Рискнуть и победить (Солдаты удачи - 5)

- Если ее вышибить вместе с мозгами, - подсказал я.

- Это я и имел в виду. Так вот. У меня такое ощущение, что все пертурбации с развалом Советского Союза и прочими делами прошли как-то мимо него. Когда же он однажды вынырнул из исторической библиотеки и оглянулся окрест, то увидел то, чего мы не видели. Верней, видели, но не осознавали в исторической перспективе. Наше видение было одномерным. Что он увидел? Противоестественность положения, при котором огромная Россия не имеет границы с индустриальной Европой. Россия заперта. Украиной, Белоруссией, Балтией. Закупорена, как бочка, в которой нарастает огромное внутреннее давление. Нефть, лес, уголь, руда, металл. И чем больше оживает наша промышленность, тем выше это давление. Вы не обратили внимание на шум вокруг идеи союза с Белоруссией?

- Обратил, но не понял.

- Это была одна из попыток правительства раскупорить Россию. Какой, по-вашему, вывод сделал из этого Комаров?

- Какой? - послушно повторил я, чувствуя, что его лекция уносит меня в выси геополитики, которая в данный момент меня меньше всего интересовала.

- Очевидный. Что так долго продолжаться не может.

- За это не убивают, - попытался я вернуть его на грешную землю.

- Не спешите, молодой человек. Эту очевидность он интерпретировал совершенно неожиданным образом. Чего не смог сделать даже я, экономист. Он, в частности, настоял, чтобы его сын начал скупать акции нашего пароходства. Его только что приватизировали, и порт, по существу, бездействовал. Весь грузопоток шел через Эстонию и Латвию. У сына был небольшой магазин, челночный бизнес. Все продали и вложили деньги в акции. Николай Иванович был настолько убежден в своем прогнозе, что даже взял большой кредит под залог своей половины дома и уникальной библиотеки, которую собирал всю жизнь. Под очень высокие проценты.

- И не сумел вернуть? - предположил я.

- Вы ищете простые решения. В том-то и дело, что сумел. Сейчас его сыну принадлежит компания "Интербалт". Лесовозы и танкеры. Оборот - около миллиона долларов в год. Мелочь по сравнению с другими воротилами. Но важен сам факт. Акции нашего пароходства скакнули почти в пятьсот раз. Практически за один день. Соответственно обесценились акции таллинского порта. Потому что произошло событие, которое Комаров предугадал. Скажем так: он предугадал не это событие, а возможность очень крутого поворота ситуации. Неизбежность этого поворота. Я почему это знаю - он брал у меня сводные данные.

- Что же это за событие?

Мазур снова закурил "Приму". Уже не спрашивая у меня разрешения. И курил так же - из горсти, быстрыми жадными затяжками.

- Здесь мы подходим к главному. Вы слышали о взрыве автопарома "Регата"? Чуть больше года назад. Он шел из Таллина в Гамбург.

- Что-то слышал, - подтвердил я.

- Не могли не слышать. Об этом целую неделю все газеты писали. И по телевизору передавали. Двести десять погибших. Причины взрыва не установлены. Это и было то событие, которое предугадал Комаров.

- Минутку. Вы хотите сказать...

- Я ничего не хочу сказать, - перебил меня Мазур. - Я не подсказываю вам никаких выводов.

- Но вы сами сказали, что причины взрыва не установлены.

- Конкретные. Версий множество. Бесспорно одно: взрыв произошел в трюме. У Николая Ивановича не было никаких фактов. И не могло быть. Но он задал вопрос: "Cui prodest?" "Кому выгодно?" Вы не были у нас в порту?

- Нет.

- Съездите, посмотрите. Поучительное зрелище. Еще год назад там можно было снимать фильмы про великую американскую депрессию. Сейчас такие фильмы можно снимать только на одной половине порта. А на другой уже нельзя. Половина акций находится у государства, а половина - в частных руках. Но и при этом наш порт уже второй по грузообороту после Питера. И будет первым. Это неизбежно. Именно потому, что он на семьсот миль ближе к Европе. А каждая лишняя тонно-миля делает фрахт золотым.

