Резерв высоты

Подруги некоторое время шли молча, затем Шура сказала решительно:

- Пойду к комиссару.

- Зачем? - удивилась Вика.

- Чтобы он помог мне уйти на фронт.

- Ты и так на фронте.

- Я хочу на передовую...

- Подумай получше, взвесь все и тогда решай, как быть.

- Нет, Вика, я иду сейчас. Не надо меня уговаривать, все уже решено!

Фадеев долго смотрел вслед Шуре. Приход Тропининой стал для него открытием. Он как-то не предполагал, чтобы эта серьезная, рассудительная девушка могла так глубоко и искренне полюбить славного, но очень легкомысленного, по меркам Фадеева, Глеба Конечного. Что между ними общего?

И тут же подумал о Нине. Что бы делала Нина, если бы с ним случилась беда?

До обеда Фадеев занимался поиском следов Глеба, но никто ничего определенного сказать не мог. Выяснилось главное - на ближайших аэродромах его пара не садилась. Оставалось два варианта: или посадка в поле на нашей территории вдали от войск, или сбит в воздушном бою. В последнем случае тоже могли быть варианты: посадка на территории, занятой врагом, пленение, гибель...

После обеда Анатолий до позднего вечера работал вместе с техсоставом, восстанавливая почти заново и облетал самолет. Слепленный из отдельных частей разных самолетов, отнивелированный на глазок, ЛаГГ-3 вел себя на разных режимах по-разному, и летчику трудно было предугадать, какой трюк может выкинуть машина при очередном маневре, но Фадеев рад был и такому самолету. После ужина быстро заснул, обнадеженный - есть на чем лететь завтра на боевое задание!

2

Утром после завтрака Фадеева перехватила Вика и взволнованно сообщила:

- Толя, Тропинина вчера была у комиссара, просила, чтобы ее отправили на фронт!

- Что ответил комиссар?

- Уговаривал, но она уперлась и настаивает на своем.

- Где она? Давайте поговорим все вместе.

- Я сейчас найду ее. Где ты нас подождешь?

- В районе своей стоянки.

- Жди. Мы скоро будем.

Прошло около часа, прежде чем перед Фадеевым в сопровождении Вики предстала Тропинина - с заплаканными и сердитыми глазами.

- Шура, ты что, в поход собралась? - спросил ее серьезно Анатолий.

- Ты думаешь, только вам, мужикам, воевать, а нам лишь хвосты самолетов заносить да боеприпасы таскать, - сердито ответила Шура. - Мы тоже кое-что умеем... Скажи лучше, тебе удалось узнать, что случилось с Глебом?

- На ближайших аэродромах их нет. Думаю, они поцапались с фрицами, увлеклись, а на обратный путь горючего не хватило.

- Ты это серьезно?

- Конечно. Я уверен, он жив и скоро вернется.

Шура резко повернулась и ушла.

3

Следующий день начался важной новостью. Был получен приказ передать оставшиеся самолеты соседнему полку, а личному составу пароходом следовать в Горький для переучивания на новые машины. Вечером давыдовцы погрузились и в полной темноте двинулись вверх по Волге.

Сентябрьские вечера в районе Сталинграда были теплыми и душными, но, на воде, особенно ночью, все почувствовали, что стало легче, свободнее дышать.

Гарь, клубившаяся в районе города, по мере того как пароход шел вверх, постепенно улетучивалась, и к рассвету воздух стал чистым и прозрачным.

Сержантская тройка долго бродила по верхней палубе. Подставив лица освежающему потоку воздуха, ребята разговорились.

- Надо же, почти год мы провоевали и живы, здоровы, - сказал Гончаров.

- Не торопись подводить итоги, Ваня, - урезонил боевого друга Овечкин.

Фадеев молча слушал друзей. Как было не согласиться? Да, прошло около года, как они все вместе. Ребята возмужали, побывали в смертельных схватках, одержали по нескольку побед, живы и здоровы. Большое это счастье! Как здорово, что сержантское звено продолжает выдерживать всё испытания!

Анатолий взглянул на восток - там уже всходило солнце.

Пароход тихо шел по воде, и, возможно, именно эта неспешность выбила летчиков из обычного ритма. Сначала никто не знал, чем заняться, потом кому-то пришло в голову написать письмо домой. Когда пристали ненадолго в Дубовке, многие выскочили на старенькую деревянную пристань и сразу же стали спрашивать стоявшего у трапа шкипера:

- Где здесь почтовый ящик?

