Страница 28 из 33
Анжелика помнила о тех нескольких «особых» случаях: что делать с Аристидом, с Жюльеной, с англичанином из Коннектикута — Элией Кемптоном, которые незамедлительно будут сочтены «нежелательными лицами», несмотря на то, что они находятся в Квебеке не по своей воле. И что делать с Адемаром, дезертиром, который рисковал быть выставленным к позорному столбу или даже вздернутым на дыбу или повешенным.
Однако первое, что она собиралась сделать, это добиться аудиенции у епископа. С его помощью она хотела встретиться с матерью Магдалиной, ясновидящей монахиней-урсулинкой, чье видение легло на нее тяжким обвинением в том, что она демон.
Урсулинка должна как можно скорее засвидетельствовать, что Анжелика совершенно не похожа на ту женщину, которую она видела во сне.
Да, теперь она отчетливо понимала, какие неожиданности могут подстерегать их в Квебеке.
Вначале она воспринимала эту экспедицию в Новую Францию как чисто дипломатическую, касающуюся только лишь их положения в Америке. Но Квебек — это было королевство в миниатюре, квинтэссенция Дворца и королевской администрации. Прошлое! Им мог оказаться этот господин из толпы, крикнувший при виде де Пейрака, входящего со знаменами на площадь: «Слушайте, на Средиземном море его серебряный щит был на красном фоне…»
Она встала и позвала Иоланту:
— Прежде всего надо встретиться с епископом. А затем я должна пойти поблагодарить эту милую женщину, вставшую на мою защиту вчера в Нижнем городе и взявшую на себя заботу о моем коте, эту даму Жанин Гонфарель. Наши религиозные пристрастия различны, но она сама мне очень нравится, и я охотно с нею познакомлюсь. Виль д'Аврэй относится к ней с большим уважением. И напомните мне, пожалуйста, что сегодня же я должна раздать подарки самым влиятельным дамам этого города.
Итак, это было их первое утро в Квебеке.
Прежде всего они вместе отправились в поместье Монтиньи, чью крышу и трубы можно было различить из-за холма.
Их сопровождали испанские солдаты де Пейрака и Жан ле Куеннак.
Именно так, как и предполагал Жоффрей де Пейрак, замок превратился в некий бивуак, в котором царило оживление и беспорядок.
Де Пейрак отдал приказы и распоряжения своим офицерам, и они покинули Монтиньи, сопровождаемые своей гвардией, но на этот раз менее многочисленною.
Все улицы Квебека вели в собор.
Направляясь из замка Монтиньи по дороге Сент-Фуа, Анжелика с мужем и их эскорт вышли на соборную площадь в тот момент, когда там заканчивалась служба.
Их прибытие, хоть и несравненно менее пышное, чем накануне, произвело тем не менее сенсацию.
С ними любезно раскланивались, и многие дамы обступили их со всех сторон. Впереди всех была мадам де Меркувиль. Еще вчера Анжелика обратила внимание на эту красивую, энергичную даму. Высокая, элегантно одетая, со свежим цветом лица, она пришла слушать мессу в сопровождении двух старших дочерей, четырнадцати и пятнадцати лет.
Поздоровавшись и произнеся любезности в адрес каждой из присутствующих дам, де Пейрак ушел. Его ожидал губернатор в замке Св. Людовика. Он удалился, уводя с собой своих испанцев, и тут же все обступили Анжелику.
Из всех любопытствующих мадам де Меркувиль была самая любезная и приветливая. Она осведомилась о здоровье Анжелики, о том, как она отдохнула, нравится ли ей дом, и заверила, что она находится в ее полном распоряжении и готова помочь ей во всем, что может сделать ее жизнь в Квебеке наиболее приятной.
Она предложила Анжелике найти служанку для грязной работы, а пока она пришлет ей своего раба-индейца, купленного за 15 ливров. Она не гарантировала безупречность его работы, так как он был ленивым и мечтательным.
Если же мадам де Пейрак захочет осмотреть город, мадам де Меркувиль пришлет ей свой портшез и своих лакеев. И она готова дать ей советы по заготовке продуктов на зиму. Вскоре начнутся холода, и уже поздно будет закладывать на хранение коренья, морковь, репу и т. д. Ведь зима в Канаде длится долго. Даже в Квебеке им приходилось голодать, если весна задерживалась.
