Особое задание

- А после? - спросил Алексей, испытывая неожиданный прилив нежности к этому аккуратному, толковому человеку.

- Иногда я еду на Новые Выселки, знаешь? Это километрах в ста отсюда. Там, видимо, какой-то важный штаб. Какой, пока еще не знаю. Но чаще всего офицеры собираются в большом здании на самом аэродроме...

- Кто они, эти Фукс и Ланге?

- Точно не могу сказать. У каждого всегда при себе большой желтый портфель... Скорее всего офицеры связи из крупных штабов.

- Вот оно что!

- Думаю, что именно так. Судя по тому, с какой почтительностью к Фуксу и Ланге относятся даже генералы...

Алексей пристально посмотрел на Готвальда и медленно проговорил:

- Ты принес очень важные сведения, Валентин.

Ты даже сам не подозреваешь, как они важны...

* * *

В знойный июньский полдень к шоссе, ведущему на аэродром, в трех километрах от контрольно-пропускного пункта, вышел немецкий офицер в новом, видимо, только сшитом мундире со знаками отличия майора. Сосновый бор начинался прямо от обочины дороги.

Подтянутый, чисто выбритый и даже благоухающий духами, офицер посмотрел в обе стороны пустынного шоссе, затем нырнул в кусты, нагнулся и, достав из кармана кусок сукна, старательно, до блеска начистил запылившиеся сапоги.

Солнце палило. Дышать было трудно. От сосен тек горьковато-терпкий смолистый запах. В покойную полуденную тишину тревожной нотой вплетался далекий, еле слышный рокот самолетов.

Офицер вытер носовым платком блестевшее от пота лицо и еще раз оглядел шоссе.

Над раскаленным асфальтом дрожало марево.

Ю-52 приземлился в 13.03 и подрулил к краю летного поля. По трапу неторопливо сошел полковник Фукс, седой краснолицый офицер в блестевших на солнце очках. Фукс выкинул руку, приветствуя военных, столпившихся у трапа, и направился к черному "опель-капитану". Валентин почтительно открыл перед ним дверцу.

Фукс кивнул ему как старому знакомому.

Десять минут спустя "опель" остановился у домика для приезжающих.

Готвальд снова услужливо распахнул дверцу машины и на отличном немецком языке пожелал оберсту хорошего отдыха после утомительного полета.

Однако Готвальд не повел машину в гараж. Он поднял калот и принялся возиться в металлических внутренностях автомобиля, дышавших жаром. Руки слегка дрожали, нервы были напряжены; когда рядом послышался шорох шагов, он обернулся слишком резко.

К счастью, проходивший мимо обер-лейтенант не обратил на незадачливого шофера внимания.

Валентин закончил осмотр машины, закурил и пошел в гостиницу. В вестибюле, застланном коврами, было прохладно и тихо. Журчал, приемник в углу:

скрипка плела капризное кружево мелодии...

В коридоре Валентин столкнулся с добродушным румяным Вилли. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что Малькайт - любитель пива, карт и девочек. Осторожно ступая, он нес перед собой поднос с кофейником, маленькую чашку, какие-то тарелки, прикрытые накрахмаленной салфеткой.

Упитанные щеки Вилли раздвинулись в улыбке.

- Скучаешь? - подмигнул он Готвальду.

- Что делать? - пожал плечами тот. - Хоть бы переброситься с кем в картишки...

Лицо Вилли приняло озабоченное выражение.

- Сейчас не могу, сам видишь, - он показал глазами на поднос.

- Понимаю, - Валентин сочувственно вздохнул. - Такая жарища, в горле пересохло. Совсем сморило!

Эх, неплохо кофейку выпить, а то заснешь еще в машине.

- Пожалуйста, - Вилли не растерялся.

Поставив поднос на маленький столик, денщик достал из кармана складной металлический стаканчик, снял крышку с кофейника. Из него вырвалось облачко горячего пара. Валентин с наслаждением втянул запах, зажмурил глаза.

- Какой аромат!

- Настоящий мокко, только что помолотый, - пояснил Вилли, наливая кофе в стаканчик и передавая кофейник Валентину.

И вдруг крышка кофейника выскользнула из рук Готвальда и, гремя, покатилась под диван.

Валентин извинился за свою неловкость и продолжал мелкими глоточками отхлебывать кофе.

- Подержи-ка! - Малькайт нагнулся, чтобы поднять крышку. - Эх, черт, далеко закатилась! - И полез под диван.

