Башня (Вздымающийся ад)

Какой странный смысл здесь имела логика, которую чувствовали все трое! Власти убили жену Коннорса? Здание "Башни мира" было новейшим символом этой власти, да? Или нет?

Они сидели молча, размышляя об этом.

Потом инспектор произнес:

Иногда мне кажется, что весь мир сошел с ума.

Аминь! ответил капитан.

* * *

Медленно, мучительно медленно женщины одна за одной влезали в матерчатую петлю. Некоторых приходилось буквально всовывать в мешок. Их ноги через отверстия торчали наружу. У всех без исключения глаза были расширены от испуга. Некоторые плакали. Некоторые молились.

Паоле Рамсей выпал номер двадцать два.

Я не хочу ехать, сказала она мэру, когда они вместе ожидали её очереди. Хочу остаться с тобой.

Мэр, ласково улыбаясь, покачал головой. Это не была его широко известная предвыборная улыбка; эта улыбка! приоткрывала его истинное "я".

Я хочу, чтобы ты уехала, по чисто эгоистическим со-а ображениям.

Эгоизм, у тебя?

Я хочу, чтобы ты уехала, повторил мэр, потому! что больше всего на свете хочу видеть тебя в безопасности. Казалось, за улыбкой мэр старался скрыть иронию над самим собой. Я хочу этого больше, чем попасть в Белый дом. Ты нужна Джилл.

Джилл уже взрослая девушка. Ты это прекрасно знаешь. Паола осмотрелась по сторонам. Где Бет?

В канцелярии с Бентом. Они уединились на минутку.

Я думала, она впереди меня.

Мэр и не помнил, когда в последний раз солгал своей жене.

Я не знаю, ответил он и посмотрел в окно. Спасательный пояс уже поднимался от крыши Торгового центра.

Генеральный секретарь выкрикнул:

Номер двадцать один, пожалуйста! Никто не отозвался. Он вызвал снова.

Эй, сказал кто-то, это ведь вы! Это ваш номер!

Девица в бикини, танцевавшая в углу зала, прервала свой машинальный ритуал. Потрясла головой, как будто хотела очухаться.

Я думала, у меня сорок девять, она рассмеялась. Это отлично. Она помахала всем рукой и помчалась на посадку. Голые груди её подпрыгивали. Вот и я, хоть и не в форме.

Господи, не выдержал мэр, и эта раньше всех? Почему?

Обычно ты бываешь сдержаннее, Боб, нежно улыбнулась Паола. Она просто пьяна. И перепугана. Единственная разница между нами в том, что я не пьяна.

И не раздета.

Какое это сейчас имеет значение? Мэр сердито взмахнул рукой.

Я не настолько узколоб и не настолько старомоден, чтобы верить, что некоторые качества... он неожиданно запнулся. Нет, закончил с каким-то удивлением, это и в самом деле не имеет значения? Есть вещи поважнее.

А для меня самое важное, сказала Паола остаться с тобой.

Нет, поезжай, ответил мэр. Голос его звучал решительно и безапелляционно.

Они видели, как усаживают в петлю полуголую девицу.

Кто-то бросил ей платье. Она удивленно вытаращила глаза и вдруг, как будто только теперь осознав свою наготу, закрыла грудь руками и заплакала.

Что я наделала, рыдала она, я же не могу так...,

Поехали! скомандовал шеф пожарной охраны, который руководил операцией. Держись, девка, потом, оденешься, целее будет.

Вопли девушки заглушил свист ветра.

Мэр взял жену за руку и подошел к окну, ставшему местом отправления.

Как на аэродроме или на причале, сказал он, просто не знаешь, что сказать, правда?

Они стояли молча, держась за руки, и наблюдали, как спасательный пояс приближался к крыше Торгового центра и завис над ней. Видели, как сержант вынул девушку из петли, как будто она вообще ничего не весила. Платье отлетело в сторону. Сержант одной рукой придерживал её, чтобы она не упала, другой поднял платье. Потом махнул рукой в сторону Башни, и пояс двинулся в обратный путь.

Паола следила за тем, как он приближается.

Боб.

Да?

Она обернулась и взглянула мэру в глаза. Медленно, очень медленно покачала головой.

Ты прав. Я не знаю, что сказать. Разве можно тридцать пять лет выразить словами?

Она закрыла глаза, потому что спасательный пояс уже проскользнул в окно и остановился, тихонько покачиваясь.

