Страница 46 из 82
- Я подумал об этом, - признался Рохан. - В том числе, как ты правильно сказал, и о Костасе с Тилалем. Однако вся эта семейная кухня сложится лишь через одно-два поколения. К тому времени нас уже не будет на свете, и решать эту проблему придется кому-то другому.
- И его тайным страхам, - мрачно усмехнулся старый принц. - Ну что ж, найди мне "Гонца Солнца", который знает цвета Эоли, и мы известим моего ни о чем не подозревающего внука, что он может стать принцем. - Он посмотрел на Сьонед. - Нет, моя милая, можешь не предлагать мне свои услуги. В свите Андраде вполне достаточно фарадимов, чтобы сегодня днем она выделила мне одного из них.
Чадрик помог отцу встать и хотел вести его к выходу, но хрупкая фигурка внезапно выпрямилась.
Я умею ходить, - огрызнулся Ллейн. - Оставь меня.
- Конечно, отец.
Когда они ушли, Рохан обернулся к Сьонед. Непривычно тихая, она снова уставилась на свои руки. Огненные волосы скрывала тень, глаза прятались под ресницами. Больно было знать, что причиной этого является он сам.
- Я вижу, ты не понимаешь, - тихо начал он.
- Да. Не понимаю. - Сьонед подняла лицо. Ее глаза потемнели. - Что такого сказала тебе сегодня Пандсала? Я верю твоим доводам еще меньше, чем Ллейн. О чем она говорила с тобой, Рохан?
Он испытывал искушение. О Богиня, как ему хотелось рассказать ей правду! Но упрямая жалость к себе запрещала это.
- Ты клялся никогда не лгать мне, - прошептала она.
- И никогда не нарушал клятву.
Внезапно в ее глазах вспыхнул вызов. Но спустя мгновение она отвернулась.
- Ну и черт с тобой...
Рохан опустился в кресло, которое занимал Ллейн, чувствуя себя таким же старым, как человек, который только что его покинул. И одиноким. О Богиня, такого не было даже в ранней юности, когда он мечтал, работал, спал и жил один. До Сьонед.
Рохан посмотрел на склонившуюся гордую голову жены и понял, что он сочувствует Сьонед куда меньше, чем самому себе. Уязвленное самолюбие было расплатой за то, что он дал Пандсале власть. Но и от этой боли, и от боли, которую испытывала Сьонед, было лекарство. Никто из них не смел чувствовать себя одиноким. Пусть его считают трусом, но он не может жить без утешения, которое находит в уме и сердце Сьонед...
Когда он закончил рассказ, Сьонед закрыла лицо руками, словно не хотела видеть картину, которая складывалась из его слов. Она долго не открывала рта, но потом прошептала:
- Ее отец залил соленой водой живой зеленый луг. А она залила его кровью...
Рохан наморщил лоб. Ах, вот она о чем... Той осенью и зимой, когда он воевал с Ролстрой, лил нескончаемый дождь. Как только чуть распогодилось, они с Чейном и Давви поскакали осматривать равнину, на которой стояла армия Ролстры. Но солдаты ушли. На этом месте образовалось широкое, мелкое озеро: Ролстра велел запрудить приток Фаолейна. Но когда вода всосалась в землю, обнажив траву и липкую грязь, оказалось, что весь луг покрыт солью.
У Ролстры хватило власти приказать осквернить самое Землю. Рохан смотрел на испоганенный луг, вдыхал в себя острый запах, от которого в ноздрях оседала соль, и чуть не плакал... То же омерзение и отчаяние испытывал он сейчас.
- Вся эта кровь... - Сьонед подняла взгляд; в глазах ее было прозрение. - Она и на нас тоже, Рохан. Мы пытаемся смыть ее, а она не отмывается. Она такая же, как Янте, точно такая же! Почему мы этого не видели раньше?
- Это моя слепота, не твоя. Я не позволю тебе расплачиваться за мою ошибку.
Она упрямо покачала головой. Слезы текли по ее щекам.
- Нас с тобой предупреждали. А мы не слушали. Милостивая Богиня, Рохан, что мы наделали? Дочь Ролстры!
- Ничто из этого не коснется Поля. Сьонед, послушай меня. Я не позволю возложить вину за это на нашего сына.
- Он не мой сын!
Он тут же вскочил и сжал ее лицо ладонями.
- Нет! Он действительно твой!
Ее лицо бороздили дорожки слез, напоминавшие шрамы; отметина в виде полумесяца на фоне белой щеки казалась мертвенно-бледной.
