Сачлы (Книга 1)

- Вознагражу! Подарками засыплю! - умоляла Ханум, сползая с кресла. Поймай их на месте преступления, Гюлейша-джан! - Она сорвала с шеи ожерелье, швырнула в руки гостье. - Все, что накопилось в этом проклятом доме, тебе, только тебе отдам!.. Пусть воют с голоду его мерзопакостные детишки! Да я еще замуж выйду за лихого молодчика, ему, Беюк-киши, отомщу! - Докторша, как видно начала заговариваться.

- Ах, нет, нет, мне ничего не нужно, - отнекивалась Гюлейша, припрятывая тем временем поглубже в карман халата ожерелье. - Жалею твоих ни в чем не повинных детишек!.. Чтоб городская шлюха разрушила семью? Осиротила детей? Твое место нахально заняла? Ни-ко-гда!.. Но, миленькая, если разобраться, он с умыслом отсылает тебя так рано в эйлаги. Чтобы простор себе обеспечить, развязать руки!

- Хазрат Аббасом клянусь: гнездо разрушу, детей швырну в подворотню, подберу в горсть полу платья и помчусь прямо в Москву с жалобой! - Клятва была такой пространной, что Ханум замолчала на миг, отдышалась. - Посмотрим, как этот фельдшер тогда завертится! -собравшись с силами, продолжала она визжать. - Я его выведу на чистую воду! Ну, сделался солидным человеком, так блюди себя, не выкидывай фокусы, не возись с кралями, которые годятся тебе в дочери! Ах, ах, ах!.. Где ж сейчас этот дохтур, где?

- Где ему быть? - Гюлейша с хладнокровным видом пожала плечами. - Конечно, у Сачлы!

Гюлейшу Гюльмалиеву в прошлом году единогласным решением месткома выдвинули из чайханы на постоянную работу в больницу.

Доктор Баладжаев на всех собраниях и заседаниях слезно жаловался, что в районной больнице не хватает медицинского персонала. Вероятно, под влиянием его речей и появилось на белый свет это странное решение месткома:

"Ввиду того, что товарищ Гюлейша Гюльмалиева является местным кадром и проявляет пылкий интерес к медицинской науке, рекомендовать ее к выдвижению в больницу".

Доктор Баладжаев, прочитав решение месткома, решил, что Гюлейша станет работать в больнице сиделкой, нянечкой: ведь только что закончила, да и то с грехом пополам, курсы ликвидации безграмотности, а в голове- ветерок.

И, обнадежив членов месткома, что выдвиженке будет оказана посильная помощь, доктор удалился в служебный кабинет, где и занялся "изучением" иностранных медицинских книг.

Он постоянно жаловался знакомым, что медицинская литература на азербайджанском языке еще бедна, скудна, что труды русских ученых прибывают в горные районы со значительным опозданием. И посему волей-неволей приходится штудировать зарубежные издания, дабы быть в курсе новейших чудодейственных научных открытий.

Весь широкий письменный стол в его больничном кабинете был завален толстыми фолиантами, книгами. Стоило к ним прикоснуться, как пыль взвивалась столбом...

Если кто-то из посетителей стучался в дверь, то доктор говорил вялым, скучающим тоном:

- Войдите!

И еще плотнее припадал к раскрытой книге, показывая, что он всецело поглощен чтением.

Посетитель робко замирал на пороге.

- Садитесь, садитесь, - бурчал Баладжаев, снимал очки, протирал платком утомленные глаза.

Вошедший усаживался на кончике стула, с благоговейным видом взирал на книги, на доктора.

- Что это за учебники, ай, доктор? Как взглянешь, аж в глазах рябит!

- Медицина, - сухо отвечал Баладжаев, выбивая каблуком дробь по половице, чем и нагонял на пришельца еще пущий страх. - Медицинская наука! Если желаете ознакомиться - прошу.

- Да разве я пойму? Тут бездонное море-океан, а я плаваю-то мелко, у бережка! - смущенно хихикал посетитель. - На каком же языке написана сия мудрая книга?

- На американском, - не краснея заявлял Баладжаев.

- А эта? - И вошедший тыкал пальцем в рыхлый, покрытый пылью том.

- Эта на французском.

- Вон та?

- На немецком! - Доктор становился все важнее, все солиднее.

- А эта, в кожаном переплете?

- На латинском!

- О! О!.. - восклицал потрясенный посетитель. - И вы эти книги читаете в один присест?

