Избраное

ДОРОГИЕ ОКОВЫ

Россия без каждого из нас обойтись может.

Но никто из нас не может обойтись без России.

И.С. ТургеневПариж. Бужеваль. Девятнадцатый век.В осеннем дожде пузырятся лужи.А в доме мучится человек:Как снег, голова, борода, как снег,И с каждой минутой ему все хуже…Сейчас он слабей, чем в сто лет старик,Хоть был всем на зависть всегда гигантом:И ростом велик, и душой велик,А главное – это велик талантом!И пусть столько отдано лет и силИ этой земле, и друзьям французским,Он родиной бредил, дышал и жил,И всю свою жизнь безусловно былСредь русских, наверное, самым русским.Да, в жилах и книгах лишь русская кровь,И все-таки, как же все в мире сложно!И что может сделать порой любовь –Подчас даже выдумать невозможно!Быть может, любовь – это сверхстрана,Где жизнь и ласкает, и рвет, и гложет,И там, где взметает свой стяг она,Нередко бывает побежденаИ гордость души, и надежда тоже.Ну есть ли на свете прочнее крепи,Чем песни России, леса и снег,И отчий язык, города и степи…Да, видно, нашлись посильнее цепи,К чужому гнезду приковав навек.А женщина смотрится в зеркалаИ хмурится: явно же не красавица.Но рядом – как праздник, как взлет орла,Глаза, что когда-то зажечь смогла,И в них она дивно преображается.Не мне, безусловно, дано судитьЧужие надежды, и боль, и счастье,Но, сердцем ничьей не подсуден власти,Я вправе и мыслить, и говорить!Ну что ему было дано? Ну что?Ждать милостей возле чужой постели?Пылать, сладкогласные слыша трели?И так до конца? Ну не то, не то!Я сам ждал свиданья и шорох платья,И боль от отчаянно-дорогого,Когда мне протягивали объятья,Еще не остывшие от другого…И пусть я в решеньях не слишком скор,И все ж я восстал против зла двуличья!А тут до мучений, до неприличьяВ чужом очаге полыхал костер…– О, да, он любил, – она говорила, – Но я не из ласковых, видно, женщин.Я тоже, наверно, его любила,Но меньше, признаться, гораздо меньше.Да, меньше. Но вечно держала рядом,Держала и цель-то почти не пряча.Держала объятьями, пылким взглядом,И голосом райским, и черным адомСомнений и мук. Ну а как иначе?!С надменной улыбкою вскинув бровь,Даря восхищения и кошмары,Брала она с твердостью вновь и вновьИ славу его, и его любовь,Доходы с поместья и гонорары.Взлетают и падают мрак и свет,Все кружится: окна, шкафы, столы.Он бредит… Он бредит… А может быть, нет?«Снимите, снимите с меня кандалы…»А женщина горбится, словно птица,И смотрит в окошко на тусклый свет.И кто может истинно поручиться,Вот жаль ей сейчас его или нет?..А он и не рвется, видать, смирился,Ни к спасским лесам, ни к полям Москвы.Да, с хищной любовью он в книгах бился,А в собственной жизни… увы, увы…Ведь эти вот жгучие угольки –Уедешь – прикажут назад вернуться.И ласково-цепкие коготки,Взяв сердце, вовеки не разомкнутся.Он мучится, стонет… То явь, то бред…Все ближе последнее одиночество…А ей еще жить чуть не тридцать лет,С ней родина, преданный муж. Весь светИ пестрое шумно-живое общество.Что меркнет и гаснет: закат? Судьба?Какие-то тени ползут в углы…А в голосе просьба, почти мольба:– Мне тяжко… Снимите с меня кандалы…Но в сердце у женщины немота,Не в этой душе просияет пламя.А снимет их, может быть, только ТА,В чьем взгляде и холод, и пустота,Что молча стоит сейчас за дверями.И вот уж колеса стучат, стучат,Что кончен полон. И теперь впервые(Уж нету нужды в нем. Нужны живые!)Он едет навечно назад… назад…Он был и остался твоим стократ,Прими же в объятья его, Россия!13 октября 1996 г. Красновидово-Москва

РЕЛИКВИИ СТРАНЫ

Скажи мне: что с тобой, моя страна?К какой сползать нам новой преисподней,Когда на рынках продают сегодняЗнамена, и кресты, и ордена?!Неважно, как реликвию зовут:Георгиевский крест иль орден Ленина,Они высокой славою овеяны,За ними кровь, бесстрашие и труд!Ответьте мне: в какой еще странеВы слышали иль где-нибудь встречали,Чтоб доблесть и отвагу на войнеНа джинсы с водкой запросто меняли!В каком, скажите, царстве-государствеПосмели бы об армии сказатьНе как о самом доблестном богатстве,А как о зле иль нравственном распадстве,Кого не жаль хоть в пекло посылать?!Не наши ли великие знамена,Что вскинуты в дыму пороховомРукой Петра, рукой БагратионаИ Жукова! – без чести и законаМы на базарах нынче продаем!Пусть эти стяги разными бывали:Андреевский, трехцветный или красный,Не в этом суть, а в том, над чем сияли,Какие чувства люди в них влагалиИ что жило в них пламенно и властно!Так повелось, что в битве, в окруженье,Когда живому не уйти без боя,Последний вомн защищал в сраженьеНе жизнь свою, а знамя полковое.Так как же мы доныне допускали,Чтоб сопляки ту дедовскую славу,Честь Родины, без совести и права,Глумясь, на рынках запросто спускали!Любой народ на свете бережетРеликвии свои, свои святыни.Так почему же только наш народТолкают нынче к нравственной трясине?!Ну как же докричаться? Как сказать,Что от обиды и знамена плачут!И продавать их – значит предаватьСтрану свою и собственную матьДа и себя, конечно же, в придачу!Вставайте ж, люди, подлость обуздать!Не ждать же вправду гибели и тризны,Не позволяйте дряни торговатьНи славою, ни совестью Отчизны!1992 г.