Резерв высоты

Анатолий боялся задать вопрос. Он понял: случилась еще одна трагедия.

- Я опоздала. Маму убили фашисты, - медленно проговорила Нина, опуская руки.

Фадеев смотрел на Нину, пытаясь подобрать нужные слова.

Две капельки скользнули из ее глаз, больше слез не было.

К месту гибели Надежды Петровны Нина и Анатолий шли молча. Показывая пригорок, на котором Надежда Петровна прокричала немцам свои последние слова, Анатолий, сердцем ощущая ее боль,нежно привлек девушку к себе.

- Не надо меня утешать, - сказала она сдержанно, - ты видишь, я вполне спокойна. Может быть, даже более спокойна, чем следовало.

Медленно и молча возвращались они обратно в город.

Приближаясь к дому и чувствуя, что наступают последние минуты их встречи, Анатолий и Нина пошли еще медленнее.

- Папа и ты воюете, - нарушая молчание, сказала Нина. - Я тоже обязательно должна быть на фронте, я больше не могу быть здесь.

Его сердце тревожно сжалось. Анатолий уже хорошо знал, что такое фронт.

- Знаешь что, - сказал он, - давай поедем в наш полк, будешь у нас служить!

- Нет, Толя. Я хочу воевать.

- У нас ведь тоже фронт, - настаивал Фадеев.

- Нет, я хочу сама, одна - без тебя и без папы. Так будет лучше. Когда папа уезжал, он сказал мне: "Надеюсь, в любой ситуации ты правильно определишь свое место. Но не оставляй маму одну". Я не выполнила этого наказа. Толя, я уже много раз была в военкомате. Вчера Эльза сообщила, что скоро меня пошлют в Москву.

- Еще раз прошу тебя, не торопись, подумай лучше, - сердце Анатолия разрывалось от жалости к ней и от страха за будущее Нины. - Чтобы мстить врагу, надо научиться это делать, - сказал он робко.

Нина склонила голову ему на плечо..

- Спасибо, милый, за заботу, я постараюсь научиться воевать.

Она проводила Фадеева до переправы.

Фадеев долго смотрел вслед удаляющейся Нине и думал: "Всего полгода, как началась война, а сколько крови, горя, смертей нам уже довелось увидеть и пережить!"

Напряженные бои западнее Ростова продолжались. Фашисты не могли себе простить потери этого стратегически важного пункта, то и дело порываясь вернуть его. Полк Давыдова жил в постоянной готовности к немедленному вылету. Не успевало одно подразделение вернуться, как тут же в небо поднималось новое, чтобы помочь войскам отразить настойчивые атаки гитлеровцев. В вихре этого напряжения всех сил и способностей Фадеев не сразу сообразил, что перед ним не видение, а настоящая Вика, которая с величайшим трудом разыскала его возле самолетов и выпалила:

- Толя! Нина вчера уехала в Москву. Срочно. Она просила сообщить тебе об этом и передать поцелуй.

- Не дури, говори серьезно. Почему ты не поехала вместе с ней?

- Меня не взяли, немецкого не знаю. Но я тоже еду на фронт. Уже была в военкомате. Все решено!

Может быть, оттого, что решено еще ничего не было и мысль о фронте только сейчас пришла ей в голову, Вика говорила взволнованно, резко. Анатолий смотрел на Вику и удивлялся огню, что загорелся вдруг в ее глазах.

- Что ты там собираешься делать? - с иронией спросил он.

- Как что? Воевать, - решительно заявила Вика. - Как Нина, как ты и Сергей. Толя, скажи, а нет ли каких-нибудь сведений о нем?

- Пока нет, - ответил Фадеев, - но все надеются, что он жив. Война ведь, Вика. И ты его жди. Я верю, что он жив!

- Я буду ждать его, - серьезно сказала Вика. И взглянув Фадееву в глаза, добавила: - Буду ждать всех: Нину, Сергея, тебя. А может быть, еще и встретимся? Ну, прощай, Толя!

Она легко поцеловала его и, бистро отстранившись, побежала к станции, иногда оборачиваясь и помахивая ему рукой.

Фадеев продолжал неподвижно стоять до тех пор, пока Вика не скрылась из глаз. Обернувшись, увидел летчиков первой эскадрильи во главе с командиром и только что прибывшим его заместителем старшим лейтенантом Базаровым. Анатолий покраснел до ушей. Летчики, конечно, хорошо видели сцену прощания с девушкой.

