Рискнуть и победить (Солдаты удачи - 5)

- Если бы у Махмуд-хана ты был живцом, а не я, ты бы таких вопросов не задавал. Элементарно. Зажимают яйца в дверях и начинают понемногу закрывать дверь. Больше трех минут никто не выдерживает. Я выдержал шесть, но только потому, что понял, что у вас какая-то задержка.

- Не скромничай. Боцман. Ты выдержал ровно двенадцать с половиной минут. И еще выдержал бы - сколько нужно.

- Заткнись, - попросил Боцман. - Я же тебе сказал: заткнись. Это не самое приятное воспоминание в моей жизни.

- Извини, больше не буду, - охотно согласился маленький. - Просто мне хотелось сделать тебе комплимент.

- Потом будем комплиментами обмениваться. Когда дело закончим. Приступай.

Маленький подошел к водителю и буднично предложил:

- Вставай. И снимай штаны.

- Ребята! Да вы что?! Я и не думал вам грозить. Я просто предупредил вас об опасности, о которой вы, возможно, не знаете. А так я готов! Спрашивайте!

- Начнем с середины, чтобы тебе было легче, - проговорил маленький. - Губернатор провел разговор с хозяином дома номер семнадцать по улице Строителей. Кто это был?

- Николай Иванович Комаров, преподаватель института.

- Откуда ты знаешь?

- Случайно. Слышал, как секретутка сказала, когда созванивалась с ним.

- Губернатор пожал хозяину дома руку и сел в машину. Как он сел?

- Ну как? Нормально.

- Сколько лет ты возишь губернатора?

- Скоро четыре.

- Значит, успел изучить его привычки, манеру поведения?

- В общем, да.

- Вот и вспомни, как он после того разговора сел в машину. Дверцу сильно захлопнул?

Водитель глубоко задумался и решил, что откровенность в этом постороннем вопросе не сможет принести ему вреда, но подтвердит его искренность.

- А ведь и верно! - воскликнул он. - Так саданул дверцей, что я даже удивился. Обычно он закрывает - ну, нормально. И сразу закурил. Обычно он в машине не курит, старается только в кабинете. И сразу скомандовал: езжай.

- А как обычно говорит? - спросил Боцман.

- Домой. Или в контору. Или еще куда. А тут сказал: езжай. И все. Только минут через пятнадцать приказал: на работу.

- Значит ли это, что губернатор остался недовольным результатами разговора с Комаровым? - спросил маленький.

- Пожалуй, да, - покивал водитель. - Да, недоволен. Это точно. Хмурый он был.

- И ты обратил на это внимание?

- Водители - народ приметливый. Если четыре года ездишь с одним и тем же человеком, невольно узнаешь его характер.

- Зафиксируем достигнутое, - предложил маленький. - Губернатор остался недоволен разговором с Комаровым, а ты обратил на это внимание.

- Но не придал значения, - уточнил водитель. - В один день у человека может быть одно настроение, в другой день другое.

- Ты мог и не придать значения настроению губернатора, потому что был не в курсе его дел. Но некто, назовем его пока мистер X., был в курсе и этим настроением чрезвычайно интересовался. И этому человеку ты дал знак о том, в каком настроении находится шеф. А конкретно - о том, что переговоры были безуспешными. Скажу больше: ты подал этот знак в течение примерно пятнадцати минут после того, как губернатор сел в машину и вы отъехали от дома Комарова. Ты мог сразу мигнуть фарами или подфарником, мог сделать это или нечто такое же позже, но ты это сделал. И если ты сейчас назовешь этого человека, будем считать, что самая трудная часть нашей беседы уже позади.

- Понятия не имею, о чем ты говоришь, - заявил водитель.

И тотчас, без всякой задержки, маленький как-то странно махнул рукой, и на голову водителя обрушилась такая лавина боли, какой он не испытывал даже тогда, когда попал в аварию и его зажатую искореженным железом ногу вырезали автогеном. При этом он не терял сознания, каждая крупица боли находила свое место и не исчезала, пока не источала свою силу. Он не знал, сколько продолжался этот ад - десять минут или час. Но скорее всего - не больше трех или пяти минут, потому что за это время его собеседники никак не сменили своих поз.

