Страница 4 из 37
Выехали на улицу, не очень загруженную, медленно поехали вдоль тротуара, задолго до светофора я мысленно диктовал себе: "сбавить скорость, не отпуская совсем педаль газа, нажать на педаль сцепления, перевести ручку коробки передач в нейтральное положение (чтобы слегка болталась), одновременно нажать на тормоз...". С чем одновременно? С нажатием на педаль сцепления или с переводом ручки? Или с тем и другим одновременно? Все, забыл! А у Саши спросить стесняюсь. Но вот светофор, а свет зеленый, проехали без остановки, я успокоился - до следующего светофора.
Далее не воспоминание, а реконструкция событий. Было примерно так: Саша смотрит на меня с удивлением. Что-то говорит. Я улыбаюсь, киваю, мне кажется, что я его почему-то не слышу. На самом деле слышу, но не понимаю и никак не могу этого осознать. Мы чуть не врезаемся в автобус, Саша бьет по своему учебно-аварийному тормозу, я падаю на руль. Смотрю на Сашу. Он о чем-то спрашивает. Наверное: "Что с вами?". Я слышу звук его голоса, я даже понимаю вопрос, но лишь улыбаюсь идиотски и пожимаю плечами. Саша выходит из машины, мы меняемся местами, он везет меня до дома. Я молчу, в голове тишина и звон. Хочу извиниться, но не могу произнести ни слова. Выхожу у дома, машу ему рукой, захожу в подъезд, поднимаюсь на свой седьмой этаж, вхожу в квартиру.
Включаю телевизор. Слушаю и смотрю. Ничего не понимаю. Будто за границей, в гостиничном номере, переключаешь с канала на канал, а там или язык той страны, где находишься, или английский, французский, итальянский; одинаково не различаешь смысла...
Страшно не было. Было тупо.
Лег спать.
Проснувшись, первым делом включил телевизор. Слава богу, все понимаю, странный приступ прошел.
Но за руль с тех пор садиться не пытался. А вот тесть мой бывший, Игорь Николаевич, обучился вождению в 69 лет и ездит вовсю на своем лихом "лексусе", хотя всю жизнь до этого знал только трамвай, метро да электричку, если за город...
-7
Нельзя быть одному.
Эта мысль меня посетила вместе с соседкой Верой, которая после моего развода с женой заходила чаще, чем раньше (Нина не любила бытового общения), но все по делу: пару яиц спросить, луковицу, молока немного: "Так устаю, что вечно после работы то одно купить забуду, то другое!". А недавно книжку почитать взяла, да еще мою. То есть она знала и до этого, что я книжки пишу, но мало ли кто там чего пишет, дело это, судя по лоточному изобилию, нехитрое. Тем более когда не под своей фамилией, а под сразу четырьмя чужими, ясно: чистой воды халтура. Но вот взяла, прочитала, пришла другую взять и поделиться впечатлениями.
- Очень насыщенная книга, - говорила она, угощаясь чаем. - Такая, знаешь... Я прямо удивилась. Ну, то есть про жизнь вообще-то. Прямо даже про меня. Нет, серьезно. Даже не ожидала. И там есть мысль очень важная, что мы все бездуховной жизнью живем. Ты знаешь, я прямо ахнула. Какая мысль! То есть в самую точку! То есть именно про это я думала! Мы живем ужасающе бездуховной жизнью! Ну да, работа. Семья, у кого есть. А для души? Ведь что-то надо и для души! Серьезно, я прямо под впечатлением вся хожу. И откуда ты знаешь всё? Это же надо думать, понимать! Это все-таки талант надо иметь! Другой, может, тоже что-то как-то понимает, а сказать не дано!
А что? - думал я, глядя на нее. Милая женщина. Будет готовить, стирать, убирать, заботиться, ругать за опоздания, радоваться подаркам, за лекарствами сходит, если понадобится! Ведь этот ее разговор неспроста: она явно адаптирует себя под мой колер - и адаптирует почти безошибочно, силясь подняться до интеллектуальных высот и интуитивно понимая, что всякого автора нужно беззастенчиво хвалить.
И тут же сам себя одернул: что еще за мысли? Стирать, убирать, лекарства! - ты на пенсию собрался? Ты крепок, умен, здоров, перспективен, свободен, у тебя выбор, если подумать, от 18-ти лет до 88-ми, ни в каком возрасте нет такой широты возможного охвата!
И я под каким-то предлогом выпроводил Веру.
- Ох, - сказала она в двери, - прямо как хорошо, когда такой сосед есть!
- В каком смысле?
- Ну, поговорить всегда можно. Ты внимательный такой. Прямо какой-то весь родной!
