Миссия причастных (фрагмент)

Скаландис Ант

Миссия причастных (фрагмент)

От автора

Это было в 1995 году. После более чем пятилетнего перерыва я вновь вернулся в литературу и писал роман "Спроси у Ясеня". Ко мне приехал Юлий Буркин и, взяв на удачу несколько листов рукописи, начал читать. Увлекся. Потом спросил: "Говоришь, решил детектив сделать? Все равно получится фантастика". И он как в воду глядел, я потом не раз вспоминал слова друга. Изданный как детектив в АСТ под названием "Причастных убивают дважды" роман продавался плохо, зато спустя три года в серии "Абсолютное оружие" разлетелся на ура. Ирония судьбы заключается в том, что теперь он выходит в "Вече" в серии боевиков "Русский транзит" и опять под АСТ-ешным заголовком. Но, на подмогу первой книге спешат вторая и третья, еще нигде не публиковавшиеся, а я вдогонку пишу четвертую. Вот такой получается сериал. И с каждым томом фантастики там становится все больше и больше. Сам для себя я определяю жанр этого цикла как мистический триллер, а уж что получилось, судить читателю. Ниже предлагаются отрывки из двух новых книг. В каждом случае я выбрал из текста пролог, одну главу из середины и эпилог. Несколько странный набор, неправда ли? Но смею заверить, структура романов такова, что "проданный" наперед эпилог не помешает чиатателю с увлечением следить за основным сюжетом повествования.

Ант Скаландис

МИССИЯ ПРИЧАСТНЫХ

(Вторая книга цикла о Ясене. Авторское название - ТОЧКА СИНГУЛЯРНОСТИ)