Прошу номер двадцать два, сказал генеральный секретарь.

Паола открыла глаза.

Прощай, Боб.

До свидания, ответил мэр и ласково улыбнулся. Не забудь сказать Джилл, что я её очень люблю.

* * *

Сенатор, постучав, вошел в канцелярию. Губернатор сидел в кресле у стола. Бет присела на край стола и чуть покачивалась, скрестив стройные ноги.

Заходи, Джейк, позвал губернатор. Из зала к ним долетала смесь музыки и пения, образовывавших вместе какофонический контрапункт. Со стороны бара раздался взрыв смеха.

Садитесь, сказал губернатор, мне эта вакханалия что-то не нравится

Я не хочу мешать.

Глупости. Губернатор помолчал. Вы ведь не просто так пришли?

"Он всегда был проницателен, этот Бент Армитейдж, подумал сенатор, что хоть частично объясняет его успех в общественной деятельности. Человек не достигнет таких высот, как он, если не знает ближних своих".

Сенатор сел и утомленно вытянул ноги.

Это был долгий, одинокий путь, сказал он и улыбнулся, где они, силы молодости? Он показал на телефон. Что-нибудь новенькое?

Я передал им список, ответил губернатор. И теперь, он запнулся, потом улыбнулся, я позволил себе позвонить в Денвер своей дочери Джейн. Он снова улыбнулся. Я заказал разговор за счет администрации здания. При расследовании у них будет лишний повод поломать голову. Вы не хотите кому-нибудь позвонить, Джейк? Чтобы контролеры прищучили и вас?

Сенатор покачал головой.

Нет, ответил он и встал. Вы когда-нибудь сомневаетесь в себе, Бент? Признаете когда-нибудь чье-нибудь превосходство? И в чем?

Губернатор усмехнулся:

Очень часто.

Я серьезно, сказал сенатор. Но не спешил продолжать.

Когда человек ещё молод и все только начинается, У меня это было в тридцать шестом, когда меня впервые избрали в Конгресс, так он всегда смотрит на тех, кто наверху, на того, кто в Белом доме, на членов правительства, на тех, чьи имена видит в газетах, они общеизвестны.

Он поперхнулся и снова упал на стул. Махнул рукой.

Сегодня в моде такие штуки, как поиски своей индивидуальности. Из этого должно бы следовать, что каждый человек уже имеет свое "я" и ему достаточно просто быть! самим собой.

Он покачал головой:

Но, в действительности, он гонится за ролью, которую собирается играть до конца своей жизни, а это совсем другое дело.

"Я в себе всегда сомневалась, подумала вдруг Бет, но была убеждена, что это все из-за моих недостатков".

Она с уважением взглянула на сенатора.

И вот, продолжал сенатор, человек найдет роль, которая его устраивает, и выучит её до последнего слова. И после паузы: И вот все в порядке. Роль убедительна.: Вначале он способный молодой человек. После сорока перспективный мужчина, уже успевший набить себе шишек. Потом ему пятьдесят, шестьдесят, и он многого достиг, но не того, чего хотел. Понимаете, что я имею в виду, Бент?

Губернатор грустно улыбнулся.

Это недостижимо, ответил он. Всегда за вершиной встает новая вершина. И когда человек доберется до нее, все успевает измениться.

Он развел руками, как бы пытаясь подчеркнуть тщетность всего сущего.

То, что казалось издали таким ясным и сверкающим, вблизи всего только дом, озаренный солнцем.

И он задумывается, продолжал сенатор, когда же будет тот последний шаг, что приведет его к долгожданной цели, чтобы он мог отдохнуть, радоваться, сознавая, что боролся за справедливость, что хорошо делал свое дело, что заслужил свой отдых и свое место под солнцем, что жил правильно пусть это "правильно" заключается в любой избитой фразе. Он покачал головой. Ответ никогда.

Именно поэтому старцы из Вашингтона и любой другой столицы никогда не уходят на пенсию. Потому что все ещё думают, что настанет момент, когда все будет сделано и они смогут спокойно отдохнуть. Этот момент не наступит никогда, но человек это поймет только оказавшись перед... перед таким вот. Он обвел рукой вокруг. И вот он вдруг на-; чинает задумываться, зачем он всю жизнь так горбатился, зачем гнался за чем-то несуществующим. Дон-Кихот, Гал-лахед в поисках Грааля все это суета сует!