Страница 37 из 82
Тобин не ведала таких сомнений. Но, с другой стороны, Тобин и не снилась та власть, которой обладала Сьонед. Конечно, Чейн очень считался с мнением жены. И все же, несмотря на всю высоту своего положения, Чейн был вассалом верховного принца, поклявшимся во всем слушаться своего сюзерена. Чейн безоговорочно верил в Рохана. Он мог задавать вопросы, но всецело доверял и повиновался ему.
Сьонед себе такой роскоши позволить не могла. Рохан хотел, чтобы она соглашалась с ним только по зрелом размышлении или вовсе не соглашалась. Если бы она мирно кивала головой, принимая каждое слово мужа, а сама при этом думала по-другому, он бы счел ее набитой дурой и перестал уважать. А если бы она позволила Рохану утверждать то-то и не приводить при этом никаких доказательств, он презирал бы ее еще сильнее - за отказ от ответственности которую налагает на человека наличие мозгов.
Она прошла в спальню и легла на кровать, подложив руки под голову. Труднее всего приходилось тогда, когда разумом она соглашалась с Роханом, а чувства твердили ей другое. Ум, двадцатью с лишним годами правления приученный к соблюдению закона и всегда руководствовавшийся этим, приходил в ужас от предложения Андраде и Пандсалы. Но любовь к сыну, желание уберечь от опасности и облегчить его долю верховного принца подсказывало, что эти женщины правы. Принять предложение, воспользоваться случаем избавиться от таких препятствий, как Мийон и Киле, и отложить соблюдение законов до той поры, когда ими можно будет пользоваться без всякой опаски...
Сьонед так и виделись насмешливо приподнятые брови мужа.
- Как это было бы удобно! - сказал бы Рохан и улыбнулся, прекрасно зная, что несмотря на все ее чувства Сьонед склонна к варварским поступкам ничуть не больше его самого...
Никто долго не беспокоил Сьонед, и когда она проснулась, было далеко за полдень. Вскоре собиралась зайти принцесса Аудрите и принести последние слухи о том, кто на чьей стороне. А затем с дневного заседания должен был вернуться Рохан - напряженный и беспокойный, каким он всегда становился во время Риаллы. Сьонед не собиралась говорить мужу о визите Андраде и Пандсалы. Чем меньше он будет волноваться, тем лучше.
Выйдя в центральную часть шатра, она с удивлением увидела возвратившегося с ярмарки Поля. У Сьонед не хватило бы духу ругать его за утренний проступок. Тем более сейчас, когда он лежал в кресле, устало свесив руки вдоль туловища.
- Ты уже вернулся? - спросила она. - Хорошо провел время?
Мальчик посмотрел на нее снизу вверх и изогнул темно-золотистые брови, отчего его лицо приняло отцовское выражение.
- О да. Просто чудесно. - Тон тоже был отцовским: ироническим, со слабым привкусом горечи.
- Что случилось?
Рука поднялась и упала снова.
- Не сейчас, мама. Пожалуйста.
Сьонед смотрела на него в полном замешательстве. Попытка сформулировать членораздельную фразу закончилась тем что вошли три молодых оруженосца с двумя странными деревянными ящиками и огромным тюком, обернутым в шелк. Поль жестом велел им сложить покупки на ближайший стол.
- Похоже, ты не собираешься рассказывать мне, что там внутри, наконец промолвила она.
Поль снова поднял глаза, как будто видел мать впервые. Легкая улыбка коснулась уголков его рта.
- Ну, могу сказать, что самый большой сверток предназначен тебе.
- Мой подарок? - спросила она, ощущая странное чувство. Поль больше не был маленьким мальчиком, которым оставался еще в начале лета. - Можно открыть?
- Не только можно, но и нужно. Придется примерить. Конечно, ты не заметила, что во время посещения ярмарки за тобой шел человек, правда? Купец крался следом и на глазок снимал с тебя мерку! - Поль засмеялся, но маленький мальчик так и не вернулся. - Сегодня он сказал, что если бы не огненно-рыжие волосы, он ни за что не догадался бы, кто из вас старше - ты или Аласен!
- Купцы - известные льстецы. А что он еще говорил обо мне?
Наконец из взгляда Поля ушло напряжение, и он снова стал пятнадцатилетним мальчиком, а не мужчиной вдвое старше. Сьонед с облегчением рассмеялась, сняла шелковую обертку... и ахнула.
- Поль!
