Страница 146 из 150
- Терпение, терпение, - повторял он, - еще не все...
- Но там же ничего нет, - возражал Анри, - если только эти люди не проглотили каждый по полкило золота, что, между прочим, на желудок давит больше, чем на совесть... Не вижу, к чему могут привести ваши розыски, и полагаю, что они бессмысленны.
- Вы забываете о ружьях.
- О ружьях?..
- Ну конечно! Представьте, что десяток ружей, обычных или двустволок, на две трети заполнен золотым песком, а потом забит пыжами... В каждый ствол запросто войдет пятьсот - шестьсот граммов... Правда, они слишком хитры, чтобы прибегнуть к такому старому способу, давно известному. Однако поглядим...
Владельцы ружей не заставили себя дважды просить, достали шомпола и пропустили их сквозь стволы, демонстрируя, что там пусто.
- Ну вот, видите! - почти взорвался Шарль.
- Погодите! - невозмутимо отвечал креол, принимая ружье от ближайшего к нему мужчины и взвешивая его на руке.
- Следующий!..
Второй негр подал свое оружие. Потом третий, четвертый... В десяти не оказалось ничего.
- Твоя очередь, парень! - сказал директор молодому негру лет двадцати, не больше. Тот почему-то держался все время на расстоянии.
Юноша нерешительно протянул ружье - и что это было! Кусок ржавой водопроводной трубы, так-сяк посаженный на грубое цевье и подвязанный бечевкой. Все это сооружение, казалось, вот-вот развалится пополам.
Легкая улыбка скользнула по лицу директора. Негр стал серым, как зола.
- Ну вот, мой милый Шарль, вам, наверное, встречались очень дорогие ружья, но бьюсь об заклад, что вы никогда не держали в руках ружье, которое стоит шесть тысяч франков.
- Шесть тысяч франков! Да цена этому хламу в базарный день - двадцать пять сантимов, только за железо.
- Согласен. Но два килограмма золота существенно повышают его ценность. Вы спросите: а где они?.. Да в прикладе, в котором выдолбили дыру и тем самым превратили в шкатулку. А отверстие прикрыли металлической пластинкой.
- Вы меня потрясли, Дю Валлон!
Не говоря больше ни слова, директор принялся кончиком ножа отвинчивать два болта, на которых держалась железная пластинка в основании приклада. Затем, подозвав проходившего мимо индуса с пустым лотком, взял у него деревянное блюдо и высыпал туда из приклада изрядную горку драгоценного металла, еще амальгамированного. Стоимость его была никак не меньше названной суммы.
- Ну что, господа, какова авантюра?..
Европейцы были скорее опечалены и обескуражены, нежели возмущены.
- О! Это не все, поверьте мне! - продолжал безжалостный директор. - Это только начало, вам еще предстоит удивиться. В двух первых пирогах больше нет ничего подозрительного, но вот третья... Либо я очень грубо ошибусь, либо открою там пикантный тайничок!
- Но я вижу там только четырех черепах, - заметил Шарль. - Их взяли, наверное, для пропитания...
Действительно, лежавшие на спинах бедные животные отчаянно махали лапками, как будто сознавали, какая судьба их ждет.
- По-моему, эти почтенные черепахи серьезно больны, и вы будете крайне озадачены, если я скажу, что они страдают от несварения желудка.
- От несварения желудка?!
- Именно так! И я сейчас же положу конец их мучениям! Эй, компе, - Дю Валлон окликнул хозяина черепах, лицо которого внезапно выразило живейшее беспокойство, - передай-ка мне этих зверюшек!
- Нет, нет, муше! Я не могу! Мы поймали этих черепах, чтобы кушать, мы их не воровали, нет!
- Посмотрим, посмотрим... Ну, поторапливайся! Давай черепах!
- Муше, - в полном отчаянии продолжал бормотать по-креольски растерянный негр, - это не мои черепахи... Что вы хотите с ними делать?.. Забираете у бедных негров их пищу...
- Кончай болтать! Я дам двадцать килограммов говядины за этих жалких тварей! Разве не выгодно?.. - пресек директор объяснения негра, забираясь в лодку и выбрасывая оттуда черепах, которые одна за другой тяжко шлепались на землю.
