Страница 52 из 56
- Но почему, почему? - настойчиво спрашивал Демиров. - А если твой Гачаг: - изменник? От нас получает задешево, а Зюльмату продает дорого?
- Мы же его испытывали и проверяли.
- Но в чем же тайна?
- Пожалуй, в том, что Зюльмат сам держит связь с агентом банды в районе, медленно произнес, тщательно выбирая слова, Алеша. - Никто из "лесных братьев" не знает этого притаившегося в каком-то районном учреждении лазутчика! Даже сын Зюльмата, Хейбар, не посвящен отцом в эту тайну.
- Выходит, банда Зюльмата втройне опасна, товарищ Гиясэддинов, возмутился Демиров, переходя на официальный тон. - Если он связан с предателем, находящимся в наших рядах, то, значит, он действует безошибочно!.. Он имеет возможность точно прицелиться в нашего человека!
Алеша опустил голову.
- Зюльмат получает с того берега и деньги и оружие.
- Чтобы догадаться об этом, не надо работать в ГПУ! - насмешливо заметил секретарь райкома.
Гиясэддинов потемнел от обиды, но промолчал. И в самом деле, как он мог оправдаться!..
- Больше всего я боюсь, что в какой-либо перестрелке Зюльмата случайно убьют и тайна будет унесена в могилу. И предатель в нашей среде уцелеет!
- И тогда начнется прежняя канитель, - горько усмехнулся Демиров. - Он найдет в горах новую шайку "лесных братьев", и опять загремят выстрелы, снова польется кровь!
Алеша пожал плечами.
- А сколько раз я тебя предупреждал, что без охраны нельзя выезжать в горные аулы?
- Ну, а я ездил и буду ездить и без конвоя милиционеров и без оружия! запальчиво воскликнул Демиров. - Хорош секретарь райкома партии, въезжающий в аул в сопровождении десятка милиционеров!.. Нет, пусть крестьяне видят, что я безраздельно доверяю им, и, если понадобится, пусть они же и берегут меня!
Гиясэддинов взглянул на часы и быстро поднялся.
- Через полчаса совещание в ГПУ республики. Получаем оружие, патроны, гранаты. На днях прибудет в район отряд пулеметчиков. Как видишь, я не бездействую.
- Да я тебя и не подозревал в лени. - Таир взял со стола какую-то докладную, углубился в чтение.
В дверь постучали, вошел мужчина в плоской кепке, с невыразительным лицом - такого в толпе и не приметишь.
- Машина подана, товарищ Гиясэддинов!
- Иду, иду!..
Оставшись один в номере, Демиров задумался: "Кто же предатель?.. Ведь он сидит рядом со мною на заседаниях, он улыбается мне, он здоровается за руку со мною!.."
Таир рано осиротел. После смерти отца его, Демира-киши, богатые родственники хотели взять к себе мальчика, _решив сделать из него то ли приказчика, то ли дворника. Но мать Таира, Марьям, настояла, переругавшись с родственниками, чтобы мальчик не бросал сельской школы. А едва Таир подрос, мать отвезла его в Баку, к брату своему, работавшему на нефтяных промыслах в Балаханах.
Вспоминая о взволновавшей его встрече с Нанагыз, Демиров снова видел, как дождливым весенним днем мать вела его по грязной дороге в город.
У дяди Поладджана серебряными нитями сверкала бородка, а глаза глядели на мир с присущим кадровым нефтяникам молодым задором. Встретил он семью и племянника радушно, хотя сам ютился с семьею в тесной клетушке барака и перебивался с черствого хлеба на воду.
Через несколько дней после приезда Марьям робко спросила брата - нельзя ли устроить мальчика в школу?
- Что ж, попытаемся, - сказал Поладджан. - У меня есть приятель Мирза-муаллим, вот его и попросим проэкзаменовать Таира. Если сельская школа дала ему хоть какие-то зачатки знаний, то, видимо, можно будет продолжить учебу и здесь... Рад за тебя, сестра, что ты хочешь открыть сыну дверь в светлый мир науки!
- Сама неграмотная, сама слепая, - вздохнула Марьям-ханум. - Вот и жажду, чтобы сын-то стал зрячим.
- Ну, конечно, придется уже и учиться, и работать, - честно предупредил дядя. - Капиталов у меня нет, чтобы племянника содержать.
- Я нефтяником хочу быть, - воскликнул мальчик.
