Страница 61 из 67
Секретарь пристально посмотрел на съежившегося, побледневшего Кесу.
- Почему? По-моему, этот человек способен вызывать у других только жалость к себе...
- Пусть он сам скажет - почему! - буркнул Годжа-оглу. Кеса еще ниже опустил голову, снова закашлял надрывно.
- Тому, кто хочет работать, надо помочь! - настоятельно добавил Демиров.
Наступила неловкая пауза, которую нарушил Годжа-оглу:
- У нас на дальней речке есть мельница, уже несколько лет не работает. Мы собираемся привести ее в порядок и запустить. Могу назначить Кесу туда мельником.
Отец не дал ему договорить, перебил возмущенно:
- Что?! Мельницу?! Доносчик не достоин не только развалившейся мельницы даже развалившейся могилы!...
Каждое слово Годжи-киши ударом молота обрушивалось на голову Кесы. Опозоренный, он готов был провалиться сквозь землю.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Было раннее утро.
Густой темно-сизый туман окутывал вершины снежных гор, сползал вниз, заливая молочной мглой скалистое ущелье, на дне которого некогда стояла старинная крепость.
Уже несколько дней подряд по ночам в ее развалинах полыхал костер. Днем его гасили. Но в это неприветливое утро костер продолжал гореть. Мехрали, по кличке Кемюр-оглу, то и дело подбрасывал в него хворост, ворошил длинной палкой головешки. Это было его обычное и, надо сказать, любимое занятие.
Мехрали от рождения был необычайно смугл лицом, и за это еще в детстве получил кличку Кемюр-оглу, что значит "сын угля". Так эта кличка за ним и осталась. После того, как Кемюр-оглу пристал к банде Зюльмата, выяснилось, что и душа этого человека так же темна, как и его лицо. Он был жесток, коварен и, надо отдать ему должное, абсолютно бесстрашен. Казалось, у Кемюра-оглу нет нервов. В банде он считался правой рукой Зюльмата. Убивая людей, он словно получал удовольствие. Руками Кемюра-оглу Зюльмат расправился с Сейфуллой Замановым, равно как и со многими своими личными кровными врагами. Кемюр-оглу был исполнителем злой воли Зюльмата, его палачом, его телохранителем, верным псом - черным клыкастым волкодавом. Несмотря на свою примитивную, животную натуру, он был смекалист, обладал обостренной интуицией, звериным чутьем, как в прямом, так и в переносном смысле слова; к примеру, сразу чувствовал, если кто-нибудь из членов банды начинал зариться на "пост" главаря, то есть мечтал о свержении Зюльмата (были такие), или колебаться, подумывать о "явке с повинной" в ГПУ к Гиясэддинову. Над такими Кемюр-оглу безжалостно вершил свой короткий суд, предварительно заручившись согласием Зюльмата; при этом огнестрельному оружию он предпочитал свой короткий, видавший виды кинжал, с которым никогда не расставался.
Зюльмат втайне побаивался этого "черного жилистого дьявола", как он называл про себя Кемюра-оглу. Иногда думал: "Не дай аллах, этот зверь когда-нибудь взбесится, порвет цепь, на которой я держу его!... Плохо мне придется!... Он вмиг отгрызет мне голову!... Но тогда чего я жду?... Вон он сидит, как огнепоклонник, перед своим костром!... Нет же у него глаз на спине!... А этим баранам, сидящим рядом с ним, можно будет потом сказать, будто Кемюр-оглу снюхался с татарином Гиясэддиновым, собирался предать нас... Ну, отправь же его в ад!... Или он в один прекрасный день отправит в ад тебя самого!... Доставай маузер - вон его спина, с одной пули ты уложишь его, ну!... Да, но с кем ты останешься?... С этим трусливым сбродом?! На что они способны?... Только грабить по ночам беззащитные деревеньки, поджигать колхозные стога?... Нет, без Кемюра-оглу тебе не обойтись!... Славу тебе сделал он - бесстрашный, ловкий!... Без Кемюра-оглу ты был бы не грозным Зюльматом, перед которым все трепещут, а обыкновенным грабителем, умыкателем колхозных коров и овец!..."
