Страница 41 из 47
После того как лейтенант составил соответствующий документ, "Спрей" охотно двинулся в путь, подальше от этих разрушаемых морем скал. Прохладный и бодрящий пассат помчал судно по курсу.
8 мая 1898 года "Спрей" пересек тот курс, но на этот раз по пути домой, которым проходил в начале плавания 2 октября 1895 года. Ночью "Спрей" прошел несколько южнее острова Фернанду ди Норонья, и я не смог его увидеть. Я был вполне удовлетворен сознанием того, что "Спрей" совершил кругосветное плавание, и меня вовсе не беспокоил вопрос, какую выгоду можно извлечь из совершенной в одиночку экспедиции.
Я сказал самому себе: пусть будет, что будет, а плавание является рекордным. Круг замкнулся.
ГЛАВА 20
Благоприятное течение в районе мыса Сан-Роки, Бразилия. Общее внимание на море приковано к испано-американской войне. Обмен сигналами с военным кораблем "0регон". Мимо Чертова острова. "Спрей" снова видит Полярную Звезду. Маяк Тринидада. Чудесная встреча в Гренаде. Беседа с дружески настроенными слушателями
10 мая состояние моря сильно изменилось, и больше не могло быть сомнений, если только они вообще у меня были, в Отношении долготы, на которой я находился. Непривычная, давно позабытая рябь течения звучно плескалась вдоль бортов "Спрея", и, слушая приятную уху мелодию, я спокойно сидел на месте, покуда "Спрей" шел своим направлением. Рябь, образуемая течением против ветра, убеждала меня в том, что "Спрей" находился невдалеке от мыса Сан-Роки и вошел в полосу течения, огибавшего этот мыс. Мы, старые моряки, считаем, что пассатные ветры создают здесь течение, направление которого определяется очертаниями берегов Бразилии, Гвианы, Венесуэлы и, как кое-кто утверждает, всей доктриной Монроэ.
На протяжении некоторого времени дул свежий пассат, и сила течения достигла максимума в сорок миль в сутки. Прибавляя эту цифру к показаниям лага, можно было считать, что "Спрей" проходит до 180 миль в сутки. Берегов Бразилии я не видел, хотя шел от них всего в нескольких лигах, все время держась бразильского течения.
Я не знал о начавшейся войне с Испанией и что при встрече с испанцами меня могли захватить в плен. В Кейптауне многие утверждали, что война неминуема, и говорили: "Испанцы вас поймают... они вас обязательно схватят!" Всем этим людям я отвечал, что если меня и схватят, то добыча не будет велика. Даже в момент наивысшего напряжения, когда случилась катастрофа с "Мэн", я не считал, что война начнется;
впрочем, я мало смыслю в политике.
14 мая, проходя несколько севернее экватора, на меридиане устья реки Амазонки, я увидел мачту, на которой развевался звездно-полосатый флаг; вслед за мачтой, на горизонте появились очертания похожего на крепость военного корабля "Орегон". Когда корабль подошел ближе, я увидел поднятый на нем сигнал "С В Т", что означает: "Не видели ли испанских военных кораблей?" А ниже сигнала виднелся огромный, больше чем грот "Спрея", ярко-желтый... испанский флаг. С той поры меня по ночам терзали кошмары.
Сначала я не мог разобрать сигналы, подаваемые "Орегоном", так как он шел на расстоянии двух миль от меня, а бинокля у меня не было. Я подождал, покуда "Орегон" подойдет ближе, прочитал сигнал и поднял в ответ сигнал "нет!". Я не встречал испанских военных кораблей, да и не искал встречи с ними. Потом я просигналил: "Будем держаться вместе для взаимной защиты", но капитан Кларк не счел нужным согласиться. Может быть, он не разобрал мои маленькие сигнальные флажки. Как мне потом рассказывали, "Орегон" помчался на всех порах искать встреч с испанскими кораблями. Когда "Спрей" проходил мимо "Орегона", он трижды приспустил свой великолепный флаг в ответ на приспущенный флаг моего судна.
В тот вечер я долго размышлял об опасностях войны, возникших перед "Спреем" после того, как он преодолел все или почти все трудности мореплавания. В конце концов чувство надежды взяло верх над всеми моими опасениями.
