Страница 36 из 37
----------------------------------------------------------------------
Даша отрицательно качнула головой.
- Нет. Это ничего не решит. Где я остальные четыре возьму? Мне до завтра ровно пять нужно. Может, займешь у кого?
- Радость моя, у меня нет таких знакомых...
- Ясно. Ну, извини.
- А что все-таки случилось? Может, расскажешь?
- Да какая разница. У тебя что, от этого деньги появятся?
- Нет.
- Тогда зачем?... Ладно, пойду. Спасибо за кофе.
И тут бес добросердечия обуял меня. Вы скажете: что за путаница, как это - бес добросердечия? Путаница, может, и есть, но ошибки нет. На своем опыте знаю, что тягу совершить добрый поступок вполне можно сравнить, например, с похотью. Тебя охватывает неразумное, слепое, именно похотливое по силе нетерпения предвкушение сладострастия, которое ты сейчас испытаешь сам от себя.
- Постой, - сказал я Даше. - Сейчас посмотрю, что у меня там есть.
И вторично отправился к Ашуру Калымбекову.
В это время зазвонил домофон, я свернул в прихожую, снял трубку.
- Я тут, - послушался голос Ирины. - Открывай.
И я вспомнил: она еще утром предупредила, что заедет как раз к этому часу.
65
Я не выпроводил Дашу тотчас же, хотя и мог предположить, чем все кончится. Вероятно, я именно хотел, чтобы все кончилось. Обрадовался моменту, понимаете?
Я принес Даше деньги и сказал:
- Пересчитай.
Она послушно начала считать.
Когда Ирина вошла, она закончила счет. Перетянула пачку резинкой и сказала Ирине рассеянно:
- Здрасьте!
Далее адаптировано: описание ряда эпизодов, иллюстрирующих безысходность отношений с Ириной, и вывод: я знал, что делаю ошибку, не не сделать эту ошибку было бы еще большей ошибкой.
Даша уже была вся там, где эти деньги должны кому-то спасти жизнь. Встала и, проходя мимо меня, поцеловала в щеку, сказав Ирине:
- Он у вас замечательный!
И ушла.
- Что это было? - спросила Ирина.
- Девушка попросила взаймы.
- Да?
- А почему тебя это волнует? У нас не совместное ведение хозяйства, выражаясь юридически.
- Ты ей платишь за услуги? Она продолжает к тебе ходить?
- Даже если так. Для тебя новость, что у меня могут быть другие женщины?
- Ты про Аню, что ли? Ей - как воды попить. Про других она мне докладывала, ничего серьезного. А тут, я чувствую, не просто так.
- Ириша, свет мой, тебе-то что? Только не говори, будто ревнуешь.
- Да нет... Какая тут ревность, она же за деньги. Разве нет?
- А ты не за деньги?
- Ты с ума сошел?!
- Ничуть! Ты согласилась на роман со мной - зачем? Чтобы получить передачу. А передача зачем? Чтобы больше славы. А слава зачем? Чтобы иметь больше денег за свой телевизионный образ, который лучше продается и стоит дороже! Арифметика!
- Ты так считаешь?
- А что, не так?
- Ты серьезно так считаешь?
- Нет, а что, не так?
- Нет, ты действительно так считаешь?
- Да, я так считаю! Или про любовь начнешь говорить?
- Я? Теперь? После этого?
- А до этого можно было? Входило в стоимость?
Даже странно, какое значение женщины придают словам, произнесенным вслух. Ведь знала же она, как я отношусь к происходящему, знала, что позволяю ей притворяться, потому что сам, вроде того, влюблен. (Эта мимолетная оговорка, это "вроде того" - неспроста. Серьезный беллетризм предполагает двойственность, которую выдают и принимают за психологию. Герой, дескать, думает, что любит, а на самом деле нет. Психология, ё! Или: героиня, дескать, думает, что не любит, а на самом деле очень даже любит. Супер-психология, што ты! Результат ошеломительный: он ее любит, думая, что она его не любит, поэтому он стремится ее разлюбить, но, как только разлюбляет, выясняется, что она, не любившая, в этот самый момент полюбила! Он, тут же обратно влюбившийся, спешит наверстать, но поздно: она успела уже опять разлюбить! - А. А.) Знала - и... И ничего. Терпела до тех пор, пока не услышала от меня всего лишь то, что и так подразумевалось. Это мне напоминает, простите, еще одну историю. Вкратце: муж пил, жену бил, скандалил, матерился, жизни не давал, приходил поздно, а то и утром, и длилось это пять лет, десять, пятнадцать. Но однажды он выкрикнул: "Жить с тобой не хочу, дура! И как баба ты противная мне!". И жена смертельно обиделась: "Ах, вот как ты ко мне относишься? Давно бы сказал!". И подала на развод.
