Страница 63 из 77
-- Смирнов? -- спросил голос в трубке, и майор тут же узнал этого чертова Коперника. И ничего не ответил.
-- Смирнов, -- требовательно произнес Коперник, -- вы взяли людей, о которых я вам говорил?
Начальник двоегорской милиции ответил не сразу. Несколько секунд он лихорадочно решался и только потом подал голос.
-- Пошел ты в жопу, -- сказал он. И положил трубку.
8
Артист высунул голову в окно "Нивы" и увидел небольшой двухмоторный самолет, резко снижающийся прямо над городом. Казалось, самолет вот-вот рухнет прямо на дома, но он дотянул до окраины и только где-то там, в районе старого карьера, исчез.
А в это время с другой стороны "Нивы" точно так же высунулся Док, так же, как Артист, сосредоточенно проследил за траекторией рискованной посадки самолета.
-- Вот тебе и транспортный "Антей"! -- сказал Артист. -- Похоже, Док, что приперли-то сюда никак не больше, чем маленький чемоданчик. Что же там такое?
-- Четыре часа, -- констатировал Док. -- Что-то рановато они...
-- Слушай, Док а ведь Коперник-то, между прочим, сейчас встречает самолет там, на месте. Голову даю на отсечение!
-- Ты прав, Сеня. Такой момент упускать нельзя. Вперед.
-- Вперед!
Обе головы исчезли в салоне.
И "Нива", разбрасывая комья снега, мгновенно сорвалась с места и понеслась вслед за падающим самолетом.
Глава девятая. Уйти первым
1
Серый вертолет с российским флагом на боку аккуратно зашел на посадку в четыре часа двадцать минут пополудни неподалеку от дачного Затона. Это была уже третья авиамашина над Двоегорском за последние два дня. Для такого городка это событие, совершающееся в третий раз, уже можно не считать исключительным, а потому на него практически не обратили никакого внимания. Единственное, что отличало все эти три посадки, -- это то, что произошли они в совершенно противоположных местах. Вертолет, который доставил генерала Кудрявцева, сел рядом с воинской частью, "Сессна" совершила посадку в пяти километрах севернее -- на поле перед карьером, а сейчас пухлый МИ приземлился у Затона, то есть и вовсе на противоположном конце города. Пилоты словно заранее договорились разнообразить места посадки.
Когда гул двигателей затих, из вертолета выскочили на снег три человека и бодрой рысцой направились в город. Такой бодрой, что по единственной улице Затона они чуть ли не бежали и лишь в городе перешли на шаг, тоже, впрочем, очень быстрый. Каждому из них было не больше тридцати, все трое были людьми крепкими и как-то необычно сосредоточенными. Бег вновь прибывших оборвался на одной из улиц Двоегорска -- им пришлось остановиться для короткого совещания.
-- Боцман, ты со мной в часть, -- сказал старший группы. -- Надо сориентироваться и там. Муха, тебе задача посерьезней. Выяснишь, где Док и Артист, не выйдешь на контакт -- попробуй наладить с ними связь.
-- А если они уже ушли?
-- Не ушли. Они здесь. Все сейчас здесь. Но мы должны точно знать их планы и дать им знать, что прибыли.
-- Понял.
-- Все. Разбежались.
Самый маленький и шустрый из этой троицы, тот, которого старший назвал Мухой, быстро пошел дальше по улице, к центру города, а двое других свернули в сторону, пошагали мимо покосившихся заборов напрямик к воинской части. По всему было видно, что план города они себе представляют достаточно ясно, так как ни сверяться по карте, ни расспрашивать прохожих им не требовалось.
-- Пастух, -- напомнил здоровяк Боцман старшему. -- Не забудь о спецназе. Если у Голубкова информация точная и они здесь, то как минимум половина из них охраняет часть.
-- Не каркай, -- недовольно ответил Пастух.
-- Так что, будем брать их приступом?
-- Не хотелось бы. Попробуем с ними договориться.
-- Но ведь можем и не договориться, да?
-- Можем.
-- Мать моя женщина!
-- Ты только не забывай одну вещь.
-- Какую?
-- Спецназовцы не знают своей истинной задачи здесь. Кудрявцев их просто подставляет.
-- Это оставляет надежду.
