Страница 9 из 14
Постумий пропустил последние слова мимо ушей и выудил из-под нагрудника сложенный лист бумаги.
— Кому: Постумию, законному наследнику и прочая.
От кого: от CIII.
На молу рядом с туннелем идут работы по строительству и переоборудованию боевых кораблей и другой военной техники. Император и досточтимый Мамиллий проявляют большую личную заинтересованность в модернизации корабля под названием «Амфитрита» (бывшая зерновая баржа, в Морском регистре не значится) и метательной машины (регистрационный № VII), которая установлена на молу и наведена на боевые цели в районе открытого моря. Они же проводят крупномасштабные эксперименты по разработке новых методов отравления пищевых продуктов. Досточтимый Мамиллий находится в состоянии крайнего возбуждения и нервической приподнятости…
— Постумий, я клянусь…
Постумий повысил голос:
— «Под видом сочинения стихов он ведет секретную переписку с Императором и некоторыми другими лицами…»
Лицо Мамиллия пылало.
— Оставь в покое мои стихи!
— «Код пока не дешифрован. Передан в XLVI отдел Центрального Разоблачительного Управления; там обнаружили, что его составляют цитаты из Мосха, Эринны, Мимнерма и других, еще не установленных источников. Дешифровка продолжается».
Слезы бессильного гнева катились по щекам Мамиллия.
— Ты — грязная свинья!
— В этой жестокости, Постумий, не было никакой необходимости.
Постумий свернул бумагу и сунул ее за нагрудник.
— Поиграли, Цезарь, и хватит. Пора вводить регентство.
— Он не хочет быть Императором.
Постумий глумливо ухмыльнулся в сторону Мамиллия.
— Он им и не будет.
Доспехи Мамиллия слабо позвякивали. Император положил руку на плечо Постумия.
— Раз уж корабль и метательная машина так тебя беспокоят, я все объясню. Будь справедлив. — Он повернулся к офицерам и сказал, повысив голос: — Грека ко мне.
Постумий кивнул в знак согласия. Все замерли в ожидании. Скоро Фанокл стоял перед ними, растирая затекшие руки.
— Все дело в этом человеке.
— Досточтимый Постумий… я изменяю мир.
— Это у него такая своеобразная манера говорить, Постумий.
— Рабов заменит уголь и железо. Мы соединим самые отдаленные точки земли.
Постумий засмеялся, но от смеха никому веселее не стало.
— И люди будут летать.
Постумий повернулся к офицерам и кивком подозвал одного из них.
— Полковник… почему корабли не входят в гавань?
— Плохая видимость, генерал.
— К черту плохую видимость. Дайте сигнал или пошлите нарочного.
Он снова повернулся к Фаноклу.
— Этот фантастический корабль…
Фанокл всплеснул руками.
— Самое быстроходное судно в мире. Цивилизация — это вопрос коммуникаций. — Он нахмурился, подыскивая слова попроще. — Досточтимый Постумий, ты — солдат. В чем твоя самая большая трудность?
— У меня их нет.
— Ну а если бы были?
— Не дать себя обскакать.
— Ты видишь? Даже война — вопрос коммуникаций. Вспомни хитрости, на которые пустился Ксеркс, пытаясь завоевать Грецию. На «Амфитрите» он переплыл бы Эгейское море за день, даже против ветра.
Дрожащий от страха Мамиллий услужливо вставил:
— Вспомни Гая Юлия Цезаря, Александра Македонского, Рамсеса…
Фанокл склонил голову набок и развел руками, показывая, что нет ничего проще.
— Понимаешь, мой господин, — коммуникации.
Император задумчиво покачал головой:
— Чем они хуже, тем лучше.
Снова проворчал гром. Постумий решительно направился к метательной машине, женщины в испуге съежились. Шум в гавани нарастал.
— А это?
— Пришлось заточить молнию в бочонок. Когда жало о что-нибудь ударится, молния вылетит на свободу. И тогда в земле образуется дымящаяся дыра.
Император сделал знак от злых духов.
— А зачем нужна бабочка?
— Антидетонатор снаряда. Без него снаряд взорвется еще в катапульте. Как только бочонок пролетает какое-то расстояние, бабочка отлетает.