ПРОЛОГ

Когда раздались первые выстрелы, мы сидели на пепельно-сером песке океанской отмели, хрумкали чипсы и запивали их хорошо охлажденным пивом "Миллуоки Олд" из принесенной полчаса назад упаковки. Ничто вокруг не предвещало беды. Огромное солнце садилось прямо в воду, заливая расплавленным золотом маленький коралловый остров в километре от берега, и угрюмые темные скалы будто растворялись в пылающей водной ряби. Тот, кто хотя бы однажды видел океанский прибой - широкий и могучий даже в самую тихую безветренную погоду, - тот никогда не перепутает его с обычными волнами, накатывающими на берег любого из внутренних морей, как нельзя перепутать тяжелые вздохи тигра в темноте джунглей с уютным посапыванием домашнего кота. Однако и дыхание океана в тот вечер было ровным, спокойным, умиротворяющим. Татьяна вздрогнула, конечно, от первого резкого звука, но даже она не обернулась, только руки ее и спина напряглись на какую-то секунду. А я и вовсе с непонятной уверенностью сразу сказал себе: "Ерунда. Вся эта пальба не имеет к нам ровным счетом никакого отношения". Меж тем моя правая ладонь, жившая собственной, совершенно отдельной жизнью, нырнула в карман пиджака и привычно нащупала там теплую рубчатую рукоятку старенького "ТТ". На дне большой спортивной сумки валялась еще и "беретта" - полегче, поудобнее, поскорострельнее, - но ввязываться в боевые действия приходилось, мягко говоря, не часто, и под одеждой я постоянно носил с собою именно любимый "ТТ" - скорее как талисман, чем как средство самозащиты. - Ну, и для чего я сюда приехал? Мне пришло в голову, что пора, наконец, поинтересоваться и этим. - Для того же, для чего и я, - сказала Татьяна. - Чтобы все начинать сначала. С нуля. Это было слишком общо, я ждал продолжения. Кажется, меня доставили сюда на вертолете. Точно я уже ничего не мог вспомнить. Хотя в баре "боинга" за обедом выпил совсем немного хорошего ирландского виски, а в вертолете - и того меньше - рюмочку текилы с лимоном и солью, как полагается. Впрочем, я насыпал крупные кристаллы между большим и указательным пальцами и выдавливал сок из несчастного фрукта только из уважения к двум летевшим вместе с нами мексиканцам. На самом деле я всегда восхищаюсь изысканным и ни на что не похожим вкусом настоящей серебряной текилы и совершенно не понимаю, для чего нужно глушить тонкий букет агавы грубо-контрастным впечатлением от соленого цитруса. Потом, от места посадки, мы, кажется, ехали с Татьяной на лошадях, которых позже привязали к столбам, торчащим из песка посреди пляжа. Кажется, довольно долго целовались, прежде чем опустились в шезлонги и начали пить пиво. Однако целовались мы еще и раньше, едва только встретились, и было это совсем неплохо, даже здорово, хотелось поскорей остаться вдвоем, неважно где, только бы вдвоем, без свидетелей... А вот поговорить как раз и не успели. - Начать с нуля, - повторила Татьяна, потом выдержала солидную, по-актерски эффектную паузу и грустно сообщила: - Трахаться сегодня не будем. - Хорошо, - сказал я рассеянно. Теперь, на вечереющем пляже я как-то совсем не думал об этом. Странно. - Чего ж тут хорошего? - удивилась Татьяна. - Просто времени, похоже, не остается. Я вздрогнул от ее последней реплики. Я вдруг вспомнил с магнитофонной точностью, что мы повторяем слово в слово собственный исторический диалог трехлетней давности. Однако для продолжения давнего спектакля требовался, как минимум, еще один персонаж, который сейчас отсутствовал. Я привлек Татьяну к себе и прошептал: - Я снова люблю тебя! Как тогда. Слышишь? Мне достаточно, чтобы ты просто сидела рядом. - Врешь ты все, поросенок, - улыбнулась она. - Не-а, - я помотал головой. - Рассказывай. Рассказывай, наконец, что случилось. Солнце уже почти целиком ухнуло в океан, коралловый остров сделался похож на несчастного черного жука, угодившего в еще не остывшее апельсиновое желе. А за нашими спинами продолжали стрелять. Однако вместо подробных объяснений происходящего мне довелось услышать от Татьяны лишь несколько странных сентенций, одна загадочнее другой: - Два года назад наша хваленая Международная служба контроля, она же Служба ИКС фактически прекратила существование, - поведала она, словно это было какое-то откровение или фраза, имеющая ритуальный смысл. - Служба почила в бозе вослед за своим российским филиалом. Но МСК или ИКС - это только имя, пустой звук в тишине. Организацию можно назвать и службой "игрек" и даже службой "зет", намекая на первую букву слова "зеро". Служба может превратиться в нуль, в дым, в ничто, но мы, Причастные, с этого нуля начнем и пойдем дальше. Понимаешь? - Нет, - честно признался я. - Не понимаю. - А все очень просто. Причастные - это ведь не звание и не должность, это... как национальность, даже еще глубже - как принадлежность к биологическому виду в животном мире. Поэтому Причастные и не могут отказаться от своей миссии, - терпеливо объяснила Татьяна и добавила: Даже если они сидят в Берлине и пишут романы на французском языке. - На английском, - автоматически поправил я. - По-французски писать мне пока еще слабо. - Какая разница! - буркнула она. И вправду разницы никакой. Просто камушек был брошен в мой огород. Это я, один из Причастных, демонстративно ушел от дел надолго, вернулся к литературным занятиям и свой последний роман действительно сам переводил теперь на английский, откровенно вызывая на поединок тень великого и горячо любимого мною автора "Лолиты". Нет, это была еще не паранойя, но что-то вроде. "Уж если убегать от проблем внешнего мира, - рассуждал я, так убегать основательно". А убежать хотелось, особенно после того экстравагантного приключения прошлой зимой, когда они все-таки выдернули меня из иллюзорной пасторальной тиши и, бросив в самое пекло, заставили вновь работать во имя и на благо. Чего? Я не успел понять, я тут же выкинул все из головы и вернулся к роману. Между прочим, титанический этот труд начат был еще в девяносто шестом в Ланси, под Женевой. Далеко не закончив русского варианта, я уже стал перетолмачивать первые главы романа на английский сам не знаю, для чего, так, хохмы ради, серьезное понимание пришло позже. Однако большую часть последнего, как и предыдущего года я прожил - Татьяна была права - в Германии. И вот теперь она попрекнула меня и Берлином, и романом. Оказывается, у нас у всех есть миссия, про которую никак нельзя забывать. Ах-вах! - Хорошо, Верба, - смирился я, даже не пытаясь больше возражать ей. Впервые с момента нашей встречи я назвал ее этим условным именем, как бы подчеркивая наше взаимопонимание и "братство во Причастности". - И что же мне надлежит теперь делать? Опять руководить? - Нет, Ясень, - сказала Татьяна, - руководить не надо, как и раньше, впрочем. Надо просто найти ответ. - На все вопросы сразу, - предположил я почти всерьез. - Лучше на один, но самый главный, - она грустно улыбнулась и вытащила из маленькой сумочки дискетку в прозрачной твердой упаковке. О, дьявол! Дискетка была черная с золотом, фирмы "Макселл". - Та самая? - решил уточнить я, хотя уже понял наверняка и сразу: это именно она. Верба кивнула. - И зачем же ты таскаешь с собой такое сокровище? Темнеющий на глазах океан вдруг заворчал глухо, тревожно, и, как мне показалось, злобно, а притихшая было стрельба за горами вспыхнула с новой силой, автоматы застучали ближе и чаще. Татьяна терпеливо дождалась относительной тишины и ответила: - Я взяла дискету с собой именно потому, что здесь и сейчас есть шанс прочесть информацию по-новому. Ну, наконец-то ответ был получен. Значит, мы вдвоем притащились сюда, чтобы вот так вот запросто раскрыть древнюю и страшную тайну. Весело. Как говорят англичане, полный чайничек рыбы. Беда заключалась в том, что я совсем не надеялся поймать золотую рыбку даже в самом распрекрасном чайнике. Я уже очень давно в эти сказки не верил. Точнее не верил никогда. Писатели-фантасты - они ведь ужасные циники и скептики. В реальной действительности никаких чудес на дух не переносят. А большинство людей, то есть читателей, этого не понимают и всякий раз очень удивляются. А чему тут удивляться? Ведь известно же, работники кондитерских фабрик терпеть не могут сладкого...