17 мая по носу с подветренной стороны показался Чертов остров, и "Спрей", только что вышедший из полосы шторма, прошел совсем близко. Ветер со значительной силой прижимал меня к берегу, на котором я ясно различал темно-серые постройки. В этом мрачном месте не видно было флага или вообще каких-либо признаков жизни.
К концу дня французский барк, шедший в крутой бейде-винд левым галсом в направлении Кайенны, показался из-за горизонта и быстро скрылся. "Спрей" тоже шел возможно круче к ветру, но правым галсом, всячески стараясь брать мористее, так как сильная волна прижимала его слишком близко к берегу. Я был готов умолять ветер, чтобы он изменил направление.
Плавая по безбрежным просторам океанов, я достаточно наслаждался попутным ветром и сейчас задал себе вопрос;
справедливо ли, чтобы ветер повернул в нужную мне сторону, когда французскому барку это вовсе не было с руки, особенно потому, что ему пришлось бы преодолевать встречное течение? Однако в душе я сказал: "Боже, пусть все останется так, как оно есть, но не помогай французу, ибо, помогая ему, ты губишь меня".
Я вспоминаю, как еще юнгой я частенько слышал от одного капитана, что после его горячих молитв ветер иногда полностью менял направление и из юго-восточного становился северо-западным. Капитан был очень милым человеком, но вряд ли его россказни умножат славу создателя всех ветров. Насколько я помню, капитан имел дело не с устойчивыми пассатными, а с переменными ветрами, а при этих ветрах, если не жалеть времени на молитвы, то раньше или позже можно дождаться изменения направления ветра. Да еще вот что: может быть, брат этого капитана плыл в то же самое время в противоположном направлении и ветер его вполне устраивал? Впрочем, на свете все так.*
* Епископ Мельбурнский не желал тратить времени на молитву о ниспослании дождя, а советовал прихожанам экономнее расходовать воду после окончания сезона дождей. Точно так же мореход должен экономно пользоваться ветром, держась наветренной стороны.
В судовом журнале "Спрея" за 18 мая 1898 года имеется следующая запись: "Сегодня вечером, находясь на 7°13' северной широты, я впервые после почти трехлетнего перерыва увидел Полярную Звезду". В этот же день "Спрей" прошел по лагу 147 миль. К этому я прибавил тридцать пять миль на попутное течение.
20 мая, ко времени захода солнца, показался остров Тобаго, находящийся на некотором расстоянии от устья реки Ориноко и имеющий протяженность с севера на юг около 22 миль. Теперь "Спрей" быстро направлялся домой. Поздней ночью, идя при свежем ветре вдоль берегов острова Тобаго, я был испуган неожиданным и близким ревом бурунов. Быстро приведя судно к ветру, взял дальше от берега, а затем, сделав поворот оверштаг, снова приблизился к острову. Обнаружив, что подошел слишком близко, я снова отвернул мористее, но уйти от опасности мне не удалось. Каким бы направлением ни продвигался "Спрей", повсюду на его пути стояли скалы, пройти мимо которых можно было только впритирку, и я с тревогой следил, как "Спрей" борется с течением. Час шел за часом, и я видел, как через определенные промежутки времени на гребнях волн вспыхивали отблески света и каждый раз они становились ближе и ближе.
По-видимому, я попал в район кораллового рифа, о котором не имел ни малейшего представления. Хуже всего, что рифов было несколько, и они образовывали закрытую бухту, куда меня тащило течение. Стоило мне очутиться в этой бухте, и кораблекрушение было бы неминуемым. В этих краях я не был с тех пор, как плавал юнгой.
Я проклинал тот день, когда позволил погрузить на борт "Спрея" козла, сожравшего карту здешних берегов. Я напряг все мои познания и припомнил все, что касалось гибели кораблей на подводных рифах, вспомнил о пиратах, находивших пристанище среди коралловых островов, где гибель кораблей была неизбежной, но я не мог вспомнить буквально ничего, что имело прямое отношение к острову Тобаго. На память мне пришло даже описываемое в романе кораблекрушение Робинзона Крузо, но там ничего не говорилось о рифах, и Крузо заботился лишь о том, чтобы сохранить порох сухим.