Искусство соблазна

Он задумался над вопросом, как будто всерьез прислушивался к себе.

— Нет.

— Почему нет?

— Я переехал твоего ягненка. Теперь я в этом уверен. Прости. Я не знал. Я не хотел. Не я управлял лошадьми. Пожалуйста, прими мои извинения, и эти цветы, и эти новые сапоги. — Он протянул ей подношения.

Она не приняла их.

— Тебе надо рассчитать своего кучера. Он слишком быстро ездит. — И тут она вспомнила. — Ты уехал из Лондона, а я тебе кое-что туда послала. Я думала, что ты будешь там и получишь мой подарок.

— Что за подарок?

— Конь. Чтобы у тебя опять была упряжка из восьми лошадей.

— Ну что же, я не в Лондоне, я здесь. Я здесь, потому что я хочу тебя, — сказал он.

— Да, ты и твое правительство. За мошенничество. Никто из вас тем не менее меня не получит.

И все же как это было чудесно — видеть Стюарта Эйсгарта вновь. Просто смотреть на него и видеть — настоящего, живого. Не во сне. Отчего-то у нее защипало глаза. Такой красивый мужчина! Солнечный свет струился на его темные волосы. Его большие, выразительные и грустные глаза с темными кругами под ними словно говорили: «Я не могу спать без тебя. Я не сплю ночами. Сжалься». Ерунда.

— Мне всегда нравились мужчины не от мира сего. Хватит. Больше такого не будет.

— Ох! — Он поморщился, как от боли. И засмеялся. — Ладно. Я немного не от мира сего, — признал он и развел руками. В одной из них был сапог с торчащими из него розами — огромный букет. Он поступал наперекор себе. Он не привык просить. — Но только чуть-чуть! И главным образом в лучшем смысле этого выражения.

Эмма поджала губы. Она была в замешательстве, она была растеряна, она не смела надеяться.

— Возможно, — продолжал он, — это был не тот мужчина не от мира сего. Разве нам, мужчинам, обязательно надо быть совершенными? А что, если бы мы были? — спросил он, ткнув в нее пальцем. — Тогда что бы вы делали? Вы сама не есть совершенство, знаете ли, мисс Маффин. Как бы вы тогда за нами угнались? Вот в чем вопрос.

Она смотрела на него, подняв одну бровь и опустив другую — у него научилась. Что он хотел сказать, указывая ей на ее несовершенство?

Он немедленно понял свою ошибку.

— Беру слова обратно. Ты — само совершенство, моя дражайшая. Принцесса. Драгоценный камень. Живой пример необычайной грации, добродетели, всего, что может вместить в себя женское тело и душа.

Он издевался над ней.

— Не от мира сего, — пробормотала она.

— Да, и этот не от мира сего в тебя влюблен. Влюблен по уши. Влюблен в самую изысканно-несовершенную женщину на свете. Я не хочу, чтобы ты была другой. Другой я бы тебя не принял. Твое несовершенство такое сочное, такое замечательное и так славно тебе подходит. — Он снова засмеялся. — Некоторые из твоих несовершенств являются твоими самыми сильными сторонами.

Понравилось ли ей то, что он сказал? Ну нет. Ладно, да. Или по крайней мере в той части, где он говорил про влюбленность.

Он был в нее влюблен?

— Нет, не верю.

— Во что?

— Что ты меня любишь.

— Я принес тебе цветы? И резиновые сапоги, чтобы по грязи ходить? Принес.

Он перешел от восхваления к обвинениям.

— Разве я бросился вызволять своего коня, когда знал, что тебе может понадобиться моя помощь? В итоге его пристрелили. Я потерял своего коня. — Голос его сорвался. Он опустил глаза.

— Стюарт, мне так жаль. — Его сумасшедший конь. Его сумасшедший конь мертв. Она пыталась помочь. — Он был безумен, Стюарт. Он был болен. Он стремился причинить боль.

— Его били. Ему тоже причиняли боль.

— Ты не можешь спасти все, что твой отец пытался разрушить.

— Мой отец, — только и мог сказать он.

У Эммы в горле встал ком.

— Я... я купила тебе нового красивого коня, которого тебе сегодня должны доставить. Он так здорово подходит ко всем остальным. У тебя снова будет восьмерка.

— Нет. — Он покачал головой. — Я продал своего седьмого какой-то женщине в... — брови его поползли вверх, — в Йоркшире. Тебе?

Она нахмурилась. Оба поняли, что произошло, одновременно, и оба одновременно рассмеялись. Но потом он опустил глаза и сказал:

— Мой кучер говорит мне, что, когда он натягивает поводья, один конь идет не так, как другие. Он думает, что он побежал за ягненком, на... на... — Эмма терпеливо ждала, пока он закончит. — Намереваясь убить его. — Он сжал губы, лицо его было печально. Он пытался объяснить: — Это... это была ошибка, понимаешь? Когда поводья натягивают, лошадь испытывает давление, если не боль, и, возможно, он посчитал ягненка причиной своей боли. И тогда, чтобы избавиться от боли, он бросился на ягненка.

— Да, — сказала она задумчиво. Только сейчас ей пришло это в голову. — Все как с твоим отцом.

В глазах его было удивление, но он согласно кивнул. Посмотрел вверх. Может, он любовался облаком в небе. Или просто боялся, что она увидит слезы в его глазах.

Они молчали. И эта тишина была поминовением его отца, который ошибочно принимал всех, кто встречался ему на пути, за врагов. Ягнят в человеческом облике. Нет, Стюарт не мог спасти все, что перечеркнул его отец.

Но спустя недолгое время Стюарт пришел в себя и спросил еще раз:

— Так я принес розы и резиновые сапоги?

Она засмеялась и протянула руки, принимая подарки.

— Спасибо. — Она прижала дары к груди.

— Я сказал, что люблю тебя? — спросил он.

Она заморгала.

— Нет, я так не думаю. Не эти самые слова.

— Ладно, считай, что я их сказал. — И тут он ее ошарашил: — Я принес тебе обручальное кольцо, такое тяжелое, что рука у тебя будет дрожать, когда ты будешь его носить. — Он колебался. — Только я боюсь тебе его показывать, потому что теперь это кажется лишним и я даже не уверен, что ты его примешь.

О, да благословит Бог его сердце! Ее сердце грозило вот-вот растаять.

— О, Стюарт... — Он это сделал? Принес кольцо? Фермерше? Да еще и заикался, говоря ей об этом? «О, Стюарт, не позволяй мне делать это с тобой».

Но он только смотрел на нее и улыбался. Горло ее конвульсивно сжималось. Он склонил голову и, глядя вниз, смешно согнув локоть, полез в карман.

В ярких лучах солнца кольцо было восхитительным.

— Ну как, тебе нравится? — спросил он, опуская кольцо ей на ладонь. Оно было тяжелым. Бриллиант величиной в добрую горошину. Через кольцо была пропущена белая лента, а к ней приколота маленькая карточка.

И на этой карточке красивым летящим почерком Стюарта было написано:

«Развяжи меня. Возьми меня. Носи меня. Я люблю тебя. Освободи мое сердце. Я никогда не буду собой без тебя».