С этими словами она шутя приобняла меня - только руками, телом почти не прикасаясь, невинно; и диким образом показалась она мне почему-то солдатской вдовой, безвинно одинокой, сиротливой и готовой всю жизнь отдать тому, кто к ней и к ее дочери по-человечески отнесется. Жаль, не повезло мне в нее влюбиться. И я кончиками пальцев погладил ее по голове и сказал:
- Ну, поговорить с тобой, наверно, много кто хочет. Молодая, красивая, стройная!
- А что толку?! - махнула она рукой.
И ушла, забыв на обувном шкафчике мою книгу, за которой, собственно, и приходила.
-6
После первых двух странных приступов прошло некоторое время. Я сидел вечером дома и наслаждался пустым созерцанием телевизора, и вдруг ни с того, ни с сего: страшные провалы и перебои в сердце, весь покрылся холодным потом, руки онемели, ноги свело судорогой. Почему-то подумал: эпилептический припадок.
На этот раз из-за устрашающих симптомов забрали в больницу. И в тот же вечер все прошло. Меня даже не успели оформить, поэтому я сказал дежурному врачу, что мне нет необходимости здесь оставаться, я хочу домой.
Он пожал плечами:
- Дело ваше. У вас давно такие штуки?
- Первый раз. Как думаете, что это?
- Симптомы смазанные какие-то. Постарайтесь не волноваться, избегать физических и умственных перегрузок. Курите?
- Да.
- Придется бросить. А вообще-то не волнуйтесь. Такой уж возраст. Если после сорока вы просыпаетесь и у вас ничего не болит, значит, вы умерли.
- Спасибо.
- За что?
Мне все хуже. Просыпаюсь разбитый, с болями во всем теле, появились какие-то онемения по левой стороне, шум в ушах - и прочая, и прочая.
Иду к Костику брать неделю отгулов.
- С чего это вдруг?
- Подлечиться хочу.
- А что случилось?
- Так... Общее состояние.
- Состояние! У меня у самого сахар, как ты знаешь, а я работаю!
- Илья, я отгулов на месяц накопил, а прошу всего неделю.
- Не вовремя просто, Саша, очень не вовремя! Щирый хочет с нами встретиться, ты помнишь? Как я без тебя?
Я вспомнил: Щирый Петр Семенович, большой человек, действительно чего-то от нас хочет. И в таких случаях я при Костике - переговорщик. У меня это хорошо получается, сам Костик чересчур азартен и в азарте, как он сам говорит, теряет дар речи (которого у него и нет). Я присутствую в странном статусе, Костик обычно меня представляет: "Это Александр Николаевич, он в курсе!". Вот в роли человека в курсе я обычно и веду переговоры, а Костик кивает, но его собственный статус при этом не умаляется, ибо каждый диалог заканчивается каким-то решением, нужно сказать "да" или "нет", и уж эти-то слова остаются, естественно, за Костиком; право первого и последнего пожатия руки партнера - тоже за ним.
- Не вовремя, очень не вовремя! - сокрушается Костик.
- Как будто для меня вовремя! Жизнь только начинается - и вдруг. Обидно.
Костик внимательно на меня смотрит и говорит:
- Ты, Саша, оказался не готов.
- К чему?
- Ну, вот я. И семейных передряг наелся, и со здоровьем давно уже проблемы. А ты всегда, как я понимаю, был счастлив и здоров. И теперь упираешься. Это вредно, от души тебе говорю. Дружи с судьбой, Саша. То, что с тобой происходит, естественный ход вещей. Молодость, зрелость, старость, гроб. Пора привыкать.
- Я не признаю естественного хода вещей! И никогда не умру! - отвечаю я Костику.
- Три дня, не больше! - отвечает он мне.
-5
(адаптированная глава)
Тут было длиннейшее, страниц на пять, с подробными размышленьями и наблюденьями, описание того, как А.Н. Анисимов, то есть я, направляясь домой, вдруг вышел на "Арбатской" и отправился на Арбат, ему захотелось побыть среди людей. Вечер, но жарко. Пряные запахи парфюма и пота. И Анисимов обнаружил, что он тут - самый старый. Он самый старый тут! Гуляющие, пьющие кофе в открытых кафе, продающие, рисующие, танцующие, поющие... Все моложе! Когда же это случилось, когда это произошло, как же он не заметил, что стал самым старым в этом молодом мире? Он нашел наконец старика, но это был нищий. Анисимов, крепясь, списал свои мысли на состояние здоровья и сделал афористичный вывод: болезнь - это путешествие в старость. И поклялся не сдаваться.