Тайная история

(31) Вот во что это вылилось. Феодосии же заявил, что не может явиться в Италию, где пребывали тогда Велисарий и Антонина, если не будет устранен с дороги Фотий. (32) Ибо Фотпй по природе своей вечно чувствовал себя уязвленным, если кто-либо пользовался у кого бы то ни было большим влиянием. В случае же с Феодосием он вполне обоснованно задыхался от гнева, поскольку несмотря на то, что он приходился сыном [Антонине], его не ставили ни во что, тот же пользовался большим влиянием и стал обладателем огромных богатств. (33) Ибо, говорят, в Карфагене и Равенне 19 в обоих тамошних дворах он награбил до ста кентинариев, так как получил возможность один, по собственному усмотрению, ведать ими. (34) Антонина, узнав о решении Феодосия, стала беспрестанно строить козни против юноши [Фотия], не останавливаясь даже перед замыслами об убийстве, пока ей не удалось добиться того, чтобы он, оказавшись не в силах выносить ее происки, удалившись оттуда, отправился в Визaнтий, а Феодосий вернулся к ней в Италию. (35) Тогда, насладившись до пресыщения и общением со своим любовником, и простодушием своего мужа, она в сопровождении их обоих прибыла в Визaнтий. (36) Тут Феодосия стали терзать муки совести, и настроение его изменилось. Он предчувствовал, что полностью утаить все не удастся, поскольку видел, что эта женщина более не в состоянии скрывать свою страсть или предаваться ей тайно, но, напротив, отнюдь не считает зазорным открыто быть и именоваться прелюбодейкой. (37) Потому-то он вновь отправился в Эфес, принял постриг, как предписывал обычай, и вошел в число так называемых 20 монахов. (38) Тогда Антонина совсем взбесилась, поменяла одежду на траурную, а вместе с ней и весь образ жизни, беспрестанно бродила по дому в стенаниях, рыдая и вопя (при живом-то муже), какой милый у нее погиб, какой верный, приятный, обходительный и полный жизни. (39) В конце концов она и мужа вовлекла в эти стенания. Этот несчастный и в самом деле рыдал, призывая желанного Феодосия. (40) Затем он явился к василевсу и, моля его и василису, убедил их вернуть Феодосия, ибо и теперь, и в будущем он необходим его дому. (41) Но Феодосий наотрез отказался возвращаться оттуда, заявив, что он намерен твердо блюсти монашеский образ жизни. Однако ответ его был всего лишь отговоркой для того, чтобы, как только Велисарий покинет Визaнтий, самому тайком явиться к Антонине. Так оно и случилось.

II. Ибо вскоре Велисарий вместе с Фотием был послан на войну с Хосровом 21, Антонина же осталась тут, хотя раньше это не входило в ее привычки. (2) Обыкновенно, опасаясь как бы муж, оставшись один, не пришел в себя и, освободившись от ее колдовских чар, не догадался бы замыслить против нее то, что она давно заслужила, она пеклась о том, чтобы следовать за ним по всему свету. (3) А чтобы Феодосии вновь мог явиться к ней, она приняла меры к тому, чтобы убрать с дороги Фотия. (4) Для этого она убедила неких лиц мз окружения Велисария постоянно насмехаться над ним [Фотием] и поносить его при каждом удобном случае. И сама она, почти ежедневно отправляя мужу послания, беспрестанно клеветала на юношу и возводила на него всевозможные обвинения. (5) Поэтому и юноша, в свою очередь, оказался вынужденным решиться действовать против матери, также прибегая к злословию, и когда некий человек прибыл из Визaнтия, поведав, что Феодосии тайно проводит время с Антониной, он тотчас привел его к Велисарию, велев рассказать всю эту историю. (6) Когда Велисарию это стало известно, он, придя в крайнее негодование, пал ниц к ногам Фотия и принялся умолять его отомстить за него, терпящего безбожное поношение со стороны тех, от кого он менее всего это заслужил. "О возлюбленное дитя,сказал он,- ты совсем не знал того, кто был твоим отцом, поскольку он, окончив дни своей жизни, оставил тебя, когда ты был еще грудным ребенком. И ты не пользовался его имуществом, ибо был он человеком отнюдь не богатым. (7) Ты вскормлен мной, хотя я всего лишь твой отчим, и ныне ты достиг такого возраста, когда твой долг - защищать меня что есть сил, если я терплю обиды. Ты достиг консульского звания и получил такое богатство, что, о благородный, меня следовало бы называть и отцом твоим, и матерью, и всей родней, чем я воистину для тебя и являюсь. (8) Ибо подлинно не по кровным узам, а по делам люди обычно судят о любви друг к другу. (9) Итак настало время, когда тебе нельзя стоять в стороне и взирать, как моему дому грозит погибель, мне же суждено лишиться таких огромных богатств, а твоя мать навлекает на себя столь страшный позор перед всеми людьми. (10) Подумай о том, что грехи жен падают не только на мужей, но в еще большей степени задевают их детей, и их привычным уделом будет нести на себе некое пятно, поскольку от природы они обычно бывают похожи нравом на своих родительниц. (11) Что касается меня, имей в виду, что жену свою я очень люблю, и если бы я смог отомстить губителю моего дома, ей я не причинил бы никакого вреда. Но, пока жив Феодосии, я не в силах простить ей ее вину.