- Не ругайся! - взмолился мальчик, в глазах которого прыгали чертики. - Помнишь, я рассказывал тебе о трактире у Грэйперла? Там были два купца, которые настояли на том, чтобы отплатить мне шелком на платья для тебя и тети Тобин. Красное с серебром - это ее. Они уже шили для Тобин и знали ее мерку. А другое...
Сьонед подняла платье, прислушиваясь к нежному шороху богатого расшитого зеленого шелка.
- Это сказочно красиво... и сказочно вызывающе! Ни одна леди не наденет ничего такого обтягивающего и с таким вырезом!
- Не наденет, потому что не может себе этого позволить, - указал сын. - А ты можешь. Она прищурилась.
- Этим сладким речам ты научился у отца или у купца?
- Мама! Я говорю правду!
Сьонед скрылась за пологом и сбросила с себя простое летнее платьице.
- О Богиня, пусть это окажется мне впору! - Через несколько секунд она вышла, встала на цыпочки и закружилась на месте. - Ну? Что скажешь?
С порога донесся другой голос.
- Скажу, что сын определенно унаследовал мой тонкий вкус, - отозвался Рохан. Он вошел, улыбнулся и взлохматил Полю волосы. Но ни улыбка, ни шутливый жест не могли скрыть его усталости и читавшейся в глазах тревоги.
- Ты сегодня рано, - отважилась Сьонед.
- И слава Богине! Если бы я впервые увидел это платье накануне пира, тебе пришлось бы полночи отхаживать меня. Поль, ты сам выбирал фасон?
- Такие платья носят крестьянские девушки в Дорвале. Наверно, купец решил, что этот фасон пойдет и маме.
- Пожалуй, он был прав. Сьонед, только не вздумай надевать его летом в Стронгхолде. С таким низким вырезом спереди моментально схватишь ожог.
- Спереди? А это ты видел? - Она повернулась и показала ему приличный кусок обнаженной спины. - Поль, и ты станешь говорить, что скромные дорвальские крестьянки носят такие платья?
- Ну, на их одежду идет немножко больше ткани, - улыбаясь, признался мальчик. - Но они же не принцессы...
Сьонед провела ладонями по обтянутым шелком бокам, заниженной талии и узкой кокетке на бедрах.
- Придется ничего не есть до самого Последнего Дня, иначе я просто не смогу влезть в него, - грустно сказала она. - А если съем что-нибудь на пиру, то платье затрещит по швам.
Принцесса ушла к себе, сняла платье и снова завернула его в шелк. Когда она вернулась к мужу с сыном, Рохан сидел в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Она обменялась тревожным взглядом с Полем.
- Отец, это правда, что ты помог пожениться тете Тобин и дяде Чейну?
Голубой глаз открылся и уставился на Поля.
- Ну, в известной мере...
- А Вальвис помог тебе и маме?
- Да.
Наполняя бокалы прохладительным, Сьонед спросила:
- А почему это тебя заинтересовало?
- Ну... кажется, я случайно сделал нечто похожее. - Лицо у Поля было задумчивое, но глаза предательски светились.
- Для кого? - Тут раскрылся второй глаз, и заинтригованный Рохан с любопытством посмотрел на сына.
- Надеюсь, все будет хорошо. Во всяком случае, теперь уже ничего не поделаешь. Это случилось только сегодня.
- О ком ты говоришь? - спросила Сьонед. - Мы знаем про Холлис и Мааркена. Они единственные из наших ближайших родственников, которые...
- Это не Холлис и Мааркен, - бросил Поль.
- Тогда кто же? - потребовал ответа Рохан.
- Тилаль и Гемма. - Когда родители дружно ахнули, Поль пожал плечами и попытался принять равнодушный вид. - Это потребовало времени, но в конце концов я заставил их признать очевидное. Едва ли кто-нибудь будет сильно переживать. То есть, Костас будет, но это его трудности, правда? На самом деле ему была нужна Оссетия, а вовсе не Гемма. А глупый Тилаль не хотел делать ей предложение, потому что она стала наследницей Чейла, но я все-таки заставил его заговорить. - Поль вздохнул. - А потом он никак не мог остановиться. Оказывается, все это время они любили друг друга, надо же! Она была слишком горда, чтобы сказать ему об этом, а он хотел сделать Речной Поток самым богатым имением в Сире и только потом предложить ей пожениться. И никто ничего не говорил. Но теперь с этим все в порядке. Насколько я знаю, они все еще стоят там, говорят без умолку и будут болтать, пока у них уши не отвалятся!