Сделав несколько шагов, Фадеев остановился, раздумывая, как выйти из положения. Двинуться куда-то в сторону - засмеют, лучше подойти к ним сразу, иначе дашь повод к бесконечным шуткам. Проклятая стеснительность, хоть в Дон бросайся! Надо немного остыть.

Фадеев на виду у наблюдавших за ним летчиков стал хлопать себя по карманам в поисках папирос. Немного успокоившись, поднял голову и встретился взглядом с командиром эскадрильи капитаном Кутейниковым. Приосанившись, твердым шагом, отдавая честь, хотел пройти мимо, но тот, очевидно, разгадал замысел Анатолия и остановил его:

- Молодец, Фадеев, ты и на земле не теряешься! Говорить о девушках для Анатолия - запретная тема, поэтому сразу, чтобы пресечь насмешников, он решил не скрывать истину.

- Она приезжала узнать о Есине.

- Судя по тому, как она прощалась с тобой, эта версия неубедительна, прокомментировали острословы.

4

Глядя вслед Фадееву, Кутейников обратился к летчикам:

- А ничего парень! И дерется хорошо. Может быть, его в нашу эскадрилью? Как, орелики?

- Он командир звена, а эти должности у нас заняты, - ответил его заместитель старший лейтенант Базаров.

- Верно...

- Товарищ капитан, командир полка идет, - сказал кто-то из летчиков.

- Начальство нужно встречать уважительно, оно любит, когда козыряют, Кутейников развернулся, на сто восемьдесят градусов и, приложив руку к головному убору, отрапортовал Давыдову: - Товарищ майор, первая эскадрилья готовится к выполнению боевого задания.

- Готовьтесь по-настоящему, немцы свирепствуют и завтра чуть свет могут пожаловать. У вас, Петр Васильевич, все налицо?

- Осталась семерка отважных из девяти возможных, - пошутил Кутейников. И добавил, уже серьезно: - Все самолеты исправны.

- Хорошо, - сказал командир полка, - да, вот еще о чем не мешает подумать. Мы, наверное, через несколько дней будем перебазироваться, изучайте район дальше на северо-запад.

- Будет сделано, товарищ майор, - ответил комэск.

Ночь прошла спокойно, но на рассвете с неба донесся характерный гул. Механики, готовившие самолеты, первыми услышали его и сразу доложили командиру эскадрильи:

- Товарищ командир, немцы!

Кутейников вынул из-за голенища ракетницу и выпустил ракету. Моторы загудели, винты закрутились. Идет минута, вторая, гул нарастает, техники, механики указывают пальцами на пролетающий немецкий самолет, но никто из летчиков не взлетает. Кутейников подбежал к одному летчику, второму...

- Что случилось? Почему не взлетаете?

- Команды не было, товарищ капитан!

- Как не было? Я же дал ракету!

- Одну! Но вы вчера сказали: взлет по второй ракете.

- Сами соображать должны! За мной, орелики! - Дав вторую ракету, он побежал к своему самолету.

Через несколько минут три ЛаГГ-3 во главе с Кутейниковым взлетели, но противника и след простыл.

Тройка самолетов покружилась над аэродромом и произвела посадку. Не успели летчики выбраться из кабины, как к ним подъехал майор Давыдов.

- Что это такое? Пять минут вы тратите на взлет из первой готовности! возмущался Давыдов. - Куда это годится? Почему вы не научили подчиненных выполнять ваши приказы? Разведчик пришел неспроста. Посадите в готовность номер один всю эскадрилью, растолкуйте очередность взлета. Вы же опытный командир, в финскую воевали, да и в этой уже не один десяток боевых вылетов сделали! В эскадрилье умелый народ, почти все - средние командиры, не то, что желторотые мальцы у Богданова!

Фадеева, стоявшего поблизости, покоробила эта фраза. Анатолий считал, что они уже воины, но в глазах командира полка, оказывается, они все еще были желторотиками! Значит, командир полка продолжает их оценивать по петлицам, а не сбитым самолетам.

- Понял вас, товарищ майор, разрешите выполнять? - ответил Давыдову Кутейников.

- Выполняйте! - Командир полка сел в "эмку", которую летчики прозвали антилопой гну, и поехал дальше.