- Ага, замечательно... - приговаривал Дю Валлон. - Я произведу им вскрытие, точнее, вивисекцию. Уже не первый раз мне приходится выполнять геологические изыскания под черепашьим панцирем... Интересное явление: попадаются черепахи, до отказа набитые золотом... О!.. Наши молодцы отменные ловкачи, одно удовольствие знакомиться с ними... Ну вот - я же вам говорил. Они всыпали наворованный металл в черепаху через нижнее кишечное отверстие, потом аккуратно его зашили, чтобы золотой песок не высыпался раньше времени. Черепаха, превращенная в копилку, может прожить в таком состоянии четыре-пять дней, иногда больше. Подумайте, может ли самый изощренный глаз обнаружить дьявольский тайник, если принять во внимание, что животное живо и молчит... Это крупные черепахи, в каждой помещается не меньше двух килограммов золота. Итого - восемь килограммов, украденных у компании...*
______________
* Подлинный факт. (Примеч. авт.)
Разъяренные мошенники вопили, как стая красных обезьян, и, если бы не шестеро европейцев, бедному директору пришлось бы туго. Но Дю Валлон, не обращая никакого внимания на эти крики, с молчаливой торжественностью высыпал амальгамированное золото на деревянное блюдо лотка, заполнив его до краев.
- А теперь, ребятки, убирайтесь к чертовой матери с вашей бесчестной работой! Нам здесь воришки не нужны.
Один "философ" из банды счел нужным протестовать:
- Нет, муше, мы не украли... Мы только взяли...
Этот странный аргумент заставил улыбнуться белых, удивленных не столько изворотливостью пройдох, сколько их апломбом.
- Золото принадлежит и нам тоже, - продолжал оратор. - Добрый Бог положил его в землю и для черного, и для белого. Мы взяли его там, где положил добрый Бог, мы вовсе не воры...
- Это правда, - с достоинством отвечал креол. - Золото, которое находится в земле, принадлежит и неграм и белым. Мы так глубоко понимаем эту истину, что все рабочие прииска стали нашими компаньонами. Кто честно трудится, получает свою долю прибыли. А вы - только преступники, которые обокрали товарищей по труду. Убирайтесь!
В ту минуту, когда директор произносил последние слова, какой-то опоздавший, абсолютно голый молодой негр, медленно спускался от поселка, готовясь занять свое место в пироге. В левой руке он держал плошку с жареным рисом, а правой загребал его пригоршнями, подносил ко рту и жадно глотал.
- А вот еще один, - смеясь, воскликнул Эжен, - из тех, кто не видит разницы между глаголами "брать" и "воровать"! Правда, райская простота его костюма исключает сокрытие краденого!
- Кто знает, - задумчиво заметил Дю Валлон. - Сомнение всегда остается... Эй, компе! - Он резко повысил голос. - Что ты там ешь?
- Это рис, муше, - отвечал тот с глупым видом.
- Ах, рис... - повторил креол, деликатно отнимая у негра тыквенный кувшин. - Черт подери! Ну и тяжелый у тебя рис!
Парень окаменел с тем же дурацким видом.
- Смотрите, господа, вот самый искусный из банды! Он нашел остроумный способ воровства. В его кувшине добрых два кило золота. А сверху он прикрыл его рисом, который и поглощает с большим аппетитом. Через две минуты сел бы в лодку - да и был таков! Думаю, что этому молодцу следует отдать пальму первенства. Ну, как вы находите приключение? Неплохая задумка, а?.. Разделить наворованное, использовать самые странные и неожиданные тайники... А всего - двенадцать килограммов золота! Только подумать! Наши разбойники не брезгуют ничем. Первосортный металл, по три франка двадцать пять сантимов за грамм, итого - кругленькая сумма в тридцать девять тысяч франков!
Робен развел руками.
- Клянусь Богом, дружище, их ловкость меня поражает, но ваша проницательность превосходит все мыслимое. Каким замечательным судебным следователем вы бы стали, если бы уже не были отличным золотоискателем!
- Этот опыт дорого стоил, поверьте мне. С другой стороны, да будет известно, что, несмотря на принятые меры, мы несем очень значительные потери. Наши люди неисправимы и все-таки продолжают воровать, а китайские носильщики служат скупщиками. Как бороться с этими безумными макаками, которые глотают золото и ртуть, словно пирожки? Кроме того способа, который я только что продемонстрировал на черепахах, нет другого средства прекратить их деятельность. Волей-неволей приходится списывать на убытки. А теперь продолжим наш визит... Ваше присутствие на прииске поддержит честных рабочих, поступающих по велению совести, и послужит достаточным предостережением для тех, кто еще колеблется.