Страница 32 из 82
Когда Мааркен встал, чтобы снять рубашку, на тонкую стенку палатки упала чья-то тень. Он повернул голову и увидел свечу в дрожащей руке черноволосого мальчика. В мозгу молодого лорда прозвучал насмешливый голос: "Привыкай, привыкай! Теперь каждый раз, когда ты останешься наедине с красивой женщиной, тебе будут мешать дети!"
- Я... Извините меня, миледи, простите, я не знал, что ты не одна... В другой руке юноша нес чашку с дымящимся тейзом, и рука эта так тряслась, что бедняге угрожала опасность обвариться. - Я только подумал, что вам захочется еще... я не знал...
Холлис села и запахнула на себе одежду.
- Спасибо, Сеяст, - с поразительным спокойствием сказала она. - Ты очень заботлив.
- Оставь чашку и иди, - велел Мааркен, и мальчик второпях едва не выронил и чашку, и свечу.
- Прошу прощения, милорд, миледи...
- Прощаю, - добродушно сказала женщина, и мальчик перевел дух. Но когда Мааркен обвил рукой талию Холлис, в глазах юноши блеснуло что-то взрослое и очень опасное. - Все в порядке, Сеяст, - прибавила она, и мальчик исчез.
Мааркен почувствовал, что Холлис отдалилась от него, и с тоской в сердце принялся следить за тем, как она решительно застегивает лифчик. Настроение было испорчено, и оставалось мало надежды на то, что оно улучшится. Внезапно Мааркену бешено захотелось придушить глупого мальчишку, но вместо этого он встал с койки и принес Холлис чашку.
Женщина сделала глоток и посмотрела на него через ободок.
- Каждый вечер он готовит для меня отвар и приносит его в одно и то же время. Когда ты пришел, я только-только успела выпить первую чашку. Этот отвар хорошо помогает при усталости.
- Наверно, я должен быть благодарен ему за столь трогательную заботу. Андри говорил мне, что он стал твоей тенью. Но должен признаться, что его вкус восхищает меня даже больше, чем его забота.
- Он еще совсем мальчик и думает, что влюблен в меня. В этой жизни не так уж много любви, чтобы ее отвергать, от кого бы она ни исходила... Кроме того, я не хочу обижать его Мааркен, он перерастет это чувство.
- Так пусть поторопится.
- Ох, перестань говорить глупости... - В знак примирения она протянула ему чашку.
Он сделал большой глоток, обжег себе язык, но глотнул еще, еще и передал чашку ей.
- Я вернусь к Андраде. До тех пор, пока ты не захочешь, чтобы я остался. - Пожалуйста, захоти этого сейчас, молили его глаза.
Она уставилась в пустую чашку.
- Да, ты прав. Тебе надо вернуться. - Она сделала паузу и испустила тяжелый вздох. - Я не хотела обидеть тебя. Просто... я не знаю их, а они не знают меня. У твоей семьи слишком много власти, слишком много разных видов власти. Ты можешь понять, что мне трудно представить себя частью такой семьи?
- Все, что им нужно, это возможность узнать тебя, и они будут любить тебя так же, как я.
- Пожалуйста, не торопи меня, - беспомощно прошептала Холлис, по-прежнему не глядя на него.
Мааркену хотелось взять ее лицо в ладони и повернуть к себе.
- Ладно, не буду. Но мы принадлежим друг другу, Холлис. Мы Избранные друг друга. - Он поцеловал ее в макушку и ушел.
В белый шатер он не вернулся. Он спустился к реке, уселся на скалу и невидящим взглядом уставился в темную воду. Тело его томилось по телу Холлис, а голова болела так, словно он выпил две бутылки вина, а не чашку какого-то несчастного тейза.
* * *
Когда все, не исключая и Сьонед, покинули белый шатер, Рохан снова сел в кресло. Напряженный день утомил его, судорогой свел мышцы, пульсировал по жилам... Но если Рохан выглядел просто уставшим, то Андраде была измучена до предела. Пылавшие в жаровне угли ярко освещали глубокие морщины, залегшие вокруг рта и на лбу тетки. Она держала в голове так много жизней и влияла на судьбы стольких людей... В том числе и на его собственную. Она привела к нему Сьонед.
Рядом с ней сидел Уриваль. Его золотисто-карие глаза под нависшими густыми бровями поблекли и ввалились. Оба фарадима выглядели ужасно старыми.