- Ничего не понимаю, - признался я. - Какую все-таки идею Комаров хотел озвучить в предвыборной кампании?

- Я могу только предполагать. Зная его нравственные установки. Аморально строить свое благополучие на чужой крови. Это общеизвестно. Но он пошел дальше. Он считал, что любая антигуманная политика в конечном счете оборачивается не только крахом правителей, но и трагедией для всего народа. Подтверждений хватает. Сталин, Гитлер, далее везде. С позитивом трудней. Разве что Господин Великий Новгород времен Марфы Посадницы. Николай Иванович очень любил это время.

Я завел движок.

- Поехали, Игорь Борисович. А то вы на передачу опоздаете.

- Заглушите. У нас есть еще несколько минут. Ладно, я скажу прямо. Он хотел потребовать от Президента России провести расследование причин взрыва "Регаты" и возможности причастности к нему российских спецслужб.

Однако!

- Это могли быть бандитские разборки, - сказал я первое, что пришло в голову.

- Вы плохо представляете себе, о чем идет речь. Огромный автомобильный паром. Водоизмещением больше ста тысяч тонн. Сотни машин, полторы тысячи пассажиров. И затонул в открытом море, в двухстах милях от берега.

- Загнать в трюм "рафик" с взрывчаткой. Часовой механизм или радиовзрыватель. И все дела.

- Вы в этом, похоже, разбираетесь лучше меня. И лучше Комарова.

- А заявление написать?

- Он писал. Даже в Москву ездил. Без толку.

- Ничего удивительного. Для такого обвинения нужны доказательства.

- Вы не поняли меня. Он никого не обвинял. Он хотел потребовать самого тщательного расследования, чтобы подтвердить подозрения или окончательно их рассеять.

- Чьи подозрения?

- Вопрос "Кому выгодно?" задавал себе не только Николай Иванович. В Таллине тоже об этом думали. И до сих пор, вероятно, думают. Эта мысль была для него невыносима. Он очень доверчиво, как-то даже по-детски, воспринял демократические идеалы новой России. Мы много говорили об этом. Он предлагал мне включить этот запрос в нашу предвыборную программу.

- И вы отказались?

- Я в это не верил.

- Антонюку и жириновцу он тоже предлагал?

- Исключено. Они для него не существовали.

- Губернатору?

- Возможно.

- И тогда он решил, что заставит себя слушать, - заключил я. - Вам и сейчас его подозрения кажутся бредом?

Мазур только развел руками.

- Cui prodest? Это наводит на очень серьезные размышления.

- Есть еще кое-что, что наводит на размышления, - заметил я.

- Что?

- Убийство Комарова.

- Боюсь, что вы правы.

- Еще один вопрос. Показывал ли вам Николай Иванович какие-либо документы, которые могли иметь отношение к взрыву? Пусть не прямое, а косвенное.

- Документы? - переспросил Мазур. - Нет. Я же говорю, что у него не было и не могло быть никаких документов.

- Некто неизвестный передал Николаю Ивановичу пачку документов в большом коричневом конверте. Я не знаю, что это за документы, но думаю, что они были причиной смерти Комарова. Вы видели их у него?

Мазур подумал и уверенно покачал головой:

- Нет. Я не видел у него никаких документов. Можете положиться на мое слово. Никаких. И ничего он мне о них не говорил. А теперь, прошу вас, поедем. Если можно, быстрей. Мне не хотелось бы опоздать. Это очень ответственная для нас передача.

* * *

Без трех минут пять я высадил Мазура у проходной телестудии. А перед этим спросил:

- Вы где служили, Игорь Борисович? Десант? Морская пехота?

- Нет. Во внутренних войсках. Под Сыктывкаром. В лагерной охране.

Так вот откуда у него привычка так курить. Что "зек" в зоне, что "попка" на вышке. И снег тот же. И дождь тот же. Надо же, на всю жизнь сохранилась. Или он так курит, только когда волнуется?

- А почему вы спросили? - поинтересовался Мазур.

- У вас завидная выдержка, - объяснил я.

- Выдержка? - переспросил он. - Да когда вы впихнули меня в машину, я попросту о...л!

- Как?! - поразился я.