.

Сэм приоткрыл глаза, чуть повернул голову и увидел, как белые руки порхают над ним, стараясь растянуть шаль на весь его немалый рост. Потом и сама Лидди забралась под шаль.

Ночь обещала быть долгой. Для Лидии походный ночлег начался не самым комфортабельным образом. Она лежала, свернувшись калачиком, каменно напряженная, спиной ощущая плечо и бедро своего товарища по несчастью. Она понятия не имела, что будет дальше. Ей было невообразимо неуютно, опьянение грозило пройти и оставить ее на милость холоду. Она всей душой завидовала крепко спящему Сэму.

В конце концов ей удалось задремать, только чтобы рывком проснуться от сознания, что рядом кто-то шевелится. Понадобился по меньшей мере десяток секунд, чтобы вспомнить, что кругом пустошь и что это Сэм возится за спиной, поправляя сбившуюся шаль. Когда его пальцы слегка задели ее, Лидия непроизвольно качнулась всем телом назад, тесно прижавшись к его бедру. Это была довольно странная реакция на случайное прикосновение, но было в ней и что-то для нее очень естественное.

Какое-то время Сэм пребывал в полной неподвижности, словно мгновенно вернулся ко сну, потом медленно согнул ногу в колене, упершись подошвой в каменистую почву. Короткий контакт их тел был нарушен. Тем не менее Лидия по-прежнему ощущала тепло его бедра и могла мысленно проследить, где оно только что находилось. И это тоже было ново и странно. Она лежала, так и эдак вертя случившееся в сознании, осмысливая и переосмысливая с риском затрепать до дыр.

Близость мужского бедра. От него сквозь ее собственное тело распространялось тепло – не повсюду, а словно целенаправленно насквозь, в низ живота. Какая у него сильная, крепкая, горячая нога!

Мысли постепенно смешались, стали ощущениями, усилились и умножились. Лидия погрузилась в дремоту, зачарованная всей этой волнующей новизной. Потом пришел настоящий и глубокий сон. Несколько раз пришлось просыпаться в ответ на то, что Сэм меняет позу, или чтобы самой устроиться поудобнее, ей никогда еще не приходилось спать с кем-то рядом, и тогда она слышала ровный звук дыхания и с невольным любопытством прислушивалась, прежде чем задремать снова. Однажды она поймала Сэма на легком похрапывании, это показалось не менее занятным, чем все остальное. А какие звуки издает она сама, когда спит? Неужели такие же? Лидия встревожилась. Этого только не хватало! Благовоспитанные девушки не храпят!

Но худший момент настал ближе к утру, когда температура упала настолько, что она проснулась, дрожа всем телом. Ничуть не отдохнувшая и при этом не в силах спать, она лежала, постукивая зубами и не зная, что предпринять. Сэм попеременно впадал в дремоту и выходил из нее – это можно было заметить по тому, как расслаблялась и скользила, грозя вытянуться во всю длину, его согнутая нога. Очнувшись, он первым делом приводил ее в исходное положение. Лидии оставалось только недоумевать, чего ради он мучается сам и мучает ее: сапог был не самым мягким и уютным соседством для ее ног. Из-за скалы налетал ветерок, камень остыл, от него веяло холодом. По мере того как девушка замерзала, она сжималась во все более тесный комок и все плотнее прижималась к боку Сэма, пока не начала, казалось, ощущать каждое его ребро в отдельности. Это была далеко не самая лучшая поза для людей, которым не мешает согреть друг друга.

Лидия начала мечтать, чтобы Сэм повернулся и прижался к ней, потом принялась мысленно подталкивать его к этому. Он мог бы при этом обвить ее руками – о, насколько было бы уютнее, насколько теплее! Возможно, ей следовало проявить инициативу и первой обвиться вокруг него. Он не станет возражать, просто не сможет. В конце концов, ему точно так же холодно, как и ей.