Обшарпанный синий ящик еле вместил все треугольники.

Дойдут ли они до адресатов - неизвестно, но каждый хотел верить, что дойдут. Фадеев, опустив письмо Нине, вернулся на пароход, задумался о судьбе родителей и сестренки. Где они сейчас? Успели эвакуироваться или остались в Пятигорске? Ведь, судя по коротким сводкам Совинформбюро, немцы продвигались на Северном Кавказе очень быстро... Анатолий мысленно представил свой город, шастающих по нему фашистов, и у него муторно стало на душе...

Только отошел пароход от Дубовки, к Фадееву подошла Вика и скороговоркой прошептала:

- Шура Тропинина пропала.

- Да ты что? Когда?

- Не знаю. Вчера вечером перед отправкой была, а после отплытия ее никто не видел. Я обошла весь пароход, думала, может, она где-нибудь прикорнула. А ее нигде нет.

4

Медленно тянулось время. Пароход монотонно дышал, мерно шлепая колесами по воде. Все располагало к размышлениям.

Фадееву нравились волжские просторы. Он бродил по палубе, любуясь берегами реки, островками и заливами, в тихом раздумье смотрел, как оставался позади Камышин.

. Река несла свои воды почти строго на юг. Впереди показался мыс, значительно возвышавшийся над окружающей его местностью. Пароход медленно обогнул его и повернул влево, к гористой части берега. Волга здесь текла быстрее. Движение парохода замедлилось.

Около левого борта стояла группа раненых красноармейцев, которые вместе с летчиками плыли из Сталинграда.

- Тут пировала вольница Стеньки Разина, нагоняя страх на проезжих купцов, - рассказывал пожилой красноармеец с бронзовым от загара, обветренным лицом. Было видно, что рассказчик он опытный, привыкший к вниманию аудитории.

- Выходит, Фрол, это тот самый утес Степана Разина, о котором в песне поется? - спросил кто-то из толпы.

- Нет, до него еще далеко, подойдем - покажу.

- А что это за гора? - снова спросил тот же голос.

- Слева, почти на самом конце этого длинного мыса, - гора Сигнальная, дальше гора Высокая. Меж ними будет километра три. С горы Сигнальной на Волге все видно как на ладони почти до самого Камышина.

Рассказчик сделал паузу, провел рукой по кургузой, черной с редкими сединами бородке и продолжил:

- На этих горах стояли вышки, метров по пятнадцать, а то и более.

- Такие громадные зараз ветром сдует, - засомневался молодой красноармеец.

- Молчи, слушай и ума набирайся, когда старшие говорят, - цыкнул на него пожилой красноармеец с цигаркой во рту.

Молодой почтительно замолчал.

- Когда снизу показывался купеческий караван, наблюдатель, находящийся ни горе Сигнальной, зажигал сено или солому. Его напарник на горе Высокой, увидев сигнал, кричал своим сотоварищам: "Купец идет!" - и давал ответ, зажигая тоже пучок сена: сигнал принят. А теперь, видите, вон слева большой залив? Там стояли разинские челны, скрытые от постороннего взгляда. Ватага, полонив купца, судно заводила в залив...

Пароход, следуя по фарватеру, медленно продвигался вверх по реке.

Анатолий, находясь под впечатлением от услышанного, уже иным взглядом окидывал окрестности. Вроде бы берег как берег, никаких в нем особых красот, но, оказывается, сколько тайн хранит в себе каждый камень! Вот она Русь-матушка! За ее просторы, за великую Волгу-реку, за каждую тропинку на берегу все они бьются сейчас насмерть с врагом.

Фадеев подошел к бойцам, встал с ними рядом, словно этим движением хотел подтвердить свою к ним близость, свое с ними единство.

- Вот смотрите, - продолжал Фрол, - слева первый залив, за ним второй, а между ними выступ - это и есть утес Степана Разина.

Чем ближе подходил пароход к знаменитому утесу, тем активнее шел разговор об этой достопримечательности. Его скромный вид никак не соответствовал представлению о могучем утесе, знакомом каждому по знаменитой песне. Страсти накалялись.