Конечно, Ирина соблюла равновесие. С улыбкой злой, отвратительной и прекрасной, она сказала:
- Хорошо, Александр Николаевич. Вы меня такой считаете - не буду спорить. Даже наоборот, постараюсь соответствовать тому, что вы обо мне думаете. Правда, попутно вас уничтожить придется. Да и давно пора: надоели вы мне!
66
Всякому пишущему известно, как больно может вдруг тронуть мнение человека не авторитетного, не близкого, не родного, а совершенно постороннего, чужого, при этом абсолютно некомпетентного. Загадка! Чего только не читал я о книгах З. Асимова, с какой бранью не сталкивался игнорировал, а потом и вовсе перестал читать. Хвалебные отзывы, между прочим, тоже. Но вот необразованная девчонка отозвалась пренебрежительно, назвала отстоем и уничижительно сравнила с другим - и как-то не по себе стало, подумалось ни с того, ни с сего: вдруг именно она правду чует, вдруг она оказалась в роли сказочного мальчика, крикнувшего, что король голый?
Короче: перечитав за один вечер книги Асимова, выпущенные и подготовленные, хорошо выпивая при этом, я позвонил Валере, Костику, Мокшину, Дине и еще нескольким друзьям, которые остались у меня с университетских и газетных времен, и всем задал один и тот же вопрос: прав ли я, считая, что г-н Асимов есть полный бред и пора его уничтожить? Сама постановка вопроса облегчила участь опрашиваемых. К тому же не только пьяному легче быть откровенным, с ним и другие говорят честнее - возможно, надеясь, что он не все потом припомнит. Поэтому все, кроме Дины, ответили утвердительно. Исходя из этого, я заподозрил, что Дина меня все-таки любит, я стал напрашиваться к ней в гости, она благоразумно отказала. Кажется, я опять просил ее руки и сердца. Кажется, даже всплакнул.
Через несколько дней явился к Кубичеву, помощнику Азархова, с заявлением: Асимова больше не будет!
- Вы уже знаете? - удивился Кубичев.
- То есть?
- Асимова у нас забрали. Я-то всегда думал, что вы в одной упряжке с этим Кичиным, с телевидением. Чуинков, по крайней мере, утверждал. И договор соответствующий.
- Я доверял им. Было ощущение действительно одной упряжки... Казалось, одно дело делаем...
- Александр Николаевич! Вы будто первый раз этим занимаетесь, даже странно! Какое может быть общее дело, если речь идет об авторских правах! Тут каждую строчку надо было глазами облизать! К тому же они вас в плагиате обвиняют. А это нам, сами понимаете, ни к чему. Жаль проекта, очень жаль...
- В плагиате? Ну, этот номер у них не пройдет! Я в газеты дам статью о своем решении уничтожить сам себя! То есть Асимова. Такой материал везде с руками оторвут!
67
Не оторвали. Зато появились статьи, в которых издательский служащий А.Н. Анисимов обвинялся в том, что, взяв псевдоним Зиновий Асимов, делал выжимки из популярных романов Шебуева, Панаевского, Ликиной и Темновой, замечательных мастеров детективного и любовного жанра. Правда, одна из газет, побойчее прочих, хвастливо поделилась сведениями, что перечисленные авторы - тоже порождение Анисимова. Не может же человек сам у себя красть! То есть, вернее, наоборот, имеет на это полное право! А другая, самая бойкая, зашла дальше всех: в свою очередь Шебуев и Ко тоже плагиат, заявила она. Сюжеты их романов заимствованы у авторов А., Б. и В.! Читая это, я понимал, что родство действительно обнаружить можно - как и у любых других лоточных книг; и не только родство, а сплошь и рядом кровосмесительную связь, но, будем непредвзятыми, авторы часто не знают о своей вине, просто набор сюжетов и приемов настолько скуден, что, кажется, все друг у друга списывают. Точки расставила авторитетнейшая, независимейшая и популярнейшая газета "А": Асимов на самом деле не Анисимов, и это не перелицовка других книг, Асимов - известный титан русского бодибилдинга по прозвищу Крекер, красавец и, как выяснилось, интеллектуал. Он на досуге писал свои короткие, оригинальные, с виду незамысловатые, но бесспорно талантливые книги, но стеснялся их обнародовать. Инкогнито принес их в издательство "Просвет", Анисимову, тот их лицемерно зарубил, а через пару лет выпустил под своим именем, вернее, под известным теперь всем псевдонимом. Именно эти книги, а не их лжесоздателя полюбила по ошибке красавица Ирина Виленская, которая теперь, как выяснилось, соединяет свою тонкую руку и нежное сердце с могучей рукой и щедрым сердцем Крекера.