Готвальд неотрывно глядел на Вилли, а тот все никак не мог дотянуться до упавшей крышки.

Валентин проворно сунул руку в карман. В ладони у него оказались таблетки, которые он торопливо бросил в дышащий паром кофейник.

Отдуваясь, Вилли вылез из-под дивана.

Водворив крышку на место, он заторопился.

- Побегу, - бросил он приятелю и, еще на мгновение задержавшись, спросил: - В субботу подбросишь к девчонкам, а?

- Обязательно! - заверил его Валентин. - А ты не знаешь, когда сегодня потребуется машина твоему начальству?

- Думаю, через час с четвертью. Полковник собирается отдыхать. А что?

- Да что-то капризничает карбюратор. Хочу заехать в гараж.

- Валяй, дружище! Да смотри не опоздай.

Как только Малькайт скрылся за дверью второй справа комнаты, Валентин выскочил на улицу, сел в свой "опель" и рывком взял с места.

* * *

Гостиница для приезжающих находилась метрах в пятистах от контрольно-пропускного пункта. Готвальд до конца утопил педаль газа. "Опель", разрывая в куски свистящий ветер, торопливо глотал серую ленту шоссе. Мелькали красноватые стволы сосен. Охрана хорошо знала Валентина в лицо, тем не менее при выезде за ворота у него тщательно проверили пропуск.

На третьем километре у телеграфного столба с подпоркой Валентин взглянул в зеркальце над ветровым стеклом. Убедившись, что сзади никого нет, он притормозил, круто развернул машину на сто восемьдесят градусов и остановился на обочине. В ту же секунду из кустов орешника вышел немецкий офицер. Он сам распахнул дверцу и сел рядом с Готвальдом. Валентин с трудом узнал Алексея: твердо сжатые губы, суженные, холодно поблескивающие глаза под лакированным козырьком, фуражка со свастикой.

- А где достали форму? Сидит как влитая, - спросил восхищенный Готвальд.

- Корень прислал. У них всякие есть из трофейных. А Афанасий Кузьмич пригнал по фигуре!

Голос Алексея звучал глухо. Валентин кинул взгляд украдкой на кисти рук Алексея - они спокойно лежали на коленях.

- Тише. Не гони машину, - скомандовал разведчик. Голос его звучал с незнакомыми холодно-повелительными интонациями. - Следи за лицом. Оно у тебя слишком напряжено. Постарайся придать ему скучающее, равнодушное выражение. Как обстановка?

Валентин посмотрел на часы.

- Фукс уже лег спать...

- Снотворное?

- В кофе.

Готвальд рассказал Алексею все как было.

- Дверь заперта? - спросил Столяров.

- Обычно не запирают. Будем и теперь надеяться на счастливый случай.

Приближался контрольно-пропускной пункт. Оба молчали.

Алексей был внешне спокоен. На самом деле с той минуты, как он сел в "опель", им овладело нервное возбуждение. Это была хорошо знакомая "реакция на опасность". В такие минуты все чувства его обострялись, мысль работала с удвоенной быстротой, все силы были собраны воедино и приведены в боевую готовность.

Страха не было, и Алексей даже любил эти минуты наивысшего напряжения, чем-то близкого творческому вдохновению.

В нагрудном кармаке лежало удостоверение личности на имя майора Франца Деммеля. Документ был подлинный. Столяров не решился бы довериться подделке, зная, что у такого ответственного объекта дежурят люди с опытным, наметанным взглядом.

Достать документ удалось с помощью Лещевского.

В немецкий госпиталь привезли тяжело раненного офицера майора Деммеля. Осколок застрял в брюшной полости, и извлекал его сам Лещевский, дежуривший в этот вечер.

Столяров уже давно просил Адама Григорьевича достать офицерское удостоверение. И хирург искал возможность выполнить эту просьбу, но документы прибывающих оставались обычно в приемном покое госпиталя.

На этот раз Лещевский был первым, кто подошел к раненому. Во время осмотра хирург осторожно вынул у Деммеля из кармана френча удостоверение и сунул его себе в халат. После этого он приказал санитарам срочно нести офицера в операционную. Когда санитары сняли с немца залитое кровью обмундирование, Лещевский приказал осмотреть - нет ли в карманах документов. Были найдены только фотографии, но удостоверения личности не оказалось. Раненый был зарегистрирован по фамилии, написанной на одном из конвертов.