Дамы, стоящие вокруг, начали вспоминать те годы, когда им приходилось варить кусочки кожи, чтобы придать крепость супу и примешивать к муке опилки.
Анжелика попыталась объяснить, что ей пришлось уже пережить зиму на американской земле и что она знакома с некоторыми ее неудобствами, но напрасно. Жительницы колонии, гордящиеся своим опытом, очень любили наставлять вновь прибывших. Анжелике стоило больших усилий прекратить их рассказы о голоде и о многочисленных рецептах по заготовке на зиму продовольственных запасов.
Обратясь к мадам де Меркувиль, Анжелика сказала, что была бы ей очень признательна, если та поможет ей как можно скорее встретиться с епископом. Не знает ли она, к кому ей нужно обратиться?
Мадам де Меркувиль посоветовала поговорить с господином де Верньером, директором семинарии.
И дамы принялись высказывать свое мнение относительно всемогущего прелата, мессира Франсуа де Монморанси-Лаваля, епископа апостольской церкви Новой Франции. Мнения эти были весьма различны: одни обожали епископа, другие, казалось, откровенно его ненавидели.
Анжелика внимательно прислушивалась ко всем этим противоречивым суждениям, но вдруг неожиданно раздался пронзительный радостный крик, похожий на птичий, и крохотное дитя, одетое в белое, буквально полетело к Анжелике.
Дитя было такое легкое и маленькое, что его ножки едва касались круглых камней, которыми была вымощена площадь.
Его чепчик и кружевной фартук, развевающийся на ветру, усиливали сходство с маленькой летящей птичкой.
Девочка бежала прямо к Анжелике, заливисто смеясь от всей души, протянув вперед руки, и Анжелике оставалось лишь наклониться и подхватить ее.
— Эрмелина! — вскричала мадам де Меркувиль, узнав свою младшую дочь.
Присутствующие застыли в изумлении. Затем послышались восклицания:
— Она ходит! Она ходит!
— Она убежала от Перрины!
— Но еще вчера она не ходила!
— Она не просто ходит, — сказал господин де Лонгшон торжественно, — она бегает!
Держа ребенка на руках, Анжелика искала в своей сумочке конфету или какое-нибудь другое лакомство, которые были у нее всегда припасены для Онорины или Керубина.
— Не давайте ей ничего! — воскликнула мадам де Меркувиль. — Она такая сладкоежка!
— Но она прелестна!
Анжелика не понимала, почему приход этой девочки вызвал столько эмоций. Вслед за ней прибежала кормилица-негритянка, плача и всплескивая руками:
— Чудо! Произошло Чудо!
Она бросилась на колени перед Анжеликой и принялась целовать подол ее платья.
— Я сейчас объясню вам, что произошло, дорогая мадам де Пейрак, — сказала мадам Гобер де ла Меллуаз, утирая платком залитое слезами лицо, — этот трехлетний ребенок не ходил, девочка даже сидела с трудом в своей кроватке, и вдруг сегодня так сразу…
Маленькое создание, такое легкое и веселое, устроившись у нее на руках, грызло конфеты с торжествующим видом, будто радуясь тому, как здорово ей удалось провести своих родителей. Анжелика передала девочку одной из ее старших сестер, а та — кормилице. Вокруг них люди смеялись и плакали. Послышались слова:
— Маленькая Эрмелина чудодейственно исцелилась!
Несмотря на то, что событие касалось ее в первую очередь, мадам де Меркувиль не теряла времени. Эта здравомыслящая женщина, креолка по происхождению, привыкла ко всяким неожиданностям жизни в колонии, так же как и к разрушительным тайфунам на островах, где она провела детство, и к голоду и ирокезам в Канаде. Она решила позже поблагодарить небеса за чудесное излечение ее дочери и представила госпоже де Пейрак директора семинарии господина де Верньера, которому она передала просьбу Анжелики. Монсеньер де Лаваль предполагал встретиться с ней либо сегодня же во второй половине дня, либо завтра утром.
Анжелика, восхищенная тем, как быстро дела подобного рода решаются в этой стране, подумав, решила назначить встречу на завтра.