- Вот и молодчина, - улыбнулся в бороду Поладджан.
И однажды они втроем направились в школу, расположенную на окраине поселка Балаханы. Их встретил учитель, серьезный, с пытливыми, чуть-чуть грустными глазами.
- Господин Мирза-муаллим, - снимая папаху и кланяясь, сказал дядя. - Как бы вот этого парня определить в ученье? Сирота! А мальчик любознательный, прилежный. И опять же ваш земляк!
- Ширванец? - Учитель насупился. - Но я же отрекся от земляков-ширванцев! И даже сказал в стихотворении: "Призываю в свидетели аллаха!.." (Строка из стихотворения великого азербайджанского поэта Сабира, в те годы работавшего учителем в школе в Балаханах - ред.) Пусть аллах и свидетельствует, что между мною и ширванцами нет ничего общего.
У Марьям-ханум содрогнулось сердце: видимо, учитель теперь не примет Таира.
Но Поладджан усмехнулся:
- Разные бывают ширванцы, муаллим, - есть религиозные фанатики, изуверы, травившие тебя, преследовавшие поэта, а есть и бедняки, свободолюбивые, честные. Этот мальчик из бедного гнезда!
- Мы из Дэдегюнеша, господин Мирза, - смущаясь, сказала Марьям.
- А! - Учитель на миг прикрыл усталые глаза. - Значит, этот мальчик хочет учиться? Но ведь у меня нет никаких административных прав, я могу лишь походатайствовать перед дирекцией о приеме мальчика. Ведь он к тому же не сын нефтяника!
- Я сам буду нефтяником! - упрямо крикнул Таир. Это желание его пришлось учителю по душе. Мирза улыбнулся растроганно.
- Он мой племянник, - внушительно заметил Поладджан. - А я давний рабочий. Помните, как вы говорили: "Что ты втерся в общество, объясни, не скрывай, рабочий!.." Так вот, я и хочу если не сам, так через племянника втереться в просвещенное общество, муаллим!
Учитель был счастлив встретиться со своим читателем.
- А давно вы в Балаханах?
- Да бритва не касалась еще моих щек, когда я встал в очередь перед воротами промысла.
- Ого! А как живется здесь? Достаточно ли зарабатываете?
- Сказать по правде, господин Мирза, живем впроголодь, - откровенно сказал Поладджан, но голос его прозвучал твердо, не жалобно.
- Видно, жизнь рабочих всюду и везде тяжела, Поладджан, - горько вздохнул учитель.
- Да, пока тяжела, - многозначительно сказал дядя.
- Но перемены близятся! Рассвет не за горами!
- Ах, господин учитель, - торопливо сказала Марьям-ханум, кутаясь в старенькую чадру, как и надлежало по обычаю, - мы бессовестно сели Поладджану-киши на шею, но мы будем работать, будем, уж вы нам верьте! И я стану трудиться, ведь мне не привыкать, и сын тоже пойдет на промысел.
- А я в этом не сомневался, - просто сказал Мирза-муал-лим - Вижу, что вы люди трудолюбивые, надеетесь лишь на руки свои. Ну что ж, приятель, - весело обратился он к Таиру, то впадавшему в отчаяние, то предававшемуся светлым мечтаниям, - решено... Беру тебя в школу!
Марьям-ханум попыталась поцеловать руку благодетеля, но учитель на этот раз рассердился по-настоящему, сверкнул глазами, покраснел и ушел в здание школы.
На следующее утро Таир пришел сюда с учебниками и тетрадками.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Проводив тетушку Нанагыз в вестибюль, Алеша Гиясэддинов поискал глазами женщину с тремя девочками, дожидавшуюся Демирова, но портье сказал ему, что они ушли куда-то в столовую по соседству - проголодались... Сперва девочки хныкали, дергая мать за подол платья, потом заплакали.
- Если она вернется, то немедленно проведите ее в номер к товарищу Демирову, - попросил Алеша.
Ровно в восемь вечера портье постучал в дверь, ввел в комнату высокую седую женщину с худым, обезображенным горестями лицом и трех девочек, жавшихся к материнским коленям.
- Как вы сами просили...
- Благодарю вас, товарищ! - Демиров указал женщине на диван. - Прошу, баджи. Это вы весь день дожидались меня? Напрасно, напрасно!.. Нужно было сразу же подняться сюда.
- Мне нужно видеть секретаря райкома партии Таира Демирова, - стараясь овладеть собою, сказала Лейла.