Лесная дорога

У подножия одной из лестниц он снова увидел Боба Райана, но постарался не попадаться ему на глаза и поскорее подтолкнул Джиллиан к двери. Райан может не захотеть рекомендовать ее в муниципальный совет, если посчитает алкоголичкой.

С каждым шагом она все больше наваливалась на него; к тому моменту, когда они стали открывать входную дверь, она буквально висела на нем. Едва они вступили в пятно тусклого света от висящего над дверью фонаря, как были встречены порывом холодного ветра. До парковки свет почти не доходил, но сияла яркая луна, отражаясь в хроме и стекле.

Майкл остановился, сощурившись. Свежий воздух заставил поежиться. Щеки его горели. Был конец октября, но холод стоял декабрьский. Изо рта валил пар.

– Майкл, - начала Джиллиан.

Улыбка слетела с ее лица, уступив место смущению.

¦ - Тише, - прошептал он. - Отвезу тебя домой и - в постель.

Она подняла брови.

– Ты всегда так говоришь. Он не мог удержаться от смеха.

– И что в этом плохого?

– Ничего.

При этих словах глаза ее затуманились, а веки затрепетали. Он подумал, что она может в любой момент отключиться.

Пытаясь сориентироваться, Майкл огляделся по сторонам. Их темно-зеленый «вольво» был припаркован в дальнем левом углу стоянки. Он на мгновение остановился, чтобы половчее подхватить Джиллиан, закинул ее руку себе на шею, а потом повел ее, пошатывающуюся, через парковку. Будь они в другом месте, он мог бы просто взять ее на руки и понести, как перенес через порог апартаментов для новобрачных в день свадьбы. Но здесь было слишком много знакомых; она бы не захотела, чтобы кто-нибудь увидел этот спектакль.

У машины ему пришлось прислонить Джиллиан к дверце, пока он шарил в карманах в поисках ключей. Глядя, как она безвольно привалилась к холодному металлу, он вновь представил ее марионеткой, но на этот раз с обрезанными ниточками. Она тихо бубнила что-то; он не мог разобрать, что именно.

– Детка, а ты здорово набралась, - произнес он с ласковой улыбкой.

Придерживая ее одной рукой, он нажал большим пальцем на кнопку брелка, и замки открылись. Ему удалось с некоторым усилием уложить жену на заднем сиденье. Веки ее дрогнули, и она неверным движением протянула к нему руку.

– Я так тебя люблю…- пробормотала она.

– И я тебя люблю, - откликнулся Майкл, улыбнувшись при виде того, как у нее закрываются глаза.

У Джиллиан был такой невинный вид - он попытался представить себе ее маленькой девочкой. «Правда, маленькие девочки не напиваются», - подумал он, посмеиваясь про себя.

Утром он от души ее подразнит.

Захлопнув заднюю дверцу, он забрался на водительское сиденье. Едва усевшись, Майкл вновь ощутил, как горит лицо, и еще почувствовал, будто плывет куда-то - неожиданно проявилось действие пива. Он завел «вольво», и мотор тихо загудел. Открыв окно, он впустил внутрь холодный ночной воздух и в течение нескольких мгновений оценивал свое состояние. По правде говоря, он скорее устал, чем опьянел.

Положив обе руки на баранку, он глубоко вдохнул прохладный воздух.

– Все будет нормально, - произнес он вслух, удивляясь звуку собственного голоса и глядя на освещенные приборным щитком руки. - С тобой все будет нормально.

Выезжая со стоянки, Майкл оставил окно открытым. Держа руль одной рукой, он обернулся, чтобы взглянуть на Джиллиан. Вино и утомление, словно вступив в сговор, повергли ее в крепкий сон, и она даже похрапывала и бормотала во сне. Улыбнувшись, он сконцентрировался на дороге.

Прелесть «Придорожного» заключалась еще и в том, что он стоял на Старой Двенадцатой дороге, петлявшей среди примерно полудюжины городков долины Мерримак. Со времени прокладки Старой Двенадцатой дороги прошел не один десяток лет, и за это время в регионе возникла целая сеть автотрасс. В северной части штата Массачусетс проходили три крупные трассы, ведущие в другие районы страны. На долю Старой Двенадцатой дороги приходился лишь местный транспорт, и в это время ночи дорога была совершенно пустынна.