- Заставь меня поверить в это. Заставь меня поверить, что я правильно поступила, когда он родился...
- Если сомневаешься, скажи ему правду. Сегодня. Сейчас.
Глаза Сьонед расширились, и он затаил дыхание, боясь, что его намеренно сказанные слова были ошибкой. Но мгновение спустя она вздрогнула и потянулась к мужу. Рохан поднял ее и прижал к сердцу.
- Я не могу причинить ему такую боль, - прошептала она. - Он еще слишком мал. - По ее телу вновь прошла судорога. - Зачем я лгу! Я боюсь за себя, Рохан. Я не хочу потерять его.
- Это невозможно. Сьонед, он твой сын. Ты его мать. Прошло какое-то время, прежде чем она кивнула, не отрываясь от его груди.
- Я должна верить в это, да? - Она отстранилась и принялась тереть кулаками глаза. - Ты не сказал, что собираешься сделать с Пандсалой.
- Я не могу отплатить ей за пятнадцать лет верной службы публичной казнью, не раскрыв происшедшего.
- Еще один из наших тайных страхов, - горько добавила Сьонед. - Оставь ее в живых. Она ничего никому не скажет. Просто отправь куда-нибудь подальше.
- А кого же мы посадим на ее место? - Он уже подумал об этом, но хотел проверить, совпадут ли их мысли.
- Оствеля, - сразу сказала она. - Нет на свете другого человека, которому мы могли бы доверять больше, чем ему.
А Риян будет править Скайбоулом. Он молод, но хорошо знает свой дом и посвящен в тайну золота. Это должен быть Оствель, Рохан.
- Так я и думал, - признался Рохан, испытывая облегчение при мысли о том, что их одиночество кончилось. И тут на смену всем остальным чувствам пришла страшная усталость. - Сьонед... Я не могу не думать о том, что было бы, если бы я сделал то, что должен был сделать с самого начала...
- Убить Масуля? Ты очень удивишься, если я скажу, что думаю о том же? - Она грустно усмехнулась. - Но Иноат, Йос, Айит и остальные все равно умерли бы. Пандсала продолжала бы убивать тех, кого считала соперниками Поля. А когда у Поля появились бы дети, она начала бы убивать сыновей Тилаля, Костаса и Ларика... Объединение... Знаешь, именно к этому всегда стремилась Андраде, - горько добавила она. - Рохан, если бы ты убил Масуля, исчезло бы последнее, что отличает нас от Пандсалы. Мы бы стали такими же убийцами, как и она.
Рохан снова прижал ее к себе.
- Временами мы желали бы стать варварами. Но вся беда в том, что наше стремление к цивилизации намного сильнее. Помоги нам Богиня.
- Глупое честолюбие. А сейчас глупое вдвойне.
- Согласен. Но нам еще нужно доиграть эту маленькую комедию. Сейчас я попрошу Таллаина разыскать Оствеля, и мы сообщим ему сногсшибательную новость.
- Только мягко. Очень мягко. - Подняв лицо, она добавила: - Рохан... Ты бы смог всю жизнь молчать и ни слова не сказать мне о Пандсале? Смог бы?
- Нет. Я говорил себе, что смогу, что должен. Но так уж я устроен, что не в состоянии ни секунды прожить с тобой врозь. Ты мне слишком нужна.
Сьонед пригладила чуть тронутую сединой светлую прядь, падавшую Рохану на лоб.
- Любимый, - прошептала она. - Любимый.
ГЛАВА 24
Напряженное голосование по делу Масуля и ожидание того, что должна была вечером сделать Андраде, привели к тому, что почти все забыли о предстоявшей днем церемонии посвящения в рыцари пятнадцати молодых оруженосцев. На холме над лагерем собрались родные и воспитатели молодых людей, но обычного радостного оживления здесь не было и в помине.
- Не слишком пышно чествуют сегодня юных рыцарей, - покачивая головой, сказал Мааркен Андри. - А я предвкушал этот день всю свою жизнь.
Андри, сам не испытывавший ничего подобного, тем не менее от души сочувствовал Сорину, Рияну и другим, которые долго и упорно осваивали рыцарское искусство, а политические дрязги стариков испортили самый светлый праздник в их юной жизни.
- Что бы ни было, а этот день им запомнится, - сказал он, пытаясь говорить уверенным тоном. - Я помню твое посвящение. Тогда ты выглядел так, словно вы с Ллейном были единственными людьми на этом свете. Они будут чувствовать то же - хотя бы недолго. Но это важно.