Страница 57 из 82
Он умрет на глазах у всего народа; этого будет вполне достаточно.
Тут вперед двинулись собравшиеся уходить принцы и атри. Рохан слегка испугался: неужели настала полночь? Да, об этом красноречиво говорило положение лун. А когда к Рохану двинулся Ллейн, Масуль сам выбрал, какой смертью ему умереть.
Дерзко шагая вслед за Ллейном, самозванец остановился в трех шагах от Рохана и Поля. Повернувшись спиной к костру, отчего его глаза утонули в тени, он нарушил ритуальное молчание, которое поддерживалось весь этот нескончаемый вечер.
- Есть только один способ решить наше дело, верховный принц, - ясно и звонко произнес он, и все, кроме погруженных в работу "Гонцов Солнца", ахнули от негодования. - Я прибегаю к праву вызова, как сделали вы, когда сражались с моим отцом. Я докажу справедливость своих требований своим телом.
Оказывается, старость не лишила Ллейна способности метать гром и молнию.
- Как ты посмел осквернить торжественную церемонию? Замолчи из уважения к леди Крепости Богини, память которой мы здесь чтим!
- Она не смогла доказать вашу правоту, - стоял на своем Масуль. - Как бы то ни было, я считаю фарадимов лишними. - Он произнес эти слова, глядя прямо на Поля. На губах его играла насмешливая улыбка.
Рохан физически ощутил, что сына затрясло от гнева.
- Ваше высочество, - спокойно сказал он Ллейну, - леди, память которой мы сегодня чтим, только обрадовалась бы наглости этого юного глупца. Теперь у нас с ней есть право покарать его давно заслуженной смертью.
Ллейн слегка поклонился.
- Вы не ошиблись, верховный принц. Несомненно, леди засмеялась бы ему в лицо.
Масуль онемел от ярости, но быстро пришел в себя.
- Значит, вы согласны на поединок?
- Ты думаешь, что будешь сражаться с моим сыном? - Рохан улыбнулся едва заметно, но даже Масуль понял, что эта улыбка таит в себе смерть. Кажется, ты решил, что в любом случае преимущество возраста будет на твоей стороне? Только рыцарь имеет право бросить такой вызов.
Я ждал его с той минуты, как его высочество Кунакский посвятил тебя. Но верно и то, что только рыцарь может ответить на вызов.
- Отец, - тихо сказал Поль, побелев от ненависти, - Принцева Марка моя.
- В этом никто не сомневается, сын. Но я не хочу, чтобы ты пачкал руки о всякую нечисть.
- Я слышал, что ваш меч пятнадцать лет не покидал ножен, проскрежетал претендент. - Кажется, он так и висит на стене вашего Большого зала. Думаю, вам придется одолжить другой... если вы не забыли, как им пользоваться.
Усмешка Рохана стала чуточку шире.
- Как вызванный, я имею право на выбор оружия.
- И что же это будет? Своды законов, которые мы будем метать друг в друга с расстояния в пятьдесят шагов?
- Наверно, ты слышал, что ножи существуют не только для резки лука...
Оскорбительный намек на крестьянскую еду не достиг цели. Кто-то явно предупредил Масуля, что Рохану как фехтовальщику на ножах нет равных на континенте. Юнец был потрясен, но спустя мгновение к нему вернулся апломб.
- Пусть будут ножи, ваше высочество.
- Нет, - сказал внезапно выросший рядом с Чейном Мааркен. - Мечи. Твой и мой. - Молодой лорд поклонился Рохану и Полю и подчеркнуто официально произнес: - Ваши высочества, я настаиваю на своем праве выступить против этого претендента в качестве вашего защитника. Его высочество мой кузен слишком молод, а вы, мой принц, много лет назад дали клятву, и я не хотел бы, чтобы вы ее нарушили. Этого не потребуется. Я здесь и готов служить вам с мечом в руках.
- Мааркен... - с трудом произнес Чейн.
- Отец, я знаю, что делаю. Он не только вызвал распри между принцами, но и убил фарадима.
Это разоблачение окончательно разрушило благоговейное молчание. "Гонцы Солнца" продолжали стоять в ритуальном кольце, но дружно обернулись на высокородных. Те, у кого пламя было за спиной, казались серебристо-серыми фигурами без лиц; те, кто находился по ту сторону Огня, были неразличимы под вуалями и капюшонами. Но их кольца - четыре там, восемь здесь и только одно на хрупких руках Сьонед - глотали пламя и изрыгали его в виде разноцветных сверкающих зайчиков.
