Башня (Вздымающийся ад)

Не знаю. К тому же, продолжал Гиддингс, я не собираюсь прямо здесь выколачивать из вас правду.

Да уж лучше и не пытайтесь, тихо сказать Нат. Недрогнувшей рукой снова взял один из чертежей, посмотрел на него и бросил назад в общую кучу. Гиддингс сказал другим, тихим голосом: Ну, так что за свинство заложено теперь в наших стенах? Что мы там ещё нагородили и теперь не имеем понятия? К чему все это приведет?

Руки Ната бессильно лежали на крышке стола.

Не знаю, что вам ответить, сказал он, но маю, что можно попытаться это выяснить.

Гиддингс, который не спускал глаз с его лица, не спешил с ответом.

Вы попытайтесь со своей стороны, наконец сказа он, а я со своей. Он показал на бумаги. Это оставьте себе. Я сделал копии.

Он помолчал.

У вашего шефа тоже есть один экземпляр, это вы колеблетесь, стоит ли ему докладывать.

Он уже подошел к дверям, но, положив руку на ручку, обернулся:

Если я выясню, что это ваши подписи, берегитесь.

Он вышел.

Нат остался, где стоял, снова посмотрел на бумаги и механически начал водить по ним пальцем. Подписи были четкими и разборчивыми: Н. Г. Вильсон.

Натан Гейл: эти крестные имена выбрал его отец. Предыдущего Натана Гейла повесили. И похоже на то, что кто то пытается отправить на виселицу и этого. Но если он думает, что Нат поднимается по ступенькам эшафота как баран, то ошибается.

Он снял трубку и позвонил Дженни в приемную.

Дорогуша, дайте мне кабинет мистера Колдуэлла. А Молли By, секретарше Колдуэлла, сказал:

Это Нат, Молли. Мне нужно поговорить с шефом. Очень важно.

Я как раз хотела вам звонить, голос Молли ничего не выдавал. Он вас ждет.

Кабинет Колдуэлла занимал огромную, импозантную угловую комнату. Сам Колдуэлл был маленьким худым человечком, с редкими прилизанными седыми волосами, блеклыми голубыми глазами и маленькими, хрупкими ручками. Всегда был собран, спокоен и точен, а в вопросах, связанных с искусством, строительством и архитектурой, был непримирим. Когда Нат постучал и вошел, он стоя у окна и смотрел вниз на силуэт города.

Садитесь, сказал он Нату, но сам неподвижно и молча продолжал стоять у окна. Нат сел и стал ждать.

Фарос, знаменитый маяк в Александрии, начал Колдуэлл, тысячу лет указывал кораблям путь в Нил.

Тут он повернулся лицом к Нату. Теперь был виден только его силуэт, крошечный на фоне бескрайнего неба.

Недавно я познакомился с капитаном лайнера "Франс". Он мне сказал, что первый кусочек Америки, который он видит, приплывая с востока, это вершина нашей Башни, здания, которое мы спроектировали и за строительством которой наблюдали. Он назвал её Фаросом нашего времени.

Колдуэлл подошел к столу и сел. Теперь Нат ясно видел его лицо: оно ничего не выражало. На столе перед Колдуэллом лежала пачка ксерокопий.

Что это вы натворили, Нат?

Не знаю, мистер Колдуэлл. Колдуэлл показал на бумаги:

Вы это видели?

Видел. И уже поговорил с Гиддингсом. Пауза.

Поправка: уже выслушал Гиддингса. Снова пауза.

Чтобы все было ясно, это не мои подписи. Без ведома Льюиса я не вмешиваюсь ни в какие вопросы по электрической части.

"Джозеф Льюис и компания", электротехническая фирма; у Ната было абсурдное ощущение, что он разговаривает сам с собой.

"Я не вмешиваюсь", сказал Колдуэлл в этом контексте не звучит. Теоретически без Льюиса никто бы ничего не менял. Но ведь кто-то изменения одобрил, и все говорит о том, что сделано это по поручению нашей конторы, ведущей надзор за проектом.

Все было сказано четко, логично и точно.

Да, сэр ответил Нат, как маленький мальчик в кабинете директора школы, но что ещё он мог сказать?

Отчаяние овладело им, он физически ощутил мощное непрекращающееся давление.

Но почему от моего имени? спросил Нат. Колдуэлл молча окинул его взглядом.

Что вы хотите этим сказать?