На лице Баладжаева расцветала застенчивая улыбка.

- Что поделаешь, друг, - вздыхал он, - у меня нет иного выхода! Ты прав, медицина - это бездонный океан, и я, подобно водолазу, ныряю в пучину за крупицами, за кораллами знаний.

- Да, да, где уж нам, простым темным людям, проникнуть в тайны этого великого медицинского океана! - И посетитель окончательно терялся.

- Когда я буду посвободнее, то как-нибудь покажу тебе при помощи микроскопа всевозможных вредных тварей - микробов, возбудителей болезней, великодушно предлагал доктор. - И ты поймешь, что если бы я не повышал ежечасно уровня своих познаний, то эти зловредные инфузории сожрали бы тебя беднягу живьем в один миг!

После таких заверений посетитель спешил убежать, но всем родичам, всем знакомым, случайным собеседникам в чайхане рассказывал о глубочайшей образованности доктора Баладжаева и призывал возблагодарить аллаха за то, что тот, всемилостивый, направил в их горный городок Беюк-киши, светоча медицинской науки.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Супруга доктора Баладжаева, несмотря на свое массивное телосложение и солидный вес, была легка на подъем и понеслась в больницу, будто коршун, высмотревший с поднебесья добычу. Дышала она так шумно, что со стороны могло показаться - по двору больницы катится паровоз...

Сачлы только что сменилась с дежурства и сидела в своей комнатке у окна, читала роман. Книга волновала и увлекала ее, но часто, очень часто девушка со вздохом отрывалась от чтения и задумчиво глядела куда-то вдаль...

Разъяренная Ханум ворвалась без стука.

От неожиданности Рухсара вздрогнула, выронила книгу.

- Где же он? - пронзительно завела Ханум, и высокая грудь ее содрогнулась. - Если дохтур настоящий мужчина, то почему он прячется?

- Здравствуйте! - Девушка поднялась. - Это вы о чем, Ханум-хала? Не понимаю.

- Сейчас поймешь, - отрезала Ханум и с протяжным стоном нагнулась, заглянула под кровать. - Куда же он ушел, а? Где этот жеребчик, этот восемнадцатилетний шалун? Го-во-ри скорее, подлая!

Сачлы побледнела, всхлипнула.

А благоразумная Гюлейша, разумеется, в комнату не вошла, но притаилась в темном коридоре, дабы все слышать, а в скандал не ввязываться.

- Чего вы здесь ищете, Ханум? - жалобным голоском спросила девушка. - Да объясните вы мне толком!

- Сейчас объясню! - успокоила ее Ханум, тряся щеками.

Не прикидывайся наивной, не смотри на меня, будто на сошедшего с небес ангела!.. Если у тебя, кралечка, косы длинные, так не хочешь ли ты их обмотать вокруг шеи и задушить меня?..

Приехала в район - лечи больных, исцеляй недуги! А ты зачем сбиваешь с пути истины человека, который тебе в отцы годится? Ты для чего разрушаешь мой очаг, обрекаешь детей-сироток на нищету?

- Ханум-хала, - взмолилась Сачлы, - да вы о чем? Что я вам плохого сделала?

И так трогательно прозвучал ее нежный голос, что даже сердце черствой Гюлейши дрогнуло.

Но Ханум теснила испуганную девушку, словно взбешенная буйволица:

- А! Попридержи своего коня! Не то я на уздечку бубенцов понавешаю - весь мир услышит! До звезд эхом перезвон долетит! Я тебя втисну в игольное ушко!.. Есть ли у тебя в Баку старшие? Мать жива? Напишу - приезжай, старая, полюбоваться своей гуленой.

Девушка заметалась по комнатке, как бы ища спасения от этой всклокоченной ведьмы, и, закрыв лицо руками, рухнула на узкую железную койку, забилась в рыданиях.

- Шельма! Смотрите, люди добрые, глядите, честные женщины, какой ярочкой прикидывается! - взвыла Ханум. А в коридоре мстительно улыбалась Гюлейша.

Ранним росистым утром доктор, получивший накануне изрядную встрепку от супруги, выскользнул из постели, затаив дыхание, молниеносно оделся, то и дело с ужасом косясь на храпевшую Ханум, полетел сломя голову в кабинет.

Лишь там, трижды повернув ключ в скважине, он почувствовал себя в безопасности, облекся в белый халат, нахлобучил на голову тоже белый колпачок и, оседлав1 переносицу очками в светлой металлической оправе, погрузился в мрачные раздумья: