Страница 59 из 65
Конфликт в верхах разрастался, и современники склонны были приписать беду пагубному влиянию на великого князя «греков». И. Беклемишев, отстаивая незыблемость московских порядков, винил греков в перемене старых обычаев. На сколе лет он жаловался книжнику Максиму Греку, прибывшему на Русь с Афона: как пришла Софья «с вашими греки, так наша земля замешалася и пришли нестроения великие, как и у вас в Царегороде при ваших царях».
Московское боярство постоянно пополнялось знатными выходцами из соседних государств: царевичами из Орды, членами литовской великокняжеской династии и пр. Как правило, они получали щедрые земельные пожалования от московских государей. Члены византийской императорской семьи появились на Руси впервые. По своей знатности они далеко превосходили прочих пришельцев из-за рубежа. Тем не менее им пришлось познать немало унижений, когда они пытались укорениться в Москве.
В Италии у Софьи оставались брат Андрей и племянница Мария Палеолог. Великая княгиня выписала Марию в Москву и выдала ее замуж за Василия, сына белозерского князя Михаила Верейского. Согласно византийским обычаям, византийские императрицы держали личную канцелярию, могли распоряжаться своими драгоценностями и пр. Выдавая племянницу, Софья передала ей в приданное свое украшение — «саженье» с каменьями и жемчугом. Как повествуют московские официальные летописи, Иван III вздумал одарить «саженьем» Елену Волошанку по случаю рождения внука. До Софьи «саженье» носила первая жена государя Мария Тверская, и украшение должно было остаться в собственности старшей тверской ветви династии. Не найдя «саженья» в кремлевской казне, Иван III якобы пришел в страшный гнев и велел провести дознание. После розыска московские власти арестовали итальянского финансиста, объявленного пособником Софьи, а заодно взяли под стражу двух ювелиров, по-видимому переделавших «саженье» для Марии Палеолог. Семье Василия и Марии Верейских грозила опала, и они поспешно бежали за рубеж в Литву. История с «саженьем» поражает своей несообразностью. Женское украшение не имело значения княжеской регалии и не принадлежало к числу самых ценных вещей великокняжеской сокровищницы. «Саженье» было не более чем поводом к фактическому изгнанию из страны Василия Верейского и Марии Палеолог.
Удельный князь Михаил Верейский сохранял преданность Василию II Темному не протяжении всей смуты. Но это не оградило его от произвола Ивана III. По договору 1482 г. удельный князь «уступил» самую ценную свою отчину Белоозеро «и грамоту свою на то дал». Наследник княжич Василий Верейский имел все основания негодовать на государя. Его бегство в Литву отвечало целям Ивана III, как изгнание из страны Марии Палеолог.
Боярская дума не желала усиливать позиции Софьи и ее сына. Позже Софья выписала из Рима своего брата Андрея Палеолога. Как член византийской императорской семьи шурин Ивана III Андрей рассчитывал получить обширные владения на Руси. Но его надежды не оправдались. Не получив желаемого, Андрей Палеолог покинул Москву. Осколки византийской императорской фамилии были отторгнуты московской правящей элитой по причине сугубо династического характера.
После казней 1497 г. Софья и ее греческое окружение окончательно утратили доверие к верхам московского боярства. Взаимному непониманию немало способствовало то, что система политических взглядов Софьи и греков резко отличались от московской. Бояре и народ обвинили «грекиню» прежде всего в нарушении традиционного порядка престолонаследия в Московии. Согласно византийским нормам только Синод лишь облекал в форму закона волеизъявление императора.