Разговор происходил на бегу. У них -- у Пастуха, Боцмана и Мухи -оставалось очень мало времени Они видели самолет двадцать минут назад. Им приходилось действовать вслепую, импровизируя, но ошибиться они не имели права. Перед ними стояла одна, но крайне сложная задача -- перехватить прибывший опасный груз и арестовать Коперника.
Пастух первым догадался, к чему клонится дело. Догадался благодаря тому разговору с Доком перед его отъездом в Двоегорск. А кроме того, когда Пастух, вернувшись в Москву, докладывал о провале операции, в нем уже созрела твердая уверенность в том, что Коперник предал его. Это стало ему понятно сразу после того, как его взяли на шоссе. Тогда, сбежав из военного иракского госпиталя, он позвонил Копернику -- а к кому еще он мог обратиться? И после этого его тут же накрыли. Да как накрыли!
С двух сторон, как будто точно знали, где он находится. А они и знали, если его предположение о предательстве Коперника верно. В Москве его подозрения переросли в уверенность, и он поделился своими соображениями с Голубковым. Кстати, Константин Дмитриевич и сам подошел близко к тем же выводам, что и Пастух. Ведь Коперник был единственным слабым звеном в операции по переброске штаммов боевых бактерий в Россию. Поскольку операция была поручена управлению и ГРУ совместно, то руководство управления проработало досконально все, кроме, естественно, личного состава ГРУ, участвовавшего в операции. Зачем проверять гэрэушников, если они должны были стать коллегами, вызывающими полное и однозначное доверие? Так что за все, кроме Коперника, Голубков готов был ответить перед кем угодно.
А в ГРУ, где ответственным за операцию был генерал Данилов, объясняли привлечение управления тем, что их собственная резидентура давно находится в стране, на виду, и вполне вероятно, что за их людьми ведется круглосуточное наблюдение. А поскольку рисковать в таком деле нельзя, как нельзя и пренебрегать никакой мелочью, то есть смысл привлечь к операции людей новых, так сказать, со стороны -- совершенно не "засвеченных". И только позже, когда ФСБ оказались известны некоторые подробности переговоров генерала Кудрявцева из Генштаба и генерала Данилова из ГРУ, вдруг стало ясно, что далеко не простое и не однозначное решение вывезти штаммы боевых бактерий из Багдада было выдвинуто именно с их легкой руки, и выдвинуто в своекорыстных, далеко идущих целях. Оказывается, они спланировали эту операцию еще тогда, когда им стало известно, что они попали в число тех высокопоставленных военных, против которых в управлении по заданию из администрации Президента были собраны разоблачительные документы. Увы, воровали генералы! И во время войны в Карабахе воровали, и во время войны в Абхазии, и в период боевых действий в Чечне, и без всяких боевых действий, а Кудрявцев и Данилов были всего лишь верхушкой айсберга, "делегатами" этих самых жуликов в генеральских мундирах... И вот какая-то светлая генеральская голова предложила выдающийся по силе ход: раз все равно надо заметать следы перед мировым сообществом, вывезти в Россию штаммы из Ирака, но так, чтобы при этом подставить управление, опозорить его и навсегда вывести из игры, а самим же выехать на триумфальных конях спасителей Родины и всего человечества. Так сказать, все в дерьме, а они в белых фраках...
Вот только конкретные действия их были ясны не до конца, а времени на ответный удар уже практически не оставалось. Тут совершенно неожиданно даже для себя Пастух и догадался об этих конкретных действиях. Догадался сразу, как только всплыло название городка, куда перегоняли самолет.
После того как Сергей услышал слово "Двоегорск", в его голове немедленно всплыл телефонный разговор с Доком. Черт возьми, ведь Дока пригласили в Двоегорск на свадьбу! И пригласил некто Алексей Сомин. Таких совпадений просто не бывает! Он выложил свои соображения Голубкову, и тот, по предложению Пастуха, немедленно навел справки в ГРУ, выяснив при этом очень интересные вещи. Во-первых, хоть они и подозревали Коперника в предательстве, но всего лишь подозревали -- достаточных доказательств у них не было, но когда, во-вторых, оказалось, что настоящее имя Коперника Алексей Сомин, -- у них отпали последние сомнения.