Сэндсторм

– Еще вина, детка? – осведомился Свитс у Дженнифер.

Дауни пристально посмотрел на него, но Хьюби притворился, что не замечает сурового взгляда.

Обед получился так себе, хотя Дауни надеялся на лучшее.

Мунго угрюмо молчал, Свитс капризничал, Дженнифер, как выяснилось, не особенно проголодалась. Вскоре Дауни остался за столом в гордом одиночестве. Он продолжал есть, даже когда утратил всякий аппетит. Впрочем, при воспоминании о пахлаве, которая стыла в холодильнике, у него опять потекли слюнки. Он вытер подбородок салфеткой и налег на вино.

Свитс и Мартин вернулись в комнату без окон. Хьюби подсунул гвоздодер под головку гвоздя, с силой надавил на ручку, и тут Мунго спросил:

– Откуда здесь это взялось?

– Со склада в дельте Нила.

– Интересно, где он раздобыл лендроверы?

– Там же, где Дженнифер, то есть черт его знает где.

– Понятно. Чарли совсем еще зеленый. А она?

– Знаешь, – проговорил Свитс, – пора бы Джеку раскрыть карты. Если он этого не сообразит, я потерплю-потерплю да и махну обратно в Колумбию. – Хьюби выдернул из доски очередной гвоздь. – Мне до сих пор невдомек, чего ради он связался с двумя гражданскими.

– Значит, имел на то основания.

– В тот вечер, когда тебя ранили, Джек спрашивал меня насчет Чарли: мол, как он себя вел и сумеем ли мы с ним сработаться. Догадайся, что я ответил. Если только по мелочам, вот что. А Джек… Ну давай, угадывай.

– Не знаю.

– А Джек сказал, что ничего другого и не планировал. Чарли ему нужен, но лишь до поры до времени. – Свитс перехватил гвоздодер, просунул под крышку ящика, чуть приподнял и вытащил из щели кусок оберточной бумаги.

– Я профессионал, – заявил Мунго, – и работать люблю тоже с профессионалами. Крепость цепи проверяется по самому слабому звену, верно?

– А то, – ухмыльнулся Свитс. – С другой стороны, в тебя выстрелили, и результат налицо. В Чарли тоже стреляли, однако он расправился со своим обидчиком. Так что с кем лучше работать, с профессионалом вроде тебя или с любителем вроде Чарли? – Он протянул руку к ящику и вдруг замер, улыбка исчезла с его лица, словно ее и не было. В ноздри Мунго ударила вонь. Внутри ящика находился некий продолговатый предмет, завернутый в белоснежную простыню. Свитс отдернул покров. – Господи Боже!

На них глядел Ахмед Max – тот самый юнец с пистолетом, который целился в Чарли и которого Чарли задавил.

Левую щеку трупа – ту, которой он ударился о капот «ситроена» – украшали черно-лиловые пятна. Челюсть была сломана, порваны связки, рот широко раскрыт, на небе запеклась кровь, губы распухли, за золотыми коронками, на месте выбитого зуба – зияющая дыра. Всюду, всюду кровь – на губах, на подбородке, даже на волосах и на ширинке, не говоря уже о рубашке и пиджаке.

– Между нами, – проговорил Мунго, – я буду спать спокойнее, если мы вобьем ему в сердце деревянный кол, да поздоровее.

– Согласен.

– Интересно, зачем он понадобился Джеку?

– Чтобы припугнуть Чарли, если тот начнет рыпаться.

Остекленевшие глаза Ахмеда, взгляд которых, как казалось Мунго, проникал ему в душу, побудил Мартина закрыть лицо трупа простыней. Свитс опустил крышку, а затем заколотил гвозди.

– Могло быть и хуже, – сказал Мунго, когда Хьюби кончил работу.

– Это как?

– А если бы Джеку вздумалось пригласить его на обед?

В момент удара вспыхнул ослепительно-белый свет. Чарли сел, попытался стряхнуть с себя одеяло… Рядом с кроватью стояла Дженнифер Форсайт, ее огненно-рыжие волосы сверкали в лучах солнца, которые проникали в комнату через стеклянную дверь, что отделяла холл от внутреннего дворика.

– С вами все в порядке, Чарли? Мне послышалось… – Она не докончила фразу. Ее взгляд выражал сочувствие.