Когда боль наконец отпустила и он получил возможность все видеть и слышать, маленький заметил, обращаясь к высокому:

- Извини, Боцман. Я знаю, что ты не сторонник таких методов. Я тоже. Но это гораздо эстетичнее, чем зажимать яйца в дверях, а иногда оказывается и эффективнее. Страшна не боль. Страшен страх боли. Он его испытал. И испытает еще, если будет продолжать нести чушь, а не давать прямые и точные ответы на наши вопросы. Что успокаивает мою совесть? Я тебе скажу. Если бы мы попали в его руки, он не озадачивался бы морально-этическими проблемами. Нет, не озадачивался. Но в данный момент, Костя, повезло нам, а не тебе. Поэтому кончай строить из себя Зою Космодемьянскую, если ты знаешь, о ком я говорю, и отвечай на наши вопросы. Коротко и точно. И правдиво, разумеется. Итак, когда ты подал знак?

- Сразу, как только отъехали.

- Какой?

- Мигнул левым подфарником. Хотя поворачивали мы направо.

- Сигнал был заранее оговорен?

- Да.

- Кому ты подал сигнал?

- Не знаю.

- Это не текст в нашем разговоре. Костя. В нашем разговоре не может быть слов "не знаю".

- Но я действительно не знаю! Было почти темно, туман. Я и понятия не имею, кто увидел мой сигнал.

- А кто должен был увидеть?

- Этого я тоже не знаю. Маленький обернулся к товарищу.

- Боцман, выйди на три минуты, а? Не могу я издеваться над твоей изнеженной психикой. Клянусь, я не сделаю ему слишком больно. Я сделаю только так, чтобы он вспомнил, что такое боль. Заодно принеси полведра воды. Она может понадобиться.

- Нет! - сказал водитель. - Нет! Пожалуйста, не нужно! Я все скажу. Все, что знаю. Я действительно не знаю, кому подал знак, когда мы отъехали от дома Комарова. От меня ничего и не требовалось. Лишь мигнуть не повороте левым подфарником, если переговоры закончатся неудачей.

- Кому ты подал сигнал - не вопрос, - заметил маленький. - Ты подал сигнал убийце. Через двадцать минут Николай Иванович Комаров был застрелен.

- Я не имею к этому никакого отношения! - воскликнул водитель. Клянусь жизнью моих детей! Клянусь всем, чем только можно!

- Я склонен поверить, - заметил Боцман, когда водитель перестал бить себя в грудь.

- А у меня и сомнений на этот счет не было, - ответил Мухин. Нерационально. Для чего вводить в горячую схему лишнего человека? Его использовали для другого. И практически втемную. А вот кто использовал это он знает и сейчас нам подробно расскажет. Ну, Костя? В какой-то из дней накануне убийства Комарова, а еще вернее - за неделю или даже за две, ты встретился с человеком, с которым раньше никогда не встречался. И встреча эта произошла по его инициативе, хотя и могла выглядеть совершенно случайной. Чтобы ты не перенапрягал свою память, подскажу, что именно этот человек приказал тебе дать сигнал, о котором мы только что говорили. Ты помнишь, конечно, этого человека?

- Да. Но я не знаю, кто он. Он никогда не представлялся и не называл себя. И губернатор его не называл. Однажды, примерно за неделю до всех этих событий, он вызвал меня и сказал: "Поговори с этим человеком". Мы спустились в холл первого этажа и поговорили.

- О чем? - спросил маленький.

- Разговор был пустой и дурацкий. Он спросил, нравится ли мне эта работа. Я сказал: да. А что? Зарплата нормальная, под машиной ночами не нужно лежать. А что не подхалтуришь - ну, сейчас с халтурой негусто, столько частников навалило, что по улицам не проехать. Он спросил, понимаю ли я, что на должности водителя губернатора должен быть человек, проверенный во всех отношениях. Я сказал: проверяйте. Сидеть я никогда не сидел, прав по пьянке не лишался, всего одна серьезная авария была в жизни, да и то не по моей вине. Принимаю тоже в меру, и с этой стороны ко мне не подкопаешься. Он сказал, что речь идет не о прошлом, и по биографии ко мне никаких претензий нет. Речь о будущем. Губернатор - серьезная политическая фигура, и он может стать объектом внимания криминальных группировок и даже западных разведок.