(12) Выслушав это, Фотий согласился помочь ему во всем, однако сказал, что боится навлечь этим на себя беду, ибо отнюдь не чувствует уверенности вследствие непрочности суждений Велисария во всем, что касается его жены. Ибо многое преследует его, словно призрак, особенно страдания Македонии. (13) Поэтому оба они поклялись друг другу самыми страшными клятвами, какие только есть и таковыми считаются у христиан, в том, что они никогда не предадут друг друга, даже если это будет сопряжено со смертельной опасностью. (14) Однако им представлялось, что было бы без пользы тотчас же приниматься за дело, но когда Антонина прибудет из Визaнтия, а Феодосий отправится в Эфес, тогда Фотий, оказавшись в Эфесе, без труда захватил бы и Феодосия, и деньги. (15) В то время они со всем войском совершали вторжение в Персию, а в Визaнтии происходили события вокруг Иоанна Каппадокийского, о чем я рассказал в предшествующих книгах 22. (16) Но тогда из боязни я единственно умолчал о том, что Антонина не просто обманула Иоанна и его дочь, но убедила их, что у нее нет против них коварного замысла, поклявшись множеством клятв из тех, что считаются у христиан самыми страшными. (17) Совершив это и еще более уверовав в дружеское расположение василисы, она отослала Феодосия в Эфес, сама же, не подозревая о каком-либо препятствии, отправилась на Восток. (18) Велисарий только что взял крепость Сисавранон 23, когда кто-то известил его, что она находится в пути. И он, презрев все остальные дела, двинул свое войско назад. (19) Ибо случилось в то время так, что с войском произошло нечто, о чем у меня рассказано прежде 24, что побудило его к отступлению. А это известие еще больше ускорило отход. (20) Но, как я сказал в начале этой книги, тогда мне представлялось небезопасным говорить обо всех причинах происходившего в то время. (21) Потому-то Велисарий и заслужил упреки со стороны всех римлян, что он жизненно важным интересам государства предпочел домашние дела. (22) Ибо с самого начала одолеваемый думами о том, что случилось с его женой, он совершенно не желал пребывать вдали от римской земли с тем, чтобы, как только станет известно, что его жена прибыла из Визaнтия, тотчас же можно было повернуть назад, схватить ее и воздать ей. (23) Поэтому он и приказал Арефе с его людьми перейти реку Тигр, и те, ничего не совершив, отправились восвояси 25. Сам же он заботился лишь о том, чтобы оказаться от римской земли не дальше, чем на расстоянии одного дня пути. (24) Между тем крепость Сисавранон, если идти к ней через Нисибис, отстоит от римских границ на расстоянии более одного дня пути для не обремененного поклажей путника; если же идти другой дорогой, то расстояние окажется вдвое короче. (25) А если бы он захотел с самого начала перейти Тигр со всем войском, то, я думаю, он разорил бы все. земли в Ассирии и, не встретив на своем пути ни малейшего сопротивления, достиг бы города Ктесифона, освободил бы пленных антиохийцев вместе с другими находившимися там в то время римлянами и возвратил бы их на родину 26. Более того, он оказался главным виновником того, что Хосров беспрепятственно возвратился домой из Колхиды. Как это случилось, я сейчас расскажу.