— Ну а если он упадет на городскую стену, то и вместо нее будет дымящаяся дыра?
— Да, Цезарь.
— А если на армию?
— Можно и на армию, надо только найти подходящий бочонок.
Постумий внимательно разглядывал Фанокла.
— Ты только одну такую штуковину сделал?
— Да, мой господин.
— Даже не знаю, сразу удавить тебя или употребить на что-нибудь другое.
— Меня удавить?
Неожиданно гавань взревела так, что далее не обращать на это внимания стало невозможно.
Все одновременно повернулись.
«Амфитрита» — поняли они сразу. Она все вращалась и вращалась вокруг своего якоря в центре гавани, и такая вызывающая эксцентричность не могла, разумеется, не переполнить чашу терпения всех, у кого в жилах текла кровь. Голые люди ныряли с кораблей и причалов, и вот уже над водой замелькала сотня рук.
Фанокл закричал:
— Да что же это?..
Постумий быстро отдавал распоряжения полковнику:
— Все войска высадить здесь, на этом молу. Проследи, чтобы ни Император, ни его свита не пожелали удалиться отсюда. Желания Императора для нас священны. Ты понял?
— Да, генерал.
Постумий побежал к галере, но Император окликнул его:
— Чтобы не терять времени даром, я, пожалуй, устрою смотр собравшимся на молу великолепным парням.
Полковник взглянул на Постумия — тот добродушно рассмеялся:
— Делай, как велит тебе Отец Отечества.
Дуга пловцов стянулась к «Амфитрите», под барабанную дробь в гавань входил второй боевой корабль. Фанокл в отчаянии заламывал руки.
— Останови их, Цезарь!
Люди облепили «Амфитриту» — они рвали лопасти и били бронзового монстра попадавшими под руку тяжелыми предметами. Часовой, которого Постумий оставил на ее борту, плюхнулся в воду, помелькав в воздухе руками и ногами. Из трюма корабля потянулась струйка дыма. Голые фигуры стали прыгать за борт — в центре палубы уже вырывались наружку тонкие, едва различимые, почти еще призрачные язычки пламени. На втором боевом корабле заметили опасность и начали энергично табанить. Весла разбивались о мол, но обратный путь был закрыт. Третий корабль, возникший из знойного марева, врезался своим тараном во второй. Еще несколько дюжин весел разлетелись в щепы, корабли потеряли управление, их медленно понесло на «Амфитриту». Постумий, изрыгая проклятия, прыгнул в императорскую галеру.
— Отчаливай! Весла на воду!
— Отряд к смотру готов, Цезарь.
— Полковник, а как же солдаты, которые выстроились между мной и туннелем? Пусть и они становятся в строй.
— Цезарь, я получил приказ…
— Вот уж не думал, полковник, что ты и твои бравые ребята не справятся со стариком и полудюжиной женщин, надумай они совершить побег!
Полковник сглотнул слюну.
— Возможно, Отец Отечества в последний раз инспектирует свои войска. И ты ослушаешься, полковник? Я ведь тоже солдат.
Кадык полковника заходил вверх-вниз. Его распирало от волнения и понимания важности момента. Он с восторженным подобострастием отдал честь Императору.
— На пара-а-ад бего-о-ом марш!
— И оркестр, — добавил Император. — Я, кажется, где-то видел оркестр. Как насчет оркестра, полковник?
Четвертый боевой корабль плавно входил в гавань. Бронзовый котел «Амфитриты» был уже едва различим в клубах дыма и языках пламени. Лопасти колес быстрее зашлепали по воде. Якорный канат натянулся. Постумий гаркнул:
— Табань, чер-р-рт тебя подери!
Флейты, букцины и тубы. Трубка литууса опоясывала торс, гигантский колокольчик раструба повис над плечом. Барабаны, литавры и медь. Все в алых и золотых тонах.
Войска в парадном строю заполнили мол от триремы до дальнего конца. Оркестр строился на маленьком пятачке между солдатами и катапультой. Женщины заламывали руки. «Амфитрита» кружилась, выбрасывая вверх дым и пламя. Четвертый корабль пытался обогнуть ее и две другие триремы. Пятый изготовился войти в гавань.