Почему там не стоит подпись Льюиса или одного из его людей? Это было бы логичнее и не так опасно, что кто-то начнет задавать вопросы.

По мнению Уилла Гиддингса никто ни о чем не спрашивал, ответил Колдуэлл и ткнул пальцем в кучу копий: Это выплыло наружу только сегодня.

В таком случае, предположил Нат, неизвестно, были ли эти изменения вообще проведены.

Были проведены, не были проведены, рассердился Колдуэлл. Повторяю, эти фразы сегодня не звучат. На несколько мгновений замолчал и задумался.

Я согласен с вами в том, сказал он наконец, что неизвестно, были ли эти изменения на самом деле проведены. Точно также неизвестно, к чему это может привести. Он внимательно наблюдал за Натом. Думаю, вам лучше это выяснить, а?

Да, Нат помолчал. И заодно выяснить кое-что еще.

Например?

Прежде всего, зачем кто-то все это затеял. Почему там стоит моя подпись. Кто...

Эти вопросы могут подождать, ответил Колдуэлл. Понимаю, что у вас здесь личные интересы, но я их не разделяю. Мои интересы наша Башня и доброе имя фирмы. И после паузы добавил: Вам ясно?

Да, мистер Колдуэлл, ответил Нат. Такими ответами он уже был сыт по горло,

По дороге из кабинета Колдуэлла он прошел мимо стола Молли By. Молли, маленькая и хрупкая, как девочка, но умная и сообразительная, вопросительно взглянула на него.

Неприятности, да?

Да, подтвердил Нат. Целая куча.

Он как раз начинал соображать, к чему может привести невероятное множество сочетаний и комбинаций, которые возникают в результате отступления от точно рассчитанной и сложно переплетенной разводки электрического монтажа.

И главное, продолжал он, я сейчас понятия не имею, с какого конца начать. При этом он не лгал.

И самая длинная дорога начинается с первого шага, ответила Молли. Не имею понятия, это Конфуций или председатель Мао, можете выбрать сами.

Нат вернулся в свой кабинет, сел и уставился на чертежи, приколотые к стенам, и на груду копий с утвержденными изменениями, которые лежали на его столе. Все вместе они представляли взрывоопасную смесь, неважно, он подписал их или нет. Важно, что они были предложены, оформлены, а возможно, и проведены, что возник прокол, по выражения Гиддингса, где он недопустим, что произошли замены, которых быть не должно. Почему?

Так вопрос не стоит, одернул он себя. Сейчас нужно заниматься не причинами, а последствиями. И есть только одно место, где это можно выяснить.

Он собрал копии извещений об изменениях, затолкал их в конверт, а конверт положил в карман. У стола Дженни задержался, только чтобы сказать:

Я иду в Башню, лапушка. Вряд ли меня там можно будет найти. Я позвоню сам.

ГЛАВА II

10. 05-10. 53

Солнце стояло уже так высоко, что проникало через лес зданий даже на Тауэр-плаза, где были расставлены полицейские заграждения, разделяющие пространство на две большие половины, между которыми был оставлен проход от тротуара до временного помоста у входа.

Здесь будут выходить из машин все эти шишки, сказал постовой Шеннон, будут одаривать всех улыбками и прошествуют как короли на эстраду...

Где будут нести всю ту же ерунду, добавил Варне. Будут превозносить родину, Соединенные Штаты Америки, и неукротимые дерзания человечества. И все эти политики притом будут стараться урвать хоть немного голосов... он запнулся и виновато улыбнулся.

Ты все это говоришь потому, тоже улыбаясь предположил Шеннон, что ты против королей и королев, а я от них просто без ума. Только представь себе, что на земле жили бы только маленькие серенькие людишки, и никаких гигантов, которые в состоянии воплотить свои мечты в реальность, никаких великих событий, остающихся в памяти, никаких величайших зданий, вроде этой Башни, заслоняющей солнце. Что ты скажешь на это, Френк?

Это было бы к лучшему.

Ты слишком много смотришь в книги и набираешься из них всяких глупостей.

Движением руки Шеннон обвел сверкающее здание.

Как бы тебе понравилось принять участие в подобной стройке? В создании такой величественной, ослепительной Башни, устремленной к небу, и увидеть свое имя на бронзовой табличке, где бы на веки веков было записано, что это и твоих рук дело? Как бы тебе это понравилось?