До сего времени Зюльмату удавалось легко держать Кемюра-оглу в повиновении, хотя механизм этого повиновения не был хорошо понятен ему самому. Большую роль в прочном единстве этих двух людей играла опять-таки звериная, точная интуиция Кемюра-оглу. Он понимал: Зюльмат хитер, опытен, осторожен; у Зюльмата на плечах голова, какой не обладает он, Кемюр-оглу, безграмотный горец, не способный связать двух слов; Зюльмат ушел в горы не для того, чтобы грабить колхозные отары и набивать живот шашлыком; у Зюльмата есть "дальний прицел", он хочет достать много золота и уйти за Араке; он, Кемюр-оглу, тоже хочет достать много золота и тоже уйти за Араке, с золотом там можно жить хорошо - купить дом, жен, хозяйство, скот; но Зюльмат не только хочет иметь много золота, он знает, как и у кого его достать, достает понемногу, достает и прячет. Где? Кемюр-оглу не знает, пока не знает, пока это его не очень интересует, но вот когда Зюльмат достанет много золота, соединит его с тем, что у него уже есть сейчас в тайнике, и двинется за Араке, вот тогда Кемюр-оглу решит, что ему делать - сопровождать ли Зюльмата или скрыться за Араксом одному, оставив Зюльмата здесь, в этих горах, вернее - в черной земле этих гор...
Костер дымил, сырые дрова плохо горели. Дым стлался низом, заползал во все закоулки крепостных развалин. Разбойники ворчали:
- Эй, Кемюр-оглу, загаси костер!... Нет мочи - дым глаза ест!... Имей совесть!...
- Загаси костер! Солнце уже взошло!... Опасно!...
- Или ты погубить нас хочешь, Кемюр-оглу?... Сейчас ветер прогонит туман и нас могут обнаружить по дыму!...
Кемюр-оглу вертел головой направо-налево, с издевкой поглядывал на товарищей, скалил свои черные, гнилые зубы. Сказал наконец:
- Ничего, не сдохнете!... Кому суждено быть повешенным, тот от дыма не помрет! - И захохотал, радуясь своей шутке.
Зюльмат, сидевший неподалеку от костра, на камне, завернувшись в косматую бурку, не одернул Кемюра-оглу, берег его авторитет среди членов банды, не желал вносить раскол и в без того зыбкое единство своего отряда, где все держалось на силе, на страхе, на окрике. К тому же сейчас он не мог обидеть Кемюра-оглу, своего "верного пса", так как этим утром собирался посвятить его в план предстоящей "операции", точнее - познакомить его с "заданием", полученным от Гашема Субханвердизаде в деревне Чайарасы в ночь после покушения на Сейфуллу Заманова. Еще тогда, стоя под окном комнаты для гостей, где находились Гашем и прокурор Дагбашев, слушая зловещий шепот Гашема Субханвердизаде, выносившего смертный приговор секретарю райкома Демирову и начальнику райотдела ГПУ Гиясэддинову, он, Зюльмат, решил, что исполнителем этого приговора будет опять-таки Кемюр-оглу, его "черный жилистый дьявол". Но тогда же он твердо решил и другое: прежде чем он возьмется за выполнение этого дела, Гашем Субханвердизаде раскошелится, отвалит ему "желтеньких".
Сейчас он думал как раз об этих "желтеньких". Надо повидаться с Гашемом и получить у него обещанное. После этого Демиров и Гиясэддинов умрут... Как?... Когда?... Это будет зависеть от обстоятельств. Главное - получить "желтенькие". Это гораздо сложнее, чем вторая половина дела. Субханвердизаде хитрая лиса. Он знает цену золоту, не бросят зря на ветер ни одного "желтенького". Никогда!... Но Зюльмат чувствовал: ради "этого дела" он выложит золотишко. И патронами поможет, Без патронов его, Зюльмата, отряд погибнет. С патронами у них сейчас туго, едва хватит, чтобы отбиться, если на них нападут "ищейки" Гиясэддинова. И то неизвестно, чем может кончиться дело!... Субханвердизаде никогда не давал им патронов бессчетно. Хитрец!... Давал всегда столько, чтобы он, Зюльмат, постоянно чувствовал свою зависимость от него. Всякий раз, получая от Гашема "зернышки", он, Зюльмат, втайне негодовал: "Подлец!... Сукин сын!... Можно ли напоить верблюда из решета?!"
Да, это было именно так: без Субханвердизаде Зюльмат не сносил бы своей головы. "Дела" цепочкой связывали этих людей - Кемюра-оглу, Зюльмата, Субханвердизаде, Дагбашева...
- Эй, Кемюр-оглу! - окликнул Зюльмат. - Подойди! - Когда "верный пес" встал перед ним, сказал тихо, так, чтобы другие не услышали: - Есть одно дело, вернее - два...