Иван III был привязан к взрослому сыну Василию, а на подрастающего внука нередко негодовал. Но при назначении наследника он не мог отступить от московской традиции. Распри в великокняжеской семье грозили подорвать власть монарха. Благодаря грекам московский двор имел возможность основательнее познакомиться с византийскими порядками. В трудных ситуациях императоры нередко передавали отдельные провинции сыновьям-соправителям, что укрепляло положение царствующей династии. Ссылаясь на эту традицию, Софья стала домогаться, чтобы Иван III назначил удельного князя Василия своим соправителем и передал ему крупнейший после Москвы город Новгород со всей новгородской землей и Псковом. Идея раздела государства на несколько удельных княжеств не встретила сочувствия при дворе законного наследника и в Боярской думе. Пережившие смуту бояре опасались, что удельный князь Василий, опираясь на Новгород, сгонит с трона малолетнего племянника Дмитрия. Дума, ведавшая внешними сношениями, четко выразила свое мнение по поводу всего происходящего. Литовский князь Александр, будучи зятем Ивана III, нередко получал дружеские советы из Москвы. Узнав, что Александр намерен отдать Киев одному из своих братьев во владение, московские власти резко высказались против раздела Литовского великого княжества, сославшись при этом на недавний опыт. «Слыхал яз, — писали бояре от имени Ивана III, — каково было нестроение в Литве, коли было государей много. А в нашей земле (на Руси. — Р. С.) каково было нестроение при моем отце». Наказ, составленный в 1496 г., отражал официальную московскую доктрину.
Как следует из текста «Чина поставления и венчания Дмитрия Ивановича», государь произнес такую речь: «ныне благословляю при себе и опосле себя великим княжеством Владимирским и Московским и Новугородцким и Тверским» внука Дмитрия, которого мне «дал Бог в сына моего место». Намерение отнять титул новгородского князя у коронованного князя Дмитрия и передать его удельному князю было незаконным со всех точек зрения. Прямое противодействие этому решению оказали не только верхи-бояре, но и народ.
В начале 1499 г. Иван III направил послов к псковским посадникам с объявлением, что «де я, князь великий Иван сына своего пожаловал великого князя Василия, дал емоу Новгород и Псков». Посадники и вече категорически отказались подчиниться указу государя. Они спешно отрядили полномочных послов в Москву и заявили. Что будут подчиняться лишь тому великому князю, который занимает московский трон: «а которой бы был великий князь на Москве, тои бы и нам государь». В этом псковичи видели гарантию независимости псковской республики. Главное требование псковского веча состояло в том, чтобы Иван III с внуком, которому псковичи принесли ранее присягу, «держали отчиноу свою (Псков. — Р.С.), а в старине». Переговоры в Москве были долгими и трудными. Посадники упорно ссылались на «старину» и присягу. Наткнувшись на противодействие, Иван III велел бросить двух посадников в тюремную башню. При этом он заявил: «Чи не волен яз в своем вноуке и оу своих детех. Ино кому хочю, тому дам княжество». По приказу государя в Псков выехал новгородский архиепископ Геннадий, чтобы отслужить службу «за князя великого Василья». Псковичи не проявили никакого уважения к своему пастырю и не дали ему служить в соборе, сказав, что не имеют «к тому веры, что быти князю Василью великим князем новгородским и псковским». Лишь после того, как Иван III прислал в Псков своего личного представителя боярина И. Чеботарева и торжественно обещал держать свою отчину по старине, псковское вече смирилось. В сентябре арестованные посадники были отпущены из Москвы.
Боярская дума не желала допустить раздела государства между соправителями, потому что сознавала опасность повторения смуты, едва не погубившей Московское княжество во второй четверти XV в. Помимо того, осуществление планов Ивана III затрагивало материальные интересы членов думы. Переход Новгорода под управление удельного князя Василия неизбежно должен был привести к переделу земельных богатств, отнятых казной у новгородских бояр.
Сразу после победы над новгородцами братья потребовали от Ивана III произвести раздел завоеванных территорий, что соответствовало удельным традициям. Получив отказ, удельные князья подняли мятеж. Позднее в пределах Новгородской земли было образовано удельное княжество, переданное князю Федору Бельскому, выехавшему из Литвы в Москву в 1482 г. Столицей удела стал город Демон, считавшийся «вотчиной» Бельского. Кроме того, он получил волость Мореву и много других волостей, по-видимому, в кормление. Бельский недолго владел новгородским уделом. Не доверяя ему, Иван III перевел его с западной границы на восток в городок Лух, где для него было образовано новое удельное княжество.