– Сон, – объяснил Чарли, – просто сон – Ему снилось, что он очутился на борту «мустанга», того самого, который пилотировал отец. Послушный воле пилота, самолет рухнул в море спустя несколько дней после окончания войны.

Это было сорок с лишним лет назад. Что тогда чувствовал отец, в последние мгновения жизни? Чарли пошевелился и обнаружил, что лег в постель одетым.

– Хотите чаю?

Чарли моргнул. Перед его мысленным взором снова возникло отцовское лицо – родное, знакомое до мельчайших черточек. Нет, не отцовское; так, мешанина воспоминаний, облик, составленный по дюжине фотографий, которые он изучал тридцать лет назад. Дженнифер исчезла. Чарли откинул одеяло, спустил ноги на пол и сообразил, что плюхнулся в постель, не сняв даже ботинок. Он встал, пригладил руками волосы. Из кухни доносились привычные, успокаивающие звуки: вот открылась дверца буфета, вот загремела посуда, а вот зашипел на сковородке бекон…

Чарли направился в ванную. Там имелся унитаз со сливным бачком, который был привинчен к стене чуть ли не под потолком, а также раковина и слегка тронутая ржавчиной ванна. Он повозился с кранами, отрегулировал температуру воды, включил душ, разделся и встал под струю. Пластиковая занавеска была совсем новой, на ней еще даже не разгладились складки, что придавало довольно забавный вид пухленьким желтым утятам в красных резиновых сапогах и с красными же зонтиками, на которые падали голубые капли дождя. На краю ванны висела хромированная проволочная мыльница, в которой лежал кусок мыла. Сначала Чарли вымыл голову, а потом подставил под струю воды шею и плечи и на несколько минут замер в полной неподвижности.

Выйдя из душа, он обнаружил, что вместо тех вещей, которые получил в посольстве, ему выделили свежее белье и носки, а также бледно-голубую рубашку, бежевые брюки и пару легких кожаных башмаков. Он насухо вытерся полотенцем и принялся одеваться. На полочке над раковиной лежали электробритва на батарейках, зубная щетка и паста. Чарли почистил зубы, побрился, провел пятерней по волосам, потом выключил свет, вышел из ванной и двинулся по коридору в направлении столовой. Там он снова столкнулся с Дженнифер, которая сидела за столом и пила чай.

– Я приготовила яичницу, – сказала она с улыбкой. – Тарелка в духовке, чтобы не остыла. Там еще хлебцы.

– Спасибо. – Чарли отправился на кухню, вынул из духовки тарелку с яичницей, которой почти не было видно под горой хлебцев с маслом, и вернулся в столовую.

Дженнифер, похоже, дожидалась его. Он сел напротив.

Стеклянная дверь во внутренний дворик была распахнута настежь, однако фонтан выключили, и теперь, когда не стало слышно журчания и плеска воды, тишина казалась невыносимо громкой. Чарли взял вилку, задел ею о край тарелки, которая тоненько звякнула, и отправил в рот кусок яичницы.

Та оказалась просто восхитительной, приготовленной точно так, как он любил, – с добавлением толики белого вина и чуточки паприки. Дженнифер наблюдала за ним поверх обода чашки, невольно восхищаясь аппетитом Чарли, который в мгновение ока умял яичницу из пяти яиц, а затем взялся за хлебцы. Интересно, почему ее так влечет к нему? Дженнифер хотелось узнать о Чарли как можно больше, однако она понимала, что действовать надо осторожно, пускай в запасе не слишком много времени.

– Чаю хотите? – Чарли от неожиданности вздрогнул; он совсем забыл, что сидит за столом не один. Ничего не попишешь, два года одиночества даром не проходят. Он криво улыбнулся Дженнифер. Та пригубила чай и прибавила:

– Наше знакомство вышло не очень-то удачным, правда? – Чай успел остыть, однако это ее нисколько не заботило: главное, есть чем занять руки. – Джек сказал мне, что вы прожили два последних года в Каире. – Чарли притворился, будто не слышит, но Дженнифер не отставала: – А чем вы занимались?

– Так, всякой ерундой.

– Когда и где вы познакомились с Джеком?

– В посольстве, немногим больше недели тому назад. Он воспользовался моим затруднительным положением. – Дженнифер вдруг рассмеялась. – Разве я сказал что-то смешное?

– Я решила, что вы наемник, как те двое.

– Все, что мне нужно, – билет из Египта, – проговорил Чарли.