- Посмотрите на его руку, - сказал Мааркен. - Он носит кольцо "Гонца Солнца", взятое у убитого им Клеве.
- Это правда, - подтвердил Риян, тоже вышедший из фарадимского круга. Он шагнул вперед, испытывая явное облегчение от того, что собранные им улики наконец пригодились. - Он жил в загородном доме, принадлежащем леди Киле и ее мужу. Я знаю это, потому что однажды ночью следовал за ней до самого поместья.
Кто-то в толпе истерически ахнул. Рохан мог держать пари на своего золотого дракона, что это была Киле.
- Фарадимский шпион! - насмешливо фыркнул Масуль.
- Убийца! - парировал Рохан. - Ты оставил улики на месте преступления. Но одно из колец пропало. Вот оно, это кольцо, у тебя на руке!
Внезапно Андри стал больше похож на своего ястреболицего деда, чем на собственных родителей. Его глаза почернели от ярости. Он знал о смерти Клеве, знал и то, кто его убил, но то, что претендент посмел надеть на палец кольцо фарадима, вызвало в юноше смертельный и беспощадный гнев. Он схватил Масуля за запястье и поднял руку преступника так, чтобы ее видели все.
- Золотое кольцо "Гонца Солнца", - сказал Андри, - сделанное из золота "Гонцов Солнца". За это ты умрешь.
Масуль грубо захохотал и вырвал руку из пальцев Андри.
- Думай о своих словах и манерах, лордик! Когда я стану верховным принцем, вы, "Гонцы Солнца", будете сидеть в своей Крепости Богини, и ни при одном дворе вашего духу не останется! Принцы имеют право вести свои дела так, как они считают нужным, без вмешательства фарадимов, единственной силой которых был страх перед их покойной леди. Я сомневаюсь, что ты будешь таким же страшным. - Он обвел взглядом собравшихся. - Да, я убил шпиона Андраде! Все трепещут перед "Гонцами Солнца", но они истекают кровью и умирают так же, как все остальные. В доказательство этого я и ношу одно из их колец. Спросите мою сестру, леди Киле. Она все видела.
Андри взглядом разыскал ее в толпе: Киле крепко прижалась к мужу; потрясенное лицо леди Визской полностью доказывало ее вину.
- Милорд, клянусь, я ничего не...
- Бросаешь меня, сестричка? - глумливо спросил Масуль. - Чего тебе бояться? Завтра я вступлю во владение Принцевой Маркой, а тогда никто не сможет нас тронуть. Я согласен, чтобы он, - самозванец кивнул в сторону Мааркена, - был моим противником. Похоже, с ним стоит скрестить клинок.
Рохан втайне дивился дерзости этого человека. Казалось, только сейчас на волю вырвалась вся горечь долгих лет его веры в себя как в потерянного сына Ролстры. Он возвращал долг каждому, кто видел в нем всего лишь ублюдка какой-то жалкой служанки, каждому, кто сомневался в том, во что Масуль заставил себя поверить, и поверить безоговорочно.
Мааркен все еще ждал ответа Рохана. Принц заглянул в гневные серые глаза, так похожие на глаза Чейна, и в тот же миг вспомнил маленького мальчика, которого они со Сьонед спасли от дракона, вспомнил оруженосца, который был слишком мал для войны, но воевал с честью. Мааркен до сих пор носил кольцо с гранатом, которое Рохан вручил ему как первое отличие "Гонца Солнца".
Затем он посмотрел на Тобин, чьи побелевшие пальцы впились в руку Чейна. Но ее черные глаза были непреклонны; ни Рохан, ни Поль не могли участвовать в поединке. Честь рода Чейна требовала, чтобы вместо них дрался член этого дома. Чейн молча кивнул. Лицо его было и гневным, и гордым.
И вдруг он увидел грациозную фигурку в серой шелковой юбке и вуали. Сьонед, стоявшая поодаль с другими фарадимами, сделала несколько шагов вперед. Она не сводила с него глаз; в ее взгляде не было ни гнева, ни гордости. Только скорбь о том, что должно было случиться. Рохан обернулся к Мааркену.
- Пусть решает мой сын. Марка принадлежит ему. Поль протянул руку; кузен принял ее и преклонил колено.