Редко стоящие фонари проплывали над головой в присущем только им ритме, отбрасывая свет на лобовое стекло и высвечивая салон машины. Почти на всем протяжении Старая Двенадцатая дорога была обсажена деревьями. Вдоль обочины стояли жилые дома, а изредка попадались вытянутые в линию здания торговых центров, бензоколонок или закусочных. Некоторые из них были возведены не слишком давно - свидетельства строительного бума конца предыдущего столетия или самого начала нынешнего, - но большинство сооружений относились к более раннему времени. Майкл часто восхищался нарядными колониальными и викторианскими зданиями, стоящими вдоль дороги.

Все окна были темными, но перед крыльцом некоторых домов горел свет. На ступенях красовались фонари из тыкв, а к фонарным столбам были привязаны пугала. В глубине одной боковой улицы, недавно застроенной роскошными домами, он успел разглядеть особняк, на лужайке которого была представлена сцена из Хэллоуина с оранжевыми фонарями и Смертью с косой. Словно владельцы спутали Хэллоуин с Рождеством.

Шины шуршали по дорожному покрытию, и, несмотря на задувающий в окно осенний ветер, Майкла потянуло в сон. Его начало убаюкивать мелькание придорожных огней. Он заморгал, пересиливая дремоту, но вскоре голова его упала на грудь, и он вздрогнул.

– Черт, - прошептал он.

Он несколько раз хлопнул себя по лицу - достаточно сильно, чтобы ощутили замерзшие щеки, и широко открыл глаза. «Пора включить музыку. Что-нибудь ритмичное».

Впереди показался плавный поворот дороги, поэтому только пройдя его, Майкл бросил быстрый взгляд на заднее сиденье. Джиллиан была в полной отключке. Он подумал, что радио вряд ли ее разбудит. Но пусть даже и разбудит - это ведь лучше, чем проснуться в кювете… или вообще не проснуться. Он включил приемник и быстро настроился на «Поцелуй 108». Он терпеть не мог весь этот хип-хоп и рэп, но надеялся, что это поможет ему не заснуть. Из колонок загремели рокочущие басы, которые он так часто слышал из проходящих машин или у светофора в ожидании зеленого света, и он, скривившись, еще прибавил громкость.

Затылок начал ныть от тупой боли. Он не знал, от «Гиннеса» ли это, от музыки или от холодного воздуха «Возможно, от всего вместе», - подумал он. Почувствовав во рту горечь, он провел языком по зубам. Майклу нравился «Гиннес», но, как от любого пива, во рту от него оставался привкус. Ему захотелось выпить чего-нибудь другого, и он попытался вспомнить, есть ли на Старой Двенадцатой дороге «Данкин Донате». Если закусочная еще открыта, он мог бы взять кофе. Вышибить одну горечь другой.

Шуршала под колесами дорога. Жужжал двигатель. Несмотря на музыку, веки наливались тяжестью. Щеки онемели, но он понимал, что не от холода октябрьской ночи. В основном потому, что ступни у него тоже как будто онемели, хотя внизу, у коврика, холодно не было. Нет, это точно давало себя знать пиво.

Возможно, он выпил больше, чем представлял.

В ушах у него глухо отдавалась музыка, и боль в затылке начала пульсировать. В лицо Майклу ударил свет очередного придорожного фонаря, и он заморгал. Шуршание шин по асфальту напомнило ему то время, когда он, восьми лет от роду, отправившись с родителями на автобусе во Флориду, проезжал ночью через центр Лафейетта.

Голова его мотнулась вперед, и от толчка он проснулся. С неровно бьющимся сердцем резко вскинул голову. Дорога поворачивала направо… а он ехал прямо на обочину, в сторону могучего дуба, ствол которого на высоте десяти футов разделялся на два громадных рога.

Во рту чувствовался металлический привкус, гортань жгло от желчи. Теперь лицо Майкла горело, онемение прошло.

Напрягая руки, он вжался спиной в сиденье и до упора вывернул рулевое колесо вправо.

В этот момент фонарь у него над головой погас; кусок дороги погрузился в темноту.

На дороге никого, кроме него, не было.

Пронзительно завизжали шины.

Волна не испытанного ранее восторга накатила на него, когда он понял, что ему это удалось, что он выровнял машину. Потом, слишком резко пройдя последнюю часть поворота, он вдруг заметил на обочине маленькую девочку.