- Сьонед может видеть в Огне кусочки будущего, - отрывисто сказал Рохан. - Можешь ли ты увидеть прошлое?
Андраде резко выдохнула, и у Уриваля сразу потемнели глаза. Их руки метнулись навстречу, пальцы переплелись, и внезапно Рохан все понял. Как же он раньше не догадался? Эти двое любили друг друга, и любовь их длилась дольше жизни самого Рохана.
- Я часто думала, перенял ли ты этот маленький фокус у меня или научился ему самостоятельно, - как всегда, хладнокровно сказала Андраде. Не рассусоливать, а сразу брать за глотку, верно?
- Мы все устали. - Рохан сложил руки на груди, чтобы не было заметно, что у него дрожат пальцы. - У нас нет времени, чтобы золотить пилюлю. Так можешь или нет?
- Как говорит твой сын, "не знаю, никогда не пробовал". - Она выпустила руку Уриваля и переплела длинные пальцы. - Догадываюсь, какую именно ночь ты хотел бы увидеть в Огне.
- Андраде... - начал Уриваль, но было уже поздно. Голубые глаза Андраде прикрыли веки, и в ответ на ее безмолвный призыв в жаровне разгорелись угли.
Рохан затаил дыхание. Она поднесла к губам сложенные руки и изо всех сил зажмурилась; ее лицо превратилось в туго натянутую маску, так что под кожей проступили тонкие кости. В бронзовом подсвечнике поднялся Огонь, задрожал, выровнялся и прыгнул к потолку. В пламени начала появляться туманная картина.
Река тихо покачивала освещенную фонарями барку Ролстры. По палубе тревожно сновали моряки. Показалась узкая лестница и крошечная, темная комната, где в родовых муках корчились три женщины, за которыми присматривала принцесса Пандсала. Внезапно картина изменилась; показался обшитый панелями коридор, в котором толпились служанки. Рука в кольцах Андраде беззвучно постучала в закрытую дверь. Затем дверь открылась.
Огонь бешено полыхнул и потух, издав звук, похожий на свист меча, вкладываемого в ножны. На лбу Андраде заблестели капли пота, она открыла рот и без сил упала в объятия
Уриваля. Тот крепко прижал ее к себе и бешено глянул на Рохана.
- Доволен? - прошипел он.
Рохан опустился на колени рядом с теткой и взял за руку, испуганный ее прерывистым дыханием.
- Андраде... прости меня...
- Нет, - хрипло прошептала леди Крепости Богини. - Успокойся. - Она сделала глубокий вдох, затем еще один и выпрямилась. - Я только задохнулась. Теперь я знаю, почему такие вещи запрещены. - Андраде вытянула руку и задумчиво посмотрела на свои дрожащие пальцы. - О Богиня... Никогда со мной не случалось ничего подобного. Это похоже на падение в бесконечный колодец, в темноту... - Она осеклась и помотала головой, пытаясь стряхнуть с глаз капли пота. - Это возможно. Я справлюсь.
Уриваль мрачно выругался.
- Ничего подобного ты не сделаешь, потому что он и просить не станет! Не будь дурой!
Андраде не обращала на него внимания.
- Рохан, ты видел что-нибудь полезное?
- Барку, помещение в трюме, нескольких женщин в коридоре, твою руку, стучащую в дверь. Вот и все.
- Я недостаточно долго продержалась, - с досадой сказала она.
- Еще немного, и ты потеряла бы сознание, а там поминай как звали! проскрежетал Уриваль. - Ты окончательно выжила из ума?
- Не больше чем обычно. Не будем ссориться, мой старый друг. Рохан, если это будет необходимо, я сделаю. Когда мне предстоит устроить этот спектакль?
- Если ты считаешь, что справишься, то через два дня. Но...
- Никаких "но". Я сделаю это только потому, что Пандсала не справится. Чтобы показать то немногое, что ты видел, потребовались все мои силы. А у нее для этого не хватит ни таланта, ни квалификации. - Андраде крепко сжала руку племянника. - И все же сначала попытайся придумать что-нибудь другое. Я сделаю это ради Поля. Но только в том случае, если ничего иного не останется.
- Только если я не смогу найти другой выход, - пообещал он. - Ты и так напугала меня до полусмерти.
Для меня это тоже был не сахар, - в своей привычной